Государственные границы обычно рассматриваются в контексте торговли и миграции. С этой точки зрения они выглядят как средство, которое позволяет государству ограничивать приток иностранных рабочих и иностранных товаров. Но можно посмотреть на государственные границы и под другим углом, и тогда окажется, что они могут выполнять и положительную роль, являясь пределами власти государства. То есть, хотя границы могут исключать товары и людей, но они же также часто исключают и власть других государств.

Например, граница между Восточной и Западной Германией представляла собой пределы полицейского государства Восточной Германии. За этими границами возможности секретной полиции Штази похищать, пытать и бросать в тюрьмы мирных людей были значительно меньше, чем в пределах ее собственной юрисдикции. Западногерманская граница сдерживала государство Восточной Германии.

Точно так же границы Саудовской Аравии ограничивают способность саудовского режима спасать людей от колдовства и позволяют критиковать кровавых диктаторов, известных как House of Saud.

Даже в рамках единого национального государства границы могут иллюстрировать преимущества децентрализации, как, например, в случае границы Колорадо-Небраска. На одной стороне границы (т. е. в штате Небраска) государственная полиция может арестовать вас и заключить в тюрьму, если у вас найдут марихуану. Они могут убить вас, если вы будете сопротивляться. С другой стороны границы конституция штата Колорадо запрещает полиции преследовать пользователей марихуаны. Граница штата Колорадо сдерживает войну с наркотиками, которую ведет штат Небраска.

Конечно, для государств всегда есть варианты, с помощью которых они могут расширить свою власть даже за пределы своих границ. Это можно сделать, либо втершись в доверие к режимам соседних стран (или запугивая их), либо через органы международных квазигосударственных организаций. Или, как и в случае с США и ЕС, через навязывание определенной политики в отношении ряда предположительно суверенных государств.

Тем не менее, благодаря конкуренции, многим государствам часто сложно проецировать свою власть в соседние государства, и поэтому границы представляют собой весьма реальное препятствие для их власти. Учитывая тот факт, что некоторые государства разоряют своих граждан и даже ведут с ними войну, границы могут открыть дверь для большей свободы и даже спасти жизни.

Случай Венесуэлы

Этот тезис был еще раз проиллюстрирован недавно, когда венесуэльский режим открыл свою границу с Колумбией, чтобы дать венесуэльцам возможность приобретать продовольствие и другие предметы потребления на колумбийской стороне границы. Колумбийский режим тоже отнюдь не идеален, но, при всех его проблемах, он не довел население страны до отчаянной нищеты и разрушения экономических и социальных институтов.

То есть, теперь довольно легко купить продовольствие и предметы потребления в Колумбии, в то время как в Венесуэле полки магазинов пусты.

К счастью для венесуэльцев, Венесуэла сдерживается границами соседних национальных государств, а способность венесуэльского режима арестовывать мелких предпринимателей и лавочников за «предательство», заканчивается там, где начинается колумбийская территория.

Неудивительно, что ранее венесуэльская граница с Колумбией была закрыта. Видимо, венесуэльское государство ощущало, что на пограничных территориях слишком много свободы и контрабандисты и операторы черного рынка могут использовать границу с Колумбией, чтобы обойти жесткую антирыночную политику Венесуэлы. Разумеется, закрытая граница означала, что законопослушные граждане не могут свободно перемещаться между странами. Однако преступники свободно себя чувствуют в пограничном районе, что делает его особенно опасным.

Несмотря на все это, колумбийская граница стала для венесуэльцев спасательным кругом, она стала источником основных предметов потребления и продовольствия, и частично возможностью бегства от режима, навязанного населению социалистической политикой Николоса Мадуро и Уго Чавеса. Как отмечает AP, некоторые люди ехали десять часов до границы, чтобы купить еду, то есть, близость индивидуума к границе определяется степенью его отчаяния.

К счастью для жителей Южной Америки (и всего мира), Венесуэла – это всего лишь государство среднего размера, общая площадь которого на треть больше, чем площадь Техаса. Можно только представить себе масштабы страданий людей, если бы Венесуэла была бы размером с Бразилию или Россию, или еще хуже, если бы это было мировое правительство.

Тот факт, что Венесуэла физически ограничена по размеру и масштабу, приносит облегчение тем, кто может извлечь выгоду из близости границы, и тем, кто может торговать с иностранцами и торговцами на черном рынке.

Преимущества децентрализации и сецессии

Физическая реальность в виде размера и расстояния еще раз показывает нам преимущества политической сецессии и децентрализации: те, кто проживает всего в двух часах пути от границы, будут иметь больше возможностей покупать продукты, чем те, кто живет в десяти часах езды. У тех, кто живет недалеко от границы, больше возможностей для физического ухода с территории Венесуэлы.

Ситуация могла бы быть еще лучше, если бы децентрализации было бы больше. Например, если бы западные провинции Венесуэлы отделились от нее граница переместилась бы на восток.

Представьте, например, что случилось бы, если бы штат Сулия в западной Венесуэле прогнал бы венесуэльских военных и полностью открыл границу с Колумбией. Товары и услуги немедленно начали бы поступать на освобожденную территорию Сулии в большом количестве и разнообразии.

