На этой конференции, как и на других, посвященных альтернативным правовым и денежным структурам, в последние годы я заметил сильный уклон в пользу действий, а не аргументов, в пользу созидания, а не убеждения, в пользу практики, а не теории. Это похвально и понятно для всех нас, разочарованных этатизмом и всеми его ужасными порождениями: войной, плохими деньгами, разделением, а также экономической, социальной и культурной деградацией. Понятно, что мы хотим избавиться от этого, и не через сто лет, а в течение нашей жизни.

Я видел ответ на твит, рекламирующий это собрание, следующего содержания: “У вас запланированы выступления мыслителей и теоретиков, но что вам действительно нужно, так это градостроители! Или архитекторы и инженеры. Это, конечно, справедливое замечание! Но я должен признаться, что представляю сегодня теоретиков, и в частности ротбардианцев.

В свою защиту скажу, что теория, лежащая в основе любой новой модели частного управления или свободных городов, так же важна, как чертежи здания. У плотников есть поговорка: “Семь раз отмерь, один раз отрежь”. Другая версия этой фразы содержится в коане дзэн “Замедляйся, чтобы ускориться”. Возможно, сейчас самое время переосмыслить наш подход к тому, что может означать частное управление, и как лучше согласовать это движение с текущими политическими, экономическими и культурными реалиями. Помните, что “параллельность” подразумевает мирное сосуществование с политическими структурами, которые у нас есть. Оно не представляет угрозы и является добровольным.

Чтобы продвигать идею частного управления, мы должны сами полностью ее понять. Мы должны убедиться, что наше видение соответствует человеческой природе, или, по-другому говоря, соответствует рынку. Как предприниматели, мы должны принимать мир таким, какой он есть, а не таким, каким мы хотели бы его видеть. В противном случае мы рискуем создать продукт, который никто не будет покупать.

И в качестве отступления, говоря о создании, давайте не будем забывать о самой ранней и самой прочной форме частного управления — семье! Возможно, самый быстрый способ построить свою собственную “параллельную структуру” — это начать заводить детей. Вчера мы много слышали о жизни цифрового кочевника, нескольких паспортах и мореплавании, но мы не должны забывать, что смысл создания лучших структур управления заключается в том, чтобы люди могли жить лучше. Для этого нужны новые люди!

Я также предлагаю обратиться к лучшим среди многочисленных националистических движений, действующих по всему миру. Они реальны, они жаждут независимости, и мы не должны их игнорировать. И, конечно, мы должны “продавать” сообщество: чистые и безопасные улицы, красивые парки, хорошие школы и компетентные местные услуги от компетентных местных поставщиков. Я имею в виду основные составляющие хорошего сообщества. Хорошее место для того, чтобы обзавестись семьей. Рынок для новых или частных сообществ — это не только экспаты, вечные путешественники или любители биткоинов, но и мамаши, религиозные люди и пенсионеры.

Мы можем использовать термин “частный” более чем в одном смысле: первый — личный, относящийся к частным вопросам нашей личной жизни, вопросам, которые не являются публичными. И мы используем его для обозначения различия между государством и гражданским обществом, между действиями правительства и частными действиями — хотя, как мы видели, это различие все больше размывается тем, что Роберт Хиггс называет “представительским фашизмом”. Но когда мы обсуждаем частные города, регионы, услуги или управление, мы используем слово “частный” как синоним слова “коммерческий”. В этом смысле мы просто имеем в виду “не правительственный”. Но помимо этого существуют другие модели, поэтому мы должны сосредоточиться на суверенитете потребителя, как и продавец любого нового продукта.

I. Антиутопическое видение

Когда мы рассматриваем рынок новых параллельных частных структур, мы должны воспользоваться моментом, чтобы поиграть в адвоката дьявола и рассмотреть типичные аргументы “соломенного чучела”, предъявляемые людьми, которые рефлекторно отвергают понятие частного правительства. Это люди, которые твердят о нашей “священной демократии”, но не могут представить себе подлинно демократизирующие элементы рынка, то, что Мизес называл “ежедневным плебисцитом”. Удивительно: люди не возражают против частного управления, когда речь идет о таких огромных компаниях, как Google или Британский национальный трест (крупнейший частный землевладелец в Великобритании), или церковная иерархия Римско-католической церкви, или управление футбольным клубом “Реал Мадрид”. Но предложите приватизировать полицию или уборку мусора в их тридцатитысячном городке, и они в подавляющем большинстве случаев будут против. Почему?

Во многом потому, что “приватизация” стала козлом отпущения для прогрессистов, которые рассматривают это понятие как зловещий заговор больших корпораций по управлению нашей жизнью. Это менталитет, который мы должны преодолеть.

В 1992 году писатель-фантаст Нил Стивенсон опубликовал новаторскую книгу под названием Snow Crash, в которой, по сути, представлено вызывающее анархо-капиталистическое будущее — полностью “частное”, но очень неприятное. Читатель чувствует, что Стивенсон — “один из нас”, но при этом немного провокатор.

