Глядя на катастрофу, в которой очутилась страна, нельзя не заметить горькую иронию в том, что лозунгом президентской кампании 2016 года под было “Сделаем Америку снова великой”. Чтобы разобраться во всех событиях, которые привели к нынешнему состоянию, потребуются годы исследований и размышлений. Это потребует отделения хорошей политики от плохой, намерений оти реальности, а также анализа множества уровней причин и следствий. В этой статье я стараюсь быть беспристрастным; это попыткаюсь рассказать печальную историю, разворачивающуюся на моих усталых глазах.

Мое краткое резюме: экономическая политика Трампа потерпела неудачу не из-за первоначального дерегулирования, программы по снижению налогов и назначений судей. Повестка дня MAGA потерпела неудачу из-за того, что она автаркически относилась к международной торговле и миграции и, прежде всего, из-за дико непоследовательной и по сути катастрофической реакции на пандемию. Эти неудачи связаны с фундаментальным философским патогеном. Поствыборные выходки, кульминацией которых стали события на Капитолийском холме, лишь подчеркнули это.

Философия

Еще с первых публичных выступлений в ходе президентской кампании, стало ясно, что Дональд Трамп не был консерватором в традициях Рейгана. Он “продавал” то, чего у нас не было в нашей политике в течение большей части нашей жизни. Трамп возродил то, что я называю правым гегельянством, которое считает, что, траектория истории завершается идеалом национального государства, объединяемого и управляемого великим лидером.

Это не американский идеал. Речь идет не о свободе, правах, верховенстве закона, не говоря уже об ограничениях правительства. В этом идеале существует не глава государства, который управляет правительством, а скорее национальный лидер, который управляет всей страной во всех ее аспектах. Конституция США была составлена ​​как раз для предотвращения такой системы. Первые два слова “Мы, люди” (традиционный перевод “мы, народ” кажется весьма неточным, учитывая коллективистские коннотации слова “народ”; слово people имеет значение, более точно передаваемое словом “люди” — прим. ред.), были тщательно подобраны, чтобы обозначить самоуправляемое общество, а не то, в котором один человек управляет всеми остальными.

Существует множество примеров правого гегельянства, но все они так или иначе, содержат в себе торговый протекционизм, ограничения миграции и централизацию власти в исполнительной ветви. Это и были основные темы кампании Трампа 2016 года. Однако не эти темы привлекли рядовых республиканцев к его кандидатуре. Рядовым партийцам нравилась в нем его дерзкая и агрессивная готовность противостоять их врагам. Его гнев и безжалостные атаки приводили в восторг республиканцев, которым надоело цацкаться с левыми. Поэтому они не заметили те аспекты его идеологии, которые сильно противоречили чему-то вроде традиционного американского консерватизма, не говоря уже о классическом либерализме.

Торговля

Первый год Трампа начался с традиционной республиканской программы — снижения налогов, дерегулирования и назначения не прогрессивистских судей. Те, кто волновался, что его правый популизм и национализм возобладают, упокоились и им начало казаться, что все в конце концов наладится. На должности в регулирующих органах Трамп назначил твердых сторонников свободного рынка, которые верили в рыночные силы и меньшую централизацию. Мои собственные мрачные прогнозы, сделанные в Newsweek 16 июля 2015 года, начали казаться преувеличенными. Даже я начал думать, что был слишком пессимистичен.

Все изменилось 22 января 2018 года. Это была дата, когда закончились мирные торговые отношения с Китаем. Администрация Трампа ввела высокие тарифы на импорт солнечных батарей и стиральных машин из Китая. Это было началом торговой войны, которая распространилась на Европу, Канаду, Мексику, большую часть Азии и, в конечном итоге, на весь мир. Некоторые апологеты утверждали, что это было не чем иным, как попыткой получить торговые уступки для достижения свободной и справедливой торговли. Однако никаких доказательств этого не было, за исключением периодических и поверхностных заявлений самого Трампа о том, что он не против торговли.

Проблема заключалась в том, что его действия противоречили его заверениям. Каждое политическое решение было более радикальным, чем предыдущее. “Торговые войны — это хорошо” и “легко”, — написал Трамп в Твиттере 2 марта, прежде чем установить 10-25% пошлины на сталь и алюминий. Представители администрации заверили общественность, что ответных мер не не будет, и это предсказание противоречило всему известному опыту.

Так все развивалось в течение года. Его единоличная кампания по обращению вспять 70-летнего прогресса в торговле завершилась ситуацией, более поразительной, чем все, что я мог себе представить. Foreign Policy сформулировала это так: свободная торговля закончилась.

Администрация Трампа пошла еще дальше и вообразила, что сможет полностью отделить экономику США от Китая. В цифровую эпоху с бесконечно сложными и взаимосвязанными цепочками поставок, простирающимися по всему миру, эта надежда была равносильна насилию над основным источником процветания после окончания Второй мировой войны. Трамп надеялся получить что-то вроде торговой автаркии. Это не только ограбило американцев на 63 миллиарда долларов только за один год; это резко снизило влияние США в мире не только по торговым сделкам (Китай продолжает заключать их, даже с Великобританией), но и по фундаментальным вопросам демократии и прав человека (Гонконг фактически потерял свою независимость, и США оказались бессильны остановить это). В довершение всего, торговая война, направленная на то, чтобы добиться превышения экспорта над импортом, привела к сокращению вклада экспорта в ВВП США до самого низкого уровня за десять лет.

