Для многих экономистов экономический рост является загадкой. Шон Ритенур, автор книги The Economics of Prosperity понимает под “экономическим ростом”, прежде всего, экономический прогресс в менее развитых странах, но его рецепт роста применим повсеместно. Почему экономический рост — это загадка? В своей книге Ритенур объясняет, почему: “Действительно, главная причина, по которой современная макроэкономика не разгадала эту загадку, заключается в том, что ее аналитический подход не позволяет задавать правильные вопросы и тем более, отвечать на них”.

Этот тезис поднимает еще один вопрос: В чем заключается аналитический подход современной макроэкономики? Он стремится максимально приблизиться к методу, используемому в физике. Для этого современные макроэкономисты строят математические модели, выводят из них проверяемые предсказания, а затем смотрят, насколько данные соответствуют этим предсказаниям. Ритенур говорит о таком способе ведения дел: “Фундаментальные проблемы экономического моделирования двояки. Из-за искаженных предположений модели, используемые современными макроэкономистами, дают результаты, которые либо вводят нас в заблуждение, либо не имеют отношения к реальному миру. . . . Несмотря на это, многие экономисты продолжают работать с моделями, поскольку исповедуют приверженность к тому, что считается научным теоретизированием. Пол Самуэльсон (1952) принял математическую экономику, потому что утверждал, что она более точная и строгая, чем словесная проза”.

Вместо того чтобы бежать за миражом естественных наук, экономисты должны следовать “каузально-реалистическому” методу австрийской школы. Австрийские экономисты, исследующие экономический рост, не рассматривают валовой внутренний продукт как совокупный блок, “рост” которого должен быть максимизирован. Их цель — “динамическая эффективность”, термин, который Ритенур позаимствовал у Хесуса Уэрта де Сото. Эта цель “полностью учитывает природу человеческой деятельности и мир, в котором живет и занимается производством предприниматель”. В любом предпринимательском процессе всегда будут появляться новые несоответствия, поэтому определенное количество потерь неизбежно и присуще любой рыночной экономике. Общество может не достичь статической оптимальности Парето, но все его члены наслаждаются увеличением процветания, если предпринимательское творчество постоянно улучшает продуктивные возможности каждого с непрерывным творческим потоком новых целей и средств, которые до предпринимательской деятельности даже не представлялись возможными." Попытка достичь так определенной динамической эффективности не должна путаться с другой целью, которая, к сожалению, очаровала некоторых, кто вступает под знамя австрийцев. Эти экономисты принимают макроэкономические модели как данность и пытаются найти их микроэкономические основы в действиях индивидов. Ритенур предполагает, что это бесполезное предприятие.

Как же экономика может достичь динамической эффективности? Ритенур выделяет четыре основных фактора, посвящая каждому из них отдельную главу. Один из факторов, предпринимательство, уже упоминался в определении динамической эффективности, а остальные три — это разделение труда, капитал и технологии. Эти факторы не следует рассматривать как отдельные силы. Они связаны друг с другом и образуют единое целое.

Очевидно, что если бы каждый человек должен был сам или с несколькими членами семьи производить все необходимое для выживания, то человечество вскоре вымерло бы. Только разделение труда делает возможной специализацию, которая значительно расширяет сферу производства. Но это расширение зависит от способности людей обменивать произведенное с другими. Рассуждая о торговле и ее важности, Ритенур предостерегает нас от заблуждения, в которое попали многие выдающиеся мыслители, и не в последнюю очередь Аристотель. Заблуждение заключается в том, что товары, которыми обмениваются, оцениваются одинаково. Верно как раз обратное: при обмене существует двойное неравенство. Люди будут обмениваться, если каждый ценит то, что он получает, больше, чем то, что он отдает. Если я обмениваю свое яблоко на ваш апельсин, я предпочитаю апельсин яблоку, а вы — яблоко апельсину.

Но почему специализация повышает производительность? Ритенур выделяет два основных объяснения. Согласно одному из них, люди изначально равны по своим талантам, но после специализации становятся более искусными в своем деле, чем если бы их задача была лишь одной из многих других. Другая точка зрения подчеркивает различия между людьми и средой. Людвиг фон Мизес и Мюррей Ротбард решительно отстаивали эту последнюю точку зрения. Очевидно, что Ритенур более благосклонен к этому подходу. Он говорит об этом так: “Чем объясняются различия в относительных издержках производства для разных людей, лежащие в основе закона ассоциации? Короткий ответ — разнообразие, которое мы находим как у людей, так и в природе”.

В предыдущей цитате упоминается “закон ассоциации”, и этот закон, разработанный Мизесом, является одним из важнейших положений австрийской школы. Давид Рикардо показал, что международная торговля двумя товарами может быть выгодна обеим странам, даже если одна из них производит оба товара лучше, чем другая. Страна, которая хуже производит оба товара, скорее всего, будет хуже производить один из этих товаров, чем другая. Ей следует специализироваться на производстве того товара, в котором она имеет сравнительное преимущество, в то время как другая нация производит товар, в котором ее превосходство больше. Это, как показал Рикардо, приведет к увеличению общего объема производства обоих товаров. Этот аргумент можно легко распространить на обмен более чем двумя товарами.