Действие Snow Crash происходит на старой территории Калифорнии, над которой федеральное правительство США и правительство штата потеряли контроль после ужасного экономического кризиса (так что, в отличие от наших моделей, новые “стартап”-территории были рождены необходимостью, а не выбором).

Правительство все еще контролирует незначительные аспекты этого нового мира, но власть в основном теперь передана сложной сети частных суверенных агентств, франшиз и наемников, некоторые из которых прошли обучение в приватизированном ЦРУ (после слияния с Библиотекой Конгресса) и работают на него.

Мафиозные банды получили статус квазичастных правительств и управляют сетью полуавтономных корпоративных кварталов (“burbclaves”). Эти районы связаны между собой приватизированными дорогами и охраняются наемниками. Основные перекрестки в Лос-Анджелесе теперь находятся под контролем оборонных подрядчиков и частной охраны (после перестрелок, в которых выяснялось, кто получит контроль над ними).

Так что новые частные территории родились не без насилия, и старый аргумент против приватизации “А не придут ли к полевые командиры?” постоянно таится за сюжетом. Главный герой, Хиро, — водитель-доставщик пиццерии Cosa Nostra Pizza, банды, которой управляет дон Энцо. Но полевые командиры по крайней мере эффективны: когда Хиро опаздывает с доставкой, он получает зловещий звонок от самого дона Энцо, намекающего, что следующий раз, когда он не уложится в тридцатиминутную гарантию, будет последним.

Только в “метавселенной” (термин, приписываемый Стивенсону) Хиро имеет больший статус, как успешный представитель высших эшелонов общества, недоступный ему в пространстве его реальной жизни доставщика пиццы. Но и здесь он не очень счастлив; в виртуальном мире все до последнего пространства коммерциализировано, монетизировано и мотивировано только ранговым статусом или деньгами. Это карикатура на анархо-капитализм, которая игнорирует весь спектр человеческого опыта за пределами коммерции. Метавселенная Стивенсона — это адский мир, где каждое человеческое взаимодействие меркантильно, сугубо транзакционно и уродливо. Это явно не способ продавать частное управление!

II. Видение Ротбарда

Что если параллельные сообщества, которые мы стремимся построить, уже существуют в той или иной форме, и наша задача состоит в том, чтобы выявить и объединиться вокруг этих существующих “наций внутри наций”? Несомненно, это был бы скачок вперед.

Естественные сообщества существуют повсюду; они не обязательно должны быть либертарианскими по мировоззрению, главное, что эти частные организации не агрессивны по отношению к другим. Идея заключается не только в создании таких сообществ, но и в их признании. Религиозные группы, такие как амиши и меннониты в Америке; этнические, культурные и языковые объединения, такие как каталонцы в Испании или валлийцы в Великобритании; корпорации; братские ассоциации — даже загородные клубы и закрытые жилые комплексы — все они образуют естественные сообщества, которые могут все больше стремиться отделиться от своих централизованных и несостоятельных политических правителей. Они могут быть социалистическими или капиталистическими, правыми или левыми, локальными или космополитическими, главное, чтобы у них не было желания или стимулов для агрессии против других частных сообществ.

Чтобы продать параллельные структуры, мы должны выявить их в зарождающейся форме здесь и сейчас.

Статья Мюррея Ротбарда “Нации по согласию”, написанная незадолго до его смерти, в 1994 году, является здесь отличным ориентиром:

Конечно, “нация” — это не то же самое, что государство, и эту разницу прекрасно понимали ранние либертарианцы и классические либералы, такие как Людвиг фон Мизес и Альберт Джей Нок. Современные либертарианцы часто ошибочно полагают, что люди связаны друг с другом только узами рыночного обмена. Они забывают, что каждый человек обязательно рождается в семье, в языковой и в культурной среде.

Каждый человек рождается в одном или нескольких пересекающихся сообществах, обычно включающих этническую группу, со специфическими ценностями, культурой, религиозными верованиями и традициями. Как правило, он рождается в “стране”. Он всегда рождается в конкретном историческом контексте времени и места.

Ротбард дает несколько ключевых выводов, которые могут принести пользу маркетингу частного управления:

• Нация — это не государство. Нация стоит между личностью и государством.
• Согласие, основанное на договоре и право на выход отличают истинно частные “нации” от правительства или государства.
• Настоящий “свободный частный город” возникнет не в результате завоевания или десятилетий/веков существования спорных титулов, а скорее с нового старта, чистого титула и беспроигрышного рыночного подхода к услугам и членству (“гражданству”).
• Полная приватизация “решает” проблемы гражданства, даже если некоторые земельные участки остаются в государственной сфере.
• Децентрализация и локализм “решают” проблемы доступа для анклавов и территорий, не имеющих выхода к морю.
• Голосование и гражданство уступают согласию, договору и правам собственности в настоящем частном сообществе.

