Фирма по недвижимости, в которой я работаю, управляет несколькими домами для отдыха на побережье Северной Каролины. У каждого из них есть множество различных страховых полисов, и они обходятся дорого. В значительной степени это связано с тем, что регион регулярно сталкивается с наводнениями и ураганами, поэтому здесь вполне ожидаемы более высокие страховые премии. Но это не единственная причина высокой стоимости страховки.

В этой курортной прибрежной общине время от времени случается так, что отдыхающий напивается, получает травму, а затем подаёт в суд на владельца жилья с требованием компенсации, хотя пострадал он по собственной неосторожности. Это происходит достаточно часто, поэтому моя компания и другие, кто сдают дома в аренду, покупают дополнительное страхование ответственности сверх стандартной страховки недвижимости, чтобы учесть этот риск. Это может добавлять тысячи долларов к нашим ежегодным планам, и мы перекладываем эти издержки на арендаторов, делая их отдых дороже.

В течение восемнадцатого и девятнадцатого веков партия laissez-faire и свободных рынков — сегодня известная как «классические либералы» — часто продвигала политическую программу, включавшую принятие писаных конституций. Старые либералы — такие как американские революционеры и французские буржуазные реформаторы — считали, что писаные конституции обеспечат серьёзный барьер против злоупотреблений государственной властью.

Конституционная программа классических либералов не должна смешиваться с их основной идеологией — тем, что сегодня обычно называют «либертарианством». Тем не менее, конституционализм исторически был важной тактикой, к которой прибегали либералы/либертарианцы. Считалось, что писаные конституции могут быть средством для обеспечения либеральных целей. Идеология классических либералов исходила из минимизации государственной власти, чтобы негосударственные институты — то, что называлось «обществом» — могли расти и процветать без вмешательства государства.

Алармисты утверждают, что человечество истощает ограниченные запасы пресной воды на Земле из-за чрезмерного использования и загрязнения, призывая к радикальным мерам экономии. Однако в этом нарративе неправильно понимается понятие «пресной воды». Пресная вода не столько некий природный ресурс с заданным количеством, сколько продукт человеческих инноваций и инженерии. По мере развития технологий и выстраивания экономических стимулов люди продолжают расширять доступные запасы воды, превращая океан, сточные воды и даже воздух в источники чистой питьевой воды.

Почему люди ценят хлеб меньше, чем золото, хотя хлеб, кажется, важнее для поддержания жизни человека, чем золото? Чтобы ответить на этот вопрос, экономисты обращаются к закону убывающей предельной полезности.

Мейнстримная экономическая теория объясняет закон убывающей предельной полезности через удовлетворение, которое человек получает от потребления определённого блага. Например, человек может получить огромное удовлетворение от поедания одного рожка мороженого. Однако удовольствие от второго рожка хотя тоже будет значительным, но уже меньше, чем от первого. Удовольствие от третьего рожка, скорее всего, ещё больше снизится, и так далее.

Важность иерархий заключается в том, что не все люди обладают одинаковыми способностями и потому существует естественная элита, обладающая способностью к руководству. Например, внутри фирмы существуют разные уровни ответственности и нет причин полагать, что социальный порядок не должен отражать аналогичную структуру. Ричард Уивер справедливо отмечает, что социальные и семейные отношения носят иерархический характер, поскольку родители не могут быть равны детям, молодые — старшим, а бедные — богатым. Этот принцип передаётся в старой пословице: «если двое едут верхом на одной лошади, один должен сидеть сзади».

Несколько столетий назад Европа была бьющимся сердцем глобальных инноваций. От просвещенческого культивации разума до преобразующей силы промышленной революции — она была центром смелых мыслителей, изобретателей и предпринимателей, расширявших границы возможного.

Сегодня этот дух угас. Европа больше не возглавляет технологические инновации — не из-за отсутствия талантов или научных исследований, а из-за более глубокой проблемы: чрезмерно ограничительной регуляторной среды. Пока США быстро продвигаются вперёд в области ИИ, биотехнологий и космоса, а Китай активно инвестирует в глубокие технологии, Европа запуталась в бюрократии, избегании риска и жёстком применении принципа предосторожности — отдавая приоритет контролю над креативностью и осторожности над прогрессом.