В это трудно поверить, но недавно была годовщина Канадского конвоя свободы. 22 января 2022 года по всей стране начала формироваться колонна. В течение следующей недели тысячи грузовиков добирались до Оттавы, а 29 января они прибыли в столицу страны, громкие и решительные, как никогда.

Следующий месяц стал одним из самых бурных в современной истории Канады. Центр Оттавы был полностью заблокирован, мосты были перекрыты, а политики и СМИ использовали любую возможность, чтобы очернить протестующих.

Последнее, признаюсь, всегда озадачивал меня, и не только потому, что слово “социализм” присутствует непосредственно в названии национал-социализма. Если изучить речи и частные беседы членов нацистской иерархии, становится ясно, что они любили социализм и презирали индивидуализм и капитализм.

Согласно недавней статье в “Американском экономическом обозрении”, президентские выборы в США оказывают прямое влияние на то, как формируются, расширяются или распадаются семьи. По-видимому, реакции обреченности или восторга, возникающие в ходе избирательной кампании, настолько сильны, что проигравшие не хотят заводить детей в таком мире, а победители… ну, вы знаете.

Авторы отмечают, что

Когда был избран Трамп, удовлетворенность демократов “тем, как идут дела в Соединенных Штатах” упала с 43 до 13 процентов, а у республиканцев выросла с 12 до 46 процентов. Эти колебания, зависящие от партийной ориентации являются значительными и постоянными, особенно после неожиданной победы президента Трампа на выборах 2016 года. Аналогичным образом, после президентских выборов 2020 года оптимизм демократов и республиканцев быстро поменялся местами.

... Read More

Книге Хендрика Спруйта “Суверенное государство и его конкуренты” об истории государства и его развитии, уделяется незаслуженно мало внимания. Хотя многие авторы, пишущие о государстве и говорили о принудительной природе государств, мало кто из них нашел время, чтобы всерьез исследовать различия между типом гражданского правительства, известным как “государство”, и другими типами гражданского правительства. Критики анархо-капитализма часто ошибочно полагают, что отсутствие государства будет означать отсутствие гражданского правительства, но серьезные сторонники анархизма никогда не утверждали, что гражданское правительство может или должно исчезнуть. Противники государства просто утверждают, что гражданское правительство, опирающееся на монополию на принуждение, нелегитимно. Это, конечно, отличается от утверждения, что все виды гражданского правительства нелегитимны.

Когда защитники свободы утверждают, что правительства не должны облагать своих граждан налогами, часто звучит ответ: “В таком случае, кто будет строить дороги?”. На это есть много хороших ответов, объясняющих различные способы, с помощью которых частная промышленность может обеспечить лучшую дорожную сеть, чем правительство, если сделать ее свободной. Но есть вопрос, который часто остается незаданным: “А нужны ли нам вообще дороги?”.

Строительство системы межштатных автомагистралей обошлось в 558 миллиардов долларов (в долларах 2021 года). Этатисты утверждают, что эта система способствовала росту экономики благодаря более быстрому транспорту, повышению цен на жилье и созданию новых рабочих мест. Но, как я объясняю в своей недавней статье в Substack, она также имела крайне негативные последствия, включая разрушение железнодорожной промышленности, снос огромного количества домов и другой собственности, а также разрушение городской экономики.

Альтер Э. Уильямс назвал одну из своих книг “Больше свободы — меньше правительства”. Меньше правительства означает меньше государственного вмешательства, меньше государственных изъятий, меньше государственных расходов и меньше людей, работающих на правительство. Больше свободы — меньше правительства.

Я знаю, что вы ненавидите неологизмы, но, тем не менее, я предлагаю новый термин — огосударствление социальных отношений. Альберт Дж. Нок назвал свою книгу “Наш враг — государство”. Это название более броское, чем “Наш враг — огосударствление социальных отношений”. Но название Нока, на мой взгляд, менее точно.

После присуждения Нобелевской премии по экономике Бену С. Бернанке, Дугласу В. Даймонду и Филипу Х. Дайбвигу, интерес СМИ, по понятным причинам, сосредоточился на Бернанке. Марк Торнтон написал язвительную статью о “спасении Бена”, а Тайлер Коуэн непонятно почему превозносил его до небес (зато Коуэн указал на некоторые заслуги Бернанке, которые и правда имели место).

По этой причине Даймонду и Дайбвигу (ДД) не было уделено достаточного внимания, что очень жаль, поскольку их работа весьма симптоматична и в куда большей степени характеризует состояние современной экономики и мейнстримного анализа денег и банковского дела, чем работа любимца банкиров Бернанке. ДД, вероятно, также в гораздо большей степени повлияли на то, как экономисты анализируют банковское дело. Их основополагающая статья 1983 года в Journal of Political Economy, “Bank Runs, Deposit Insurance, and Liquidity”, имеет более тринадцати тысяч ссылок в Google Scholar, и это число теперь вырастет еще больше. Она также была названа “значительным концептуальным и методологическим достижением в изучении банковских механизмов”. Итак, давайте критически рассмотрим работу, которая оказала такое большое влияние и которая теперь увенчана Нобелевскими лаврами.

Пятьдесят третья ежегодная встреча Всемирного экономического форума (ВЭФ) собрала пятьдесят два мировых лидера, семнадцать сотен руководителей корпораций, различных артистов и других деятелей, чтобы обсудить тему “Сотрудничество в раздробленном мире”. “Фрагментация” — это заклятый враг Всемирного экономического форума и его партнеров из Организации Объединенных Наций (ООН) и корпораций. “Фрагментация” означает, что часть населения планеты не придерживается повестки дня катастрофизма, связанного с изменением климата, и предписаний Большой перезагрузки.

“Большая перезагрузка” представляет собой гибрид государственно-корпоративного картеля, управляющего мировой экономикой (и, соответственно, политическими системами мира) под руководством ВЭФ, ООН, Международного валютного фонда (МВФ), Европейского центрального банка (ЕЦБ) и Всемирной организации здравоохранения, а также руководителей корпораций, таких как генеральный директор BlackRock Ларри Финк.