Понятие “нация” у Ротбарда сильно отличается от понятия “государство”, хотя нам внушали, что эти два понятия являются синонимами. Выявляя существующие нации — органические, а не надуманные, как многие национальные границы, — мы значительно увеличиваем рыночные возможности для продажи частного управления недовольным избирателям.

III. Общее право: Никакого видения не требуется!

Выявляя существующие нации и идейные сообщества, мы также можем определить существующие механизмы для упорядочивания, структурирования и исполнения договорных сообществ. Нам не обязательно нужны новые конституции или сложные правовые структуры. Общее право, развивавшееся на протяжении веков тяжелого человеческого опыта, представляет собой надежную модель для урегулирования конфликтов и обеспечения гарантий управления в частной параллельной структуре. Нам не нужно великое прозрение; нам нужна мудрость веков.

Более того, я думаю, что мы должны быть очень осторожны в своем представлении того, что мы можем спроектировать. Это не только урок Хайека, но и урок бесчисленных предпринимателей, которые каждый день ищут свой путь на рынке.

Помните, что право — о конфликтах. Оно призвано разрешить и свести к минимуму насилие и имущественные споры в обществе — именно поэтому политика обречена на провал, даже если вы принимаете ее предпосылки. Частные общества стремятся содействовать процветанию человека беспроигрышными способами, в отличие от политических результатов с нулевой суммой и пагубных государственных правовых систем. Но мы должны помнить, что ключевым показателем того, является ли общество справедливым и процветающим, является то, как оно справляется с неизбежными конфликтами и трениями, которые возникают при любом типе системы.

Но для этого нам нужен рынок! Во времена Адама Смита — несмотря на формальную монополию правительства на суды — у шотландского или английского крестьянина было больше возможностей выбора права, чем у нас сегодня! Стороны могли использовать местные, манориальные, окружные, церковные, купеческие, канцелярские (справедливое возмещение ущерба по сравнению с денежными убытками) и суды общего права. Почему сегодня на Западе у нас меньше возможностей выбора права?

В книге “К новой свободе” Ротбард указывает на то, что история меняющегося и развивающегося права может быть чрезвычайно полезной для поиска справедливых правил: “Однако, поскольку у нас есть свод принципов общего права, на который мы можем опираться, задача по исправлению и изменению общего права будет намного проще, чем попытка создать свод систематических правовых принципов de novo из воздуха”.

Бруно Леони, итальянский философ и теоретик права середины века, в своей классической работе “Свобода и закон”, написанной в 1961 году, обосновал, как можно иметь право без законодательства и без законодательных органов.

В англосаксонском общем праве “закон” означал не то, что мы думаем сегодня: бесконечные постановления законодательной или исполнительной власти. “Закон” не принимался, а находился или обнаруживался; это был свод обычных правил, которые, подобно языкам или модам, вырастали спонтанно и чисто добровольно среди людей. Эти спонтанные правила составляли “закон”, а работа экспертов в области права заключалась в том, чтобы определить, в чем именно проявляется закон и как он будет применяться к многочисленным спорным случаям.

Модель управления и разрешения споров, основанная на общем праве, решает многие сложные вопросы о том, как организовать частное общество:

• Пятьсот с лишним лет реальных “моделей”.
• Принципы проще, чем конкретика.
• Акцент на открытии права отражает предпринимательский рыночный процесс, подобно кирцнеровскому процессу предпринимательского открытия.
• Выбор права обеспечивается рынком.
• Разрешение споров на основе договора, заранее известного обеим сторонам, уменьшает количество таких споров.
• Закон, созданный судьей, отражает наиболее распространенную локальную культуру, образ жизни, географию и экономику, и поэтому создает наиболее справедливые результаты.
• Закон, созданный судьей, является более краткосрочным, индивидуализированным, гибким и пропорциональным.

В заключение позвольте мне порекомендовать три дополнительных текста, которые помогут нам думать в правильном направлении. Во-первых, “Свободные частные города” Титуса Гебеля — это буквально настольная книга для этого бурно развивающегося движения. Книга Эдварда Стрингема “Частное управление” — это лучшая книга по истории и техническим аспектам создания экономического и социального порядка с помощью частных механизмов. Наконец, замечательная книга принца Ханса-Адама II Лихтенштейнского “Государство в третьем тысячелетии” представляет собой прекрасный и эрудированный аргумент в пользу превращения государства в частного поставщика услуг как следующего этапа развития человечества.

Новый и лучший мир возможен через понимание частного управления, наций внутри наций и механизмов общего права для решения человеческих конфликтов. Нам нужно понять, как мы будем продавать этот мир, так же как любое предпринимательское предприятие нуждается как в видении, так и в сложных деталях.

Оригинал статьи

Перевод статьи: Наталия Афончина

Редактор: Владимир Золоторев