Английский философ XIX века Томас Хилл Грин был одной из ключевых фигур в переходе от классического либерализма к “современному” либерализму, в котором государство, перестав быть простым “ночным сторожем”, если оно вообще им когда-либо было, и стало играть гораздо более активную роль. Государство, по мнению Грина, должно помогать людям в реализации их “истинных сущностей”, а для этого необходимо снабжать их различными товарами и услугами. По этой причине Грина считают одним из интеллектуальных основателей государства всеобщего благосостояния. Но для Грина государство было не просто поставщиком социальных услуг. Его функция заключалась в том, чтобы научить людей считать себя свободными и равноправными гражданами. Как родители воспитывают своих детей в добродетельном поведении, так и государство должно способствовать формированию добродетельных граждан.

Чтобы утверждать, что государство необходимо для воспитания добродетельных граждан, Грину нужно было преодолеть одно препятствие. Согласно Джону Локку, в “естественном состоянии” люди уже считают себя свободными и равными: они признают власть естественного закона. Зачем им нужно государство? Вызов, брошенный гриновскому представлению о государстве, очевиден, и Грин пытается ответить на него в своей книге “Лекции о принципе политического обязательства”. Он пытается опровергнуть доктрину естественного права Локка. Иногда в его аргументации попадается одно или два предложения, в которых автор “выдает себя”: становится очевидной слабость аргумента. В этой заметке я собираюсь показать, что это верно для критики Грином естественного права Локка.

Основное заблуждение в аргументации Грина проявляется в разделе 53 его лекции о Локке. Он заявляет:

Равенство в свободе возможно только для членов общества, каждый из которых признает благо целого, которое также является его собственным, и для которого необходимо свободное сотрудничество всех. Но если такое общество предполагается в естественном состоянии — а иначе “договор”, устанавливающий политическое общество, был бы невозможен, — то оно уже в принципе тождественно политическому обществу.

Грин говорит, что общество людей, признающих друг друга свободными и равными, “в принципе” уже является государством. (Он не уточняет, что значит “в принципе”.) Но разве не существует очевидного различия между таким обществом и государством, а именно: общество не имеет центрального аппарата принуждения?

Мюррей Ротбард выявил ошибочность аргумента, согласно которому люди не могут признавать равные права других без государства:

Вообще говоря, ни одна социальная система, будь то анархистская или государственная, не может работать, если большинство людей не будут “хорошими” в том смысле, что они не будут нападать на соседей или грабить их. Если бы все поступали таким образом, никакая защита, — государственная или частная, не смогла бы предотвратить хаос. Более того, чем больше людей настроены на мирный образ жизни и чем меньше их совершают агрессию против своих соседей, тем успешнее будет работать любая социальная система и тем меньше ресурсов придется выделять на полицейскую защиту. Анархистская точка зрения гласит, что, учитывая “природу человека”, степень его доброты или злобы в любой момент времени, анархизм максимизирует возможности для добра и минимизирует каналы для зла. Остальное зависит от ценностей, которых придерживаются отдельные члены общества. Единственное, на что следует обратить внимание, — это то, что, устраняя живой пример и социальную легитимность массовых узаконенных преступлений государства, анархизм в значительной степени будет способствовать распространению мирных ценностей в сознании общества.

Грин не считает, что общество свободных и равных людей может существовать в отсутствие государства, но до сих пор он не дал нам никаких оснований полагать, что это так. Однако в одном отрывке он предлагает соображение в поддержку своей точки зрения. Его аргумент гипотетически принимает предпосылку Локка о том, что люди подчиняются естественному праву до появления государства, и на этом основании он утверждает, что Локку не удается оправдать государство. Грин заявляет:

Чтобы учесть возможность договора всех со всеми, [аргумент Локка о том, что государство возникает из естественного состояния] должен предполагать общество, подчиненное природному закону, предписывающему свободу и равенство всех. Но общество, управляемое таким природным законом, т. е. не имеющее никакого импонента, кроме сознания человека, было бы упадком [по сравнению с обществом, управляемым государством], в котором не могло бы быть мотива к созданию гражданского правительства… В той мере, в какой оно реализует представление об обществе, управляемом законом природы, как эквиваленте спонтанного признания каждым требований других, без чего договор всех со всеми на самом деле необъясним, оно устраняет любую видимость необходимости перехода от естественного состояния к политическому обществу и склонно представлять последнее как упадок по сравнению с первым.

(Под “импонентом” Грин подразумевает человека или группу людей, обладающих властью для приведения в исполнение законов природы).

Грин явно уводит вопрос в сторону. Он говорит, что если бы люди могли следовать природному закону без необходимости в правительстве, то создание правительства было бы скорее упадком, чем прогрессом. Зачем людям подвергать себя принуждению, если они могут обойтись без него? Подавляемая предпосылка Грина заключается в том, что создание государства не является упадком. Он, несомненно, верит в это, но это не слишком весомый аргумент для тех, кто отвергает государство.

Имеет ли Грин хотя бы небольшое утешение в том, что он предложил хороший аргумент против Локка, который не является анархистом? Он говорит Локку: вы считаете создание государства прогрессом, но если вы правы, это не было бы прогрессом. Это было бы упадком. Но, боюсь, мы не можем признать за Грином серьезный аргумент даже здесь. Потребовалась бы еще одна статья, чтобы показать это, но вслед за Эриком Маком и Джоном Симмонсом, что Локк очень близок к анархизму.

Грин не предложил никаких убедительных аргументов в пользу государства.

Оригинал статьи

Перевод: Наталия Афончина

Редактор: Владимир Золоторев