В единоличном управлении Трампом торговой политикой США есть горькая ирония. Конституция США четко наделяет этими полномочиями Конгресс. Но после провала тарифов Смута-Хоули в 1930 году Конгресс начал систематически передавать эту власть исполнительной власти. Считается, что в Белом доме всегда будет сидеть хорошо образованный человек, который понимает, насколько важна глобальная торговля для мира и процветания. В основном это было правдой. План работал, пока не появился Трамп. Целых три года мир с удивлением наблюдал, как автаркическое видение одного человека возобладало над интересами каждого члена Конгресса, ста с лишним стран и сотен миллионов экспортеров, импортеров и потребителей.

Миграция

Наряду с надеждой на достижение национальной экономической независимости, была еще и иммиграционная повестка дня. Все началось с политики, которую поддержало большинство консерваторов: положить конец нелегальной иммиграции. Однако если бы вы внимательно прислушались, то заметили бы, что это было больше, чем опасение по поводу того, что злоумышленники пересекают границы США. Трамп часто говорил о сокращении рабочих мест, что является признаком того, что его иммиграционная программа не была по своей сути вопросом безопасности, а была просто продолжением его протекционистской торговой политики. Он намеревался не подпускать и товары, и людей, потому что искренне верил, что это поможет сделать Америку великой.

Его политика имела серьезные последствия как в экономическом, так и в политическом плане. Население США растет медленнее, чем раньше. Фактически, он сократил количество иммигрантов на две трети от уровня, который был до него. Это привело к тому, что США столкнулись с нехваткой рабочей силы в розничной торговле и гостиничном бизнесе, по крайней мере, до тех пор, пока локдауны не стали основным фактором ущерба этим отраслям. Это сильно повлияло на технологическую отрасль, а также на строительство и сельское хозяйство. Иммиграция внесла огромный вклад в экономический прогресс, поэтому сокращение легальных возможностей — и фактическая отмена иммиграции в 2020 году — имело разрушительные последствия.

Еще до локдаунов весны 2020 года деловое сообщество, которое, как можно было предположить, будет одобрять его дерегулирование и сокращение налога на прирост капитала, решительно отвернулось от администрации Трампа и республиканцев, которые не смогли остановить его отход от экономической политики в стиле Рейгана. Это вызвало беспрецедентный сдвиг в сторону поддержки бизнес-сообществом Демократической партии и идеологического левого поворота.

Локдауны

Националистический уклон администрации Трампа в торговой и иммиграционной политике вызывает сожаление. Но когда дело дошло до коронавируса, Трамп действовал абсолютно разрушительно и в конечном итоге, уничтожил свое президентство. Переломным стало 31 января, когда вступил в силу запрет на полеты из Китая. Трамп сообщил, что сделал это сам, вопреки советам окружающих. До этого момента существовал общепринятый принцип, согласно которому запреты на полеты не помогают обуздать вирусы, тем более что вирус уже был здесь.

Эти действия определенно имели пропагандистский смысл: очевидно, Трамп верил в то, что вина за сам вирус может быть возложена на Китай. Китайцы не только воруют интеллектуальную собственность, продают нам слишком дешевые товары и распространяют скомпрометированные технологии, они также рассылают нам болезнетворные микроорганизмы в самолетах. Как и в случае с товарами, ответ состоит в том, чтобы использовать силу государства, чтобы остановить вирус. Решение Трампа также сделало возможным движение по опасной траектории. Зачем вообще разрешать какие бы то ни было рейсы? Почему штаты должны допускать приезжих из других штатов? Если цель реакции на пандемию состоит в том, чтобы свести к минимуму воздействие вируса даже на неуязвимые группы населения, результатом должен быть фундаментальный переворот в самой жизни.

12 марта Трамп обратился к нации с катастрофическим посланием, в котором объявил о полном изменении своего мнения о вирусе. Если раньше он высказывался о вирусе, как об очередном гриппе, то теперь он увидел возможность стать спасителем нации, сражаясь с вирусом со всей своей силой и доблестью.

В конце сообщения он сделал шокирующее заявление. Через четыре дня все рейсы из Европы будут заблокированы. Невероятное и беспрецедентное решение вне условий военного времени. Действительно, блокада передвижения — это военная мера, используемая теперь как способ смягчения последствий болезней. Паника во всем мире была весьма ощутимой, люди спешили как можно скорее забронировать авиабилеты обратно. Огромные толпы людей в течение многих часов в мариновались в международных аэропортах, отчаянно пытаясь вернуться в США, пока не стало слишком поздно. Эти ограничения на поездки не снимались ни разу в течение оставшегося срока президентства Трампа.