Но Рикардо допустил ошибку. Он считал, что сравнительное преимущество применимо только к нациям, потому что внутри нации экономические классы враждуют друг с другом. Мизес показал, что сравнительные преимущества действуют как внутри экономики, так и между странами. Люди участвуют в торговле к взаимной выгоде, и сфера торговли распространяется на всех, независимо от того, как его способности сопоставляются со способностями других. Часто защитников свободного рынка обвиняют в “социальном дарвинизме”, но на самом деле свободный рынок — это область социального сотрудничества, а не безжалостной борьбы за “выживание сильнейших”.

По мере продвижения за пределы примитивного уровня, разделение труда требует инструментов, и это приводит нас ко второму фактору Ритенура — капиталу. Инструмент обеспечивает более высокую производительность труда и для того чтобы его произвести, необходимо отложить немедленное потребление. По мере производства все большего количества инструментов производительность продолжает расти, но при этом становится заметен основной принцип человеческой деятельности: временное предпочтение. “Люди предпочитают, чтобы их цели достигались в кратчайшие сроки. Чем меньше ожидания, тем лучше. Существование временных предпочтений является источником процента”. Если это так, то при неизменных технологиях увеличение производства всегда будет требовать более длительного процесса. В силу временного предпочтения все более короткие процессы производства уже будут построены. Ритенур иллюстрирует развитие того, что австрийские экономисты называют “структурой производства”, подробно описывая, как готовится шоколадный шифоновый торт, прослеживая все необходимые этапы вплоть до производства инструментов, необходимых повару. Похоже, что автор прекрасно разбирается в аппетитных тортах, и он дает хорошое описание структуры производства.

Для того чтобы расширить структуру производства, предприниматели должны рассчитать наиболее эффективное использование своих капитальных благ, что требует использования денег. Если факторы производства пригодны для производства только одного продукта, и не пригодны для других, технология не диктует наилучший способ их использования, подразумевая “наиболее прибыльный” способ, поскольку именно в погоне за прибылью предприниматели способны удовлетворить запросы потребителей. “Таким образом, мы приходим к выводу, что величина капитала фирмы коренится в конечном счете в субъективной ценности потребителей и непосредственно в субъективных суждениях предпринимателей, оценивающих свои факторы при принятии решений о приобретении или ликвидации конкретных активов или даже целых фирм”. Денежный расчет приводит к еще одному пониманию капитала, помимо капитальных благ, и это “капитал” в смысле денежной ценности капитальных благ. Расчет этой ценности сопряжен со многими сложностями, в которые мы не будем вдаваться. Достаточно сказать, что Ритенур представляет эрудированное изложение, в полной мере учитывающее многочисленные трудности этой темы.

Многие мейнстримные экономисты делают основной упор на технологические инновации, третий из факторов Ритенура, при учете экономического роста, и знаменитая модель Солоу является ярким примером такого акцента; но австрийский взгляд на этот вопрос не таков. Идеи всегда доступны в изобилии, но для их воплощения в жизнь необходимы сбережения и инвестиции. Цитируя индийского экономиста Судху Шеноя, выдающегося представителя австрийской школы, Ритенур говорит: “Апеллировать к технологическому прогрессу, игнорируя при этом сбережения и инвестиции, необходимые для того, чтобы технология начала работать, — это значит опустить принца Датского из “Гамлета”, выдвинув Розенкранца и Гильденстерна на главную роль”.

Есть еще один фактор, связанный с достижением динамической эффективности, — это предпринимательство. Решающая роль предпринимателя заключается в том, чтобы направлять весь процесс производства: он не работает сам по себе. Рассуждая на эту тему, Ритенур тщательно объясняет различия между концепциями предпринимательства Израэля Кирцнера, Йозефа Шумпетера, а также Джозефа Салерно и Питера Кляйна. Неудивительно, что Ритенур отдает предпочтение каузально-реалистической концепции Салерно и Кляйна, указывая на жизненную важность того факта, что капиталистический предприниматель рискует своими собственными деньгами. Понятие предпринимателя, предложенное Кирцнером, содержит сложные повороты и обходные пути, но так и не может объяснить, как предприниматели терпят убытки.

Четыре фактора экономического роста, которые Ритенур описал с такой тщательностью, не могут функционировать в вакууме. Для их процветания необходима соответствующая “институциональная среда”, а она состоит в экономической системе гарантированных прав частной собственности без вмешательства государства. Разделение труда требует торговли, а вы не можете торговать тем, что вам не принадлежит, отмечает Ритенур. Он резко осуждает предложения о вмешательстве в работу свободного рынка, и меня особенно впечатлило его обличение экономических националистов, требующих от правительства увеличить число рабочих мест в американской промышленности.

Ритенур заслуживает похвалы и за другое. Ритенур привлек внимание к важному американскому экономисту Фрэнсису Уэйланду, который не упоминается ни в одном из томов всеобъемлющего труда Ротбарда по истории экономической мысли.

В “Экономике процветания” чудесно показана связь основных концепций австрийской экономики, и читатели книги получат хорошее представление о силе австрийского каузально-реалистического анализа.

Оригинал статьи

Перевод: Наталия Афончина

Редактор: Владимир Золоторев