Примеры государственного контроля над социальной и экономической жизнью столь же стары, как и письменная история, и они всегда имеют одинаковые черты и одинаковые последствия, независимо от времени и места. Один из самых известных из этих коллективистских эпизодов — это инки и их империя в Южной Америке.

Империя инков возникла из небольшого племени в перуанских горах в двенадцатом и тринадцатом веках. Это была военная теократия. Короли инков рационализировали свое жестокое правление на основе мифа о том, что бог Солнца Инти сжалился над людьми в этих горах и послал их, своего сына и других родственников, чтобы они научили их строить дома и изготавливать элементарные продукты повседневной жизни. Более поздние правители инков утверждали, что они являются потомками этих божественных существ и, следовательно, были назначены контролировать всех тех, кто попал под их власть.

Некоторые интеллектуалы, особенно левые, утверждают, что экономическое развитие Запада было бы невозможно без ресурсов, несправедливо извлеченных из того, что сейчас называется “третий мир”. Так думают даже некоторые довольно искушенные мыслители.

Австрийские экономисты традиционно выступали против централизованного планирования на том основании, что большая часть экономически значимых знаний остается недоступной для органа планирования. Но сегодня, когда объем и разнообразие данных, потенциально доступных планировщику, беспрецедентно вырос, кажется, что всеведущее правительство все-таки возможно. Сделала ли революция больших данных аргументы Людвига фон Мизеса и Фридриха фон Хайека в отношении промышленного рынка устаревшими?

Мы переживаем самый странный опыт человеческой глупости, по крайней мере, в течение моей жизни. Один из самых удивительных аспектов этой ситуации — почти всеобщая неспособность обычных людей и даже назначенных “экспертов” (во всяком случае, тех, кого нанимает правительство), усвоить базовые знания о вирусах, которые имеет, например моя мать, благодаря своей матери, которая получила солидное образование в этом предмете после Второй мировой войны.

Возьмем, например, гипотетическую ситуацию, когда данные о ходе эпидемии изменились в худшую сторону, Будет ли правительство ужесточать принимаемые им меры? В соответствии с какой именно теорией это должно помочь делу? Каким образом повторный приказ оставаться дома или повторное закрытие тренажерных залов поможет запугать вирус и заставит его уйти? Примитивное “убегай и прячься”, кажется, заменило комплексное понимание вирусов и иммунитета.

Отрицательные процентные ставки давно стали реальностью. Здесь мы говорим не об отрицательных реальных процентных ставках, то есть, случае, когда доходность инвестиций ниже официально заявленного уровня инфляции. В сегодняшнем контексте отрицательные процентные ставки — это, скорее, отрицательные номинальные процентные ставки; то есть, когда номинальная процентная ставка ниже 0 процентов.

Этот тип отрицательной процентной ставки уже существовал однажды в 1970-х годах. В то время Швейцария ввела “комиссию” в размере 2 процентов за квартал по банковским депозитам в швейцарских банках. Это было сделано для сдерживания притока нового капитала. Фиксированные обменные курсы Бреттон-Вудской системы все еще препятствовали укреплению швейцарского франка, но денежная масса резко увеличилась с 2,1 процента в 1966 году до 10,9 процентов в 1968 году. Это усилило инфляционное давление на Швейцарию. В 1972 году были введены отрицательные процентные ставки, но они были признаны неэффективными и отменены после 1978 года.

Новости о центральных банках, процентных ставках и долгах являются сегодня неотъемлемой частью информационного поля. Мы постоянно слышим о деятельности финансовых организаций и финансовых институтов. Однако, далеко не всегда финансовый сектор и финансовые учреждения считались такими важными. Государственная политика не всегда была ориентирована на поддержку банков, низких процентных ставок и обеспечение все большего потока дешевых и простых кредитов. Сообщения о рутинной деятельности центральных банков — подразумевающие, что эта деятельность непосредственно влияет почти на каждый аспект нашей жизни — не всегда были нормой.

В дискуссиях о коронавирусе есть одна очень странная деталь — практически полное отсутствие нюансов. Нарратив звучит примерно так: моральный долг сегодняшнего дня — ввести локдауны, потому что это уменьшит социальное взаимодействие, передачу вируса и смертность.

Работали ли вы когда-нибудь с людьми, которым не доверяли, и которые говорили вам неправду? Без возможности доверять тому, что вы услышали, эффективное сотрудничество практически на всех пределах выбора сокращается, поскольку подорвана его основа (Теория выбора утверждает, что большинство решений делается “на пределе”. Предел — это текущий уровень деятельности. Думайте о нем как о грани, с которой следует делать выбор. Выбор “на пределе”, — это решение сделать что-то немного больше или немного меньше, — прим.ред.).