Но это принесло бы пользу не только народу Сулии. Новая реальность также означала бы, что венесуэльская граница переместилась теперь на восточную границу Сулии, и теперь свобода приграничных районов станет более доступной для соседних штатов Трухильо и Мерида. Жители штата Трухильо, которые до этого находились в нескольких часах пути от внешней границы, теперь находятся всего в часе езды от границы, что позволяет большему числу людей путешествовать на границу или более широко использовать черные рынки, или даже легальные рынки вне досягаемости режима Венесуэлы.

Людвиг фон Мизес понимал преимущества такого рода сецессии, с одобрением отмечая возможность провинций и даже отдельных деревень отделиться от одного государства и присоединиться к другому, или оставаться независимыми. Чем больше государство, тем больше ресурсов оно контролирует, и тем больше его способность увеличивать издержки тех, кто может попытаться эмигрировать или уклониться от приказов центрального правительства.

Говоря о «самоопределении», Мизес писал, что нации не имеют права на самоопределение, это право имеют люди. Мизес поддерживал «право жителей каждой территории принимать решение о государстве, к которому они хотят принадлежать». Мизес напоминает нам, что на практике это часто означает разделение государства на более мелкие части:

Всякий раз, когда жители определенной территории, будь то одна деревня, целый район или ряд соседних районов, признают на свободно организованном референдуме, что они больше не хотят оставаться объединенными с государством, в которое они входят на данный момент, но хотят либо создать независимое государство, либо присоединить себя к какому-либо другому государству, его желания должны удовлетворяться и соблюдаться. Это единственный возможный и эффективный способ предотвращения революций и гражданских и международных войн.

Разумеется, принятие плана Мизеса в этом отношении немедленно помогло бы многим общинам, которые сейчас находятся на неправильной стороне венесуэльской границы. К сожалению, центральное правительство Венесуэлы, как и большинство национальных правительств, редко колеблется, когда речь идет о жестоком подавлении «диссидентов». Если в Венесуэле не произойдет значительных идеологических изменений, вряд ли такое стремление к «самоопределению» будет удовлетворяться.

Больше государств = Больше свободы выбора

На практике, если мы предпочитаем свободу выбора, свободу передвижения и возможность скрыться от властных режимов, ответ заключается в создании большего количества границ и большего количества государств. Хотя границы часто могут препятствовать движению товаров и людей, они могут также предоставить возможности для большей свободы, ограничивая власть и возможности существующих государств.

Более того, поскольку более мелкие государства сталкиваются с большими проблемами в попытках регулировать рынки и людей за пределами своих границ, более мелкие государства с большей вероятностью должны полагаться на открытую торговлю с другими государствами, чтобы выжить и процветать.

Если бы Венесуэла была меньше и имела бы больше международных соседей, у жителей Венесуэлы было бы больше возможностей для взаимодействия с районами, не зависящими от венесуэльского режима, и в тоже время у них были бы большие возможности для эмиграции и торговли. Другими словами, монополия, которой обладает венесуэльское государство, будет слабее, и у жителей будет больше свободы выбора.

Ответ действительно заключается в децентрализации, которая приводит к большей свободе выбора и, следовательно, большей свободе людей.

Практический ответ на любой имеющийся недостаток выбора (т. е. отсутствие «самоопределения») заключается не в немедленной ликвидации всех государств (поскольку никто никогда убедительно не описывал, как это можно сделать), а в разделении существующих государств на все более мелкие и мелкие государства.

То, что описывает Мизес выше, относится к формальным голосованиям и заявлениям о независимости, но на практике подобные эффекты могут быть получены с помощью методов локального аннулирования и отделения, предложенных Хансом-Херманом Хоппе. И, конечно, де-факто отделение, по практическим соображениям, часто может быть более предпочтительным.

Некоторыми доктринерами и непрактичными анархистами часто выдвигается тезис, что сецессия – это плохо, потому что она «создает новое государство». Это довольно упрощенное представление. Учитывая реалии географии планеты Земля, до тех пор, пока «новое государство» не будет создаваться в международных водах или в Антарктиде, или в космическом пространстве, создание любого нового государства будет происходить за счет какого-либо уже существующего государства. Таким образом, создание нового государства, скажем, Сардинии, будет осуществляться за счет существующего государства, известного как «Италия». Лишенное в результате отделения налоговых поступлений и военных преимуществ территории, государство, которое теряет эту территорию, будет обязательно ослаблено.

В дополнение, ослабление государства имеет преимущество с точки зрения индивида, которое заключается в том, что у него или у нее теперь есть два государства, из которых можно выбирать, в то время как ранее существовало только одно. Теперь у человека больше возможностей выбрать то место для жизни, которое наилучшим образом соответствует его личному образу жизни, идеологии, религии, этнической группе и т. д.

С каждым успешным актом отделения, выбор для каждого человека становится все больше и больше.

Если что-то и нужно Венесуэле сейчас, то это больше выбора.

Перевод Наталия Афончина

Редактор Владимир Золоторев

Оригинал статьи