То же самое случилось с посольствами и консульствами, выдающими визы для въезда в США. Все было закрыто. Больше нет студентов. Больше нет рабочих. Больше нет туристов. Действия администрации Трампа были драконовскими и деспотическими. Хотя президент утверждал, что его действия спасли миллионы жизней — один раз он даже назвал цифру 4 миллиона, — нет никаких доказательств того, что блокирование этих полетов и миграции дало хоть что-нибудь. Вирус уже был здесь, и США стали наибольшим очагом инфекции в мире. Его действия вызвали политическую панику по всей стране. К 16 марта большая часть страны была закрыта, введены приказы оставаться дома, ограничения на использование больниц, были закрыты школы, а общественные собрания запрещены. С подачи администрации Трампа начались локдауны, экономические издержки которых были астрономическими.

Мы часто слышим, как люди отрицают, что это было делом рук администрации Трампа — ведь позже Трамп стал сторонником открытости, — но это все-таки так. 13 марта министерство здравоохранения и социальных служб издало секретный указ: “План реагирования правительства США на COVID-19”. Он рекомендовал закрытие школ и закрытие предприятий. Федеральное правительство тесно сотрудничало со всеми штатами, чтобы следовать этому документу и это длилось неделями, если не месяцами. Три дня спустя акции упали на 13% — не из-за вируса, который существовал здесь уже несколько месяцев, а из-за первоначального локдауна Трампа.

После двух недель “выравнивания кривой”, которые превратились в два месяца и после того, как губернаторы многих штатов продолжили держать свои экономики закрытыми, Трамп почуял неладное, задавшись вопросом, не удалось ли врагам сделать подкоп под его президентство, разрушив экономику. К середине апреля он начал призывать к открытию экономики. Но даже здесь у него были сомнения. Джорджия стала первым штатом, открывшимся в конце апреля, но Трамп высказался против этого в Твиттере, заявив, что это было слишком рано. Его сообщения были запутанными. Был ли он за или против открытия, спасли ли локдауны жизни или нет, должны штаты стремиться к нормальному состоянию или должны соблюдать карантин?

Это отсутствие ясности, эти постоянные переключения между заявлениями о том, что локдауны спасли миллионы жизней и требованиями открытия, продолжались до сентября. Здравый смысл в Белом доме проявился только тогда, когда туда попал специалист по общественному здравоохранению доктор Скотт Атлас из Института Гувера, который, наконец, предоставил президенту научные данные и факты. При этом ему еще пришлось сразиться с пятой колонной, выступающей за карантины, внутри самого Белого дома.

Однако, это было уже слишком поздно, чтобы вернуть контроль над нарративом. Экономика была разрушена, жизни людей разрушены, дети и родители травмированы, и страна погрузилась в массовую паранойю бегства от болезней и вирусов. В преддверии последних дней кампании и, вероятно, убежденный в том, что он все время находился под газлайтом, Трамп избрал другую стратегию — полностью избегать темы вируса.

Бойня

К всеобщему удивлению, 2020 год стал самым смертоносным годом в истории США, и не только из-за пандемии. Смерти от отчаяния из-за карантина, убийства, передозировки наркотиками и смерти из-за удушения медицинской помощи в других областях также внесли свой важный вклад в трагедию этого года. К настоящему времени проведено как минимум 28 исследований, доказывающих, что локдауны не работают. Между тем, в Китае, стране, на которую Трамп нацелился тремя годами ранее, давно отказались от ограничений, которые они продавали остальному миру, и зафиксировали рост ВВП на 6% в четвертом квартале по сравнению с прошлым годом.

Помимо этого бедствия, расходы правительства США выросли на 47%, а денежная масса М1 зарегистрировала рекордный рост. Последствия роста долга и печатания денег будут ощущаться и в последующие годы. Кроме того, в Нью-Йорке царит разруха, Вашингтон, округ Колумбия, выглядит как вооруженный лагерь, и в большинстве штатов все еще действуют ужасающие строгие правила, обеспечиваемые полицией. По меньшей мере 150 000 предприятий умерли, каждая четвертая женщина с детьми оставила работу, миллионы детей потеряли годовое обучение, в дополнение к другим ошеломляющим расходам

Предположения непродуктивны, но, тем не менее, заманчивы. Что, если бы администрация Трампа не оттолкнула практически все бизнес-сообщество своей попыткой обратить вспять 70-летний прогресс в мировой торговле? Что, если бы он пошел по пути дипломатии, а не торговой войны с Китаем? Что, если бы он продвигал правовые реформы в сфере иммиграции, а не действовал через исполнительные указы? А что, если бы в январе Белый дом проконсультировался бы с традиционными экспертами в области общественного здравоохранения и не позволил бы профессиональным бюрократам уговорить президента вводить локдауны?

Мы никогда не сможем узнать ответы на эти вопросы. Но вполне вероятно, что страна и мир были бы совсем другим местом, чем сегодня, возможно, даже лучшим местом. Экономическая политика администрации Трампа представляет собой одну из величайших упущенных возможностей послевоенного периода. Мы будем расплачиваться за это десятилетиями. Основная проблема коренится в нелиберальной философии, стоящей за тем, что кажется политическим хаосом.

Оригинал статьи

Перевод: Наталия Афончина

Редактор: Владимир Золоторев