Введение

Среди либертарианских принципов приверженность миру занимает особое место. От классических либералов, осуждавших имперские авантюры, до современных либертарианцев, выступавших против войн во Вьетнаме и Ираке, движение последовательно позиционировало себя как голос против военной машины. Эта позиция естественным образом вытекает из наших основных убеждений: если инициирование насилия против мирных людей аморально, то война — высшее проявление организованного насилия — должна считаться одним из величайших зол.

Однако внутри либертарианского антивоенного движения начали происходить странные вещи. В своём достойном похвалы стремлении выступить против конфликта некоторые начали использовать аргументы, которые, похоже, противоречат другим фундаментальным либертарианским принципам. Те самые мыслители, которые мгновенно отвергли бы коллективистскую логику в экономике или социальной политике, иногда неожиданно прибегают к подобной логике при обсуждении войны. Те, кто обычно настаивает на индивидуальной ответственности и тщательном анализе вопроса «кто что сделал и кому», внезапно начинают говорить обобщённо: считают убитых, сравнивают разрушения и заявляют о моральной эквивалентности всех сторон конфликта.

Уильям Бакли-младший упрекает либертарианское движение за неспособность использовать свой «стратегический интеллект» для решения важнейших проблем нашего времени. Следует признать, мы слишком часто склонны «проводить свои занятные семинарчики о том, следует ли демуниципализировать сборщиков мусора» (как презрительно пишет Бакли), и не применяем либертарианскую теорию к самой насущной проблеме нашего времени: войне и миру. Либертарианцы склонны отрывать представляемую ими идеальную систему от реалий мира, в котором они живут, и в каком-то смысле действительно их мышление ориентировано скорее утопически, нежели стратегически. Короче говоря, слишком многие из нас оторвали теорию от практики и довольствуются тем, что держат чистое либертарианское общество как абстрактный идеал для какого-то отдаленного будущего, в то время как в настоящем мы бездумно следуем ортодоксальной «консервативной» линии. Чтобы жить свободой, чтобы начать трудную, но необходимую стратегическую борьбу за изменение сегодняшнего неудовлетворительного мира в направлении наших идеалов, мы должны осознать и продемонстрировать всему миру, что либертарианская теория может применяться ко всем важнейшим мировым проблемам. Разобравшись с этими проблемами, мы сможем продемонстрировать, что либертарианство — это не просто прекрасный идеал где-то на седьмом небе, а жесткий свод истин, который позволяет нам занимать свою позицию и предлагать решения для широкого круга проблем современности.

Я предлагаю сопровождать физическую детоксикацию вербальной детоксикацией: нам нужно очистить наш раздутый словарный запас от ряда понятий, которые отравляют наше понимание себя и мира.

Эти понятия были разработаны людьми, которые охотно называют себя «осознанными», «прогрессивными» и «освобождёнными», но на самом деле это термины, больше подходящие обществу рабов, чем обществу свободных людей. В самом деле, эти концепты — по крайней мере в том виде, в каком их обычно используют «прогрессисты», — можно без преувеличения назвать разновидностью «рабояза». (slavespeak, явная аналогия с newspeak — “новоязом” Оруэлла, — прим.ред. ) Под этим я просто понимаю, что их применяют не в буквальном значении, а для оправдания политического угнетения и порабощения.

Представление о том, что инфляция вредна, является основой экономической науки. Однако большинство учебников недооценивают степень её вреда, поскольку они слишком узко определяют инфляцию как длительное снижение покупательной способности денег (PPM) и уделяют мало внимания конкретным формам инфляции. Чтобы полностью понять разрушительный характер инфляции, необходимо помнить, что она возникает из-за нарушения фундаментальных правил общества.

Инфляция происходит, когда денежная масса увеличивается с помощью мошенничества, обмана или нарушения договоров. Это неизбежно приводит к трём характерным последствиям: (1) она приносит выгоду тем, кто её вызывает, за счёт всех остальных пользователей денег; (2) она позволяет накапливать долг сверх уровня, который был бы возможен на свободном рынке; и (3) она снижает покупательную способность денег по сравнению с уровнем, который был бы на свободном рынке.

Американцы живут в мире, где сотрудничество (которое обычно означает «вы должны делать то, что я хочу») явно побеждает конкуренцию в риторических и политических состязаниях. Например, недавно я наткнулся на статью под заголовком «Рынок сотрудничества, а не конкуренция, позволит достичь целей в области чистой энергии» — статья, написанная людьми, связанными с властными коридорами и стремящимися навязать своё принудительное «озеленение».

Как писал Э. К. Харвуд за много десятилетий до того, как мы скатились по наклонной к нынешнему положению дел, «Считается, что сотрудничество — это противоположность конкуренции». Но, что особенно важно, «в наше время, когда многие сторонники кооперативного предприятия критикуют конкуренцию», следует помнить, что «внимательный анализ экономической деятельности, которую обозначают эти слова, показывает: “свободная конкуренция” и “добровольное сотрудничество” — это два названия одного и того же экономического поведения». Или, как писал Ф. А. Харпер, «конкуренция всегда сопутствует сотрудничеству в свободном обществе. Выбор, с кем и где сотрудничать, а с кем и где конкурировать… — всегда стоит перед тобой и мной».

Что определяет цену акции, облигации или другого актива, приносящего доход? Процентные ставки играют в этом гораздо большую роль, чем обычно признают, и политическая борьба вокруг процентных ставок станет одной из ключевых тем следующего десятилетия.

Если вы хотите продемонстрировать абсурдность государства — обратите внимание на государственную бухгалтерию. В самом деле, нет лучшего способа показать невозможность решения проблемы редкости с помощью государства, чем просто ознакомиться с ежегодным аудитом любого госучреждения.

Гёте считал двойную запись — суть бухглалтерского учёта — «одним из величайших изобретений человеческого разума». Без бухгалтерии мы теряем способность к расчёту, а без способности к расчёту невозможна современная цивилизация.