30 января 1933 года молодой Фридрих Август фон Хайек, преподававший в то время в Лондонской школе экономики, с ужасом наблюдал за тем, как Гитлер становится канцлером Германии. Хайек предвидел апокалипсис, который вот-вот обрушится на сердце Европы. Та же тоталитарная волна, в которой уже более десяти лет тонет Советская Россия, вот-вот захлестнет и Запад, ставший жертвой самоубийственного онтологического и морального релятивизма. “Очевидно, — писал он, — что от этого интеллектуального релятивизма, отрицающего существование истин, которые могут быть признаны независимо от расы, нации или класса, всего один шаг до позиции, ставящей чувства выше рационального мышления”.

В течение многих лет я избегал употребления слова «глобализм» в положительном смысле, потому что международное сотрудничество — хорошая вещь сама по себе. Путешествия — это прекрасно, как и свобода торговать и мигрировать. Как случилось, что практика свободы, выходящая за рамки национальных юрисдикций, стала вызывать такое повсеместное отвращение и презрение?

Здесь скрывается сложная история, связанная с переплетением интересов государств, промышленности, финансов, наднациональных структур управления и контроля народов над правящими режимами.

В совершенно обычный понедельник в конце апреля обрушилась испанская электросеть. Мечты о “возобновляемой” энергии и «зелёном переходе» рухнули вместе с ней.

Преподаватели университетов по всему миру пытаются приспособиться к студентам, которые впервые в истории могут создавать рефераты и выполнять другие сложные задания всего за несколько секунд, поручив чат-боту с искусственным интеллектом (ИИ), например ChatGPT, засучить рукава и сделать грязную работу.

С момента запуска ChatGPT я придерживался общего мнения, что высшему образованию рано или поздно придётся признать право студентов использовать такие технологии как ещё один инструмент для исследований и написания текстов — так же, как калькуляторы обычно считаются допустимыми в занятиях по математике. Поэтому я был рад узнать о политике в отношении ИИ-чат-ботов, принятую Стивеном Хиксом, профессором философии в Университете Рокфорда (Иллинойс). Его политика гласит следующее:

Не баллотируйтесь в президенты класса. Не ходите на собрания ТСЖ. Не вступайте в комитеты. Не участвуйте в политических кампаниях.

Все эти действия направлены на реформирование. Попасть в учреждение, играть по его правилам и пытаться заставить его вести себя не так, как оно хочет.

Забудьте об этом подходе. Он отстойный. Вот четыре причины, почему.

Он делает вас менее счастливыми

Вы когда-нибудь бывали на заседании городского совета? Жизнь слишком коротка, чтобы терпеть такие ужасы. Хуже всего жить скучной жизнью. Механизмы любой политической институции — это невыносимая скука: процедуры, формальности, напыщенные деятели. Каждая ваша минута слишком ценна, чтобы тратить её на это. Это просто бесчеловечно. Если «Правила Роберта» (широко используемый свод процедурных правил, впервые опубликованный в 1876 году американским военным инженером Генри Мартином Робертом, — прим.ред.) хоть как-то касаются того, чем вы занимаетесь — уходите оттуда и постройте что-нибудь новое.

«Торговая война», а точнее — война с торговлей, которую ведёт Дональд Трамп, потрясла финансовые рынки. Всего за несколько дней американский индекс Dow Jones показал одно из самых резких падений в истории — в ответ на объявление о введении новых пошлин, — а затем и один из крупнейших однодневных ростов после их (в очередной раз) временной отсрочки, на этот раз на 90 дней.

Хотя соблазнительно представить Трампа как непредсказуемого скандалиста не имеющего стратегии, такое объяснение было бы слишком упрощённым. За каждым политическим решением стоит команда советников — людей с определённым видением роли, которую Соединённые Штаты должны играть в глобальном экономическом порядке. Пошлины для них — лишь один из инструментов в реализации более широкой цели: полной перестройки глобальной торгово-финансовой системы — проекта, который СМИ окрестили «Соглашением Мар-а-Лаго».

Людвиг фон Мизес известен своей теорией делового цикла и праксеологией, но больше всего он известен критикой социализма. Эта критика содержится в книгах “Экономический расчет при социализме” и “Социализм: экономический и социологический анализ”. В том же ключе написана работа “Бюрократия”(1944). Мизес наблюдал отход от рынка в сторону интервенционизма после Великой депрессии и Второй мировой войны. В этой работе Мизес проводит важнейшие различия между рыночным и бюрократическим управлением. Однако теорию бюрократии Мизеса лучше разделить на две теории. Мизес дает свое определение бюрократии, но описывает два ее вида: монополию и регулятивную бюрократию. Его работу можно рассматривать как описание двух видов бюрократии, каждая из которых ведет к социализму.

Я часто летаю из Нового Орлеана, штат Луизиана, в Ванкувер, провинция Британская Колумбия, и обратно. Прямого рейса между этими двумя городами нет. Часто лучший маршрут предполагает пересадку в аэропорту Даллас-Форт-Уэрт. Этот аэропорт стал для меня почти вторым домом. Он похож на настоящий гигантский город. Как и любой крупный мегаполис, он имеет свою транспортную систему, называемую Skylink. Она работает круглосуточно, семь дней в неделю, и ее вагончики каждые две минуты останавливаются на станциях терминала. В точности соблюдения временного интервала можно убедиться с помощью часов, расположенных внутри. Эти небольшие двухвагонные поезда очень полезны, потому что расстояние между терминалами измеряется не метрами и даже не длиной нескольких футбольных полей, а буквально милями.