Более двух лет мир был охвачен ковидоманией. Самые обычные люди во всем мире не только приняли ковидный нарратив, но и горячо поддерживали политиков — сильных мужчин и женщин, — которые брали на себя диктаторские полномочия, приостанавливали действие прав человека и политические процессы, действовали так, как будто только смерть от ковида имеет значение, закрывали школы, закрывали предприятия, не давали людям зарабатывать на жизнь, вызывали массовые страдания, бедность и голод.

Чем чаще эти сильные мужчины и женщины делали подобные вещи, тем громче были аплодисменты и тем чаще произносились оскорбления в адрес тех, кто осуждал такие действия. Полицейские издевательства над теми, кто выступал против ковидного нарратива, подбадривались населением, желающим, чтобы недоброжелатели предстали перед судом.

Последние два года доказали, что в немцах периода национал-социализма на самом деле не было ничего особенного.

Чтобы мы не забывали

Запад отказался усвоить главный урок нацистского периода (1930-1945 гг.), несмотря на то, что наука и искусство после Второй мировой войны ясно показали, что именно произошло. Ключевым моментом, на который указывали ведущие интеллектуалы, писавшие о нацистском периоде, — от Ханны Арендт до экспериментов Милгрэма и пьесы “Носорог”. — было то, что нацистом мог стать любой: в немцах, ставших нацистами, не было абсолютно ничего особенного или странного.

Они стали нацистами не потому, что их матери недостаточно их любили, или потому, что они отвергли Бога в своей жизни, или из-за чего-то, присущего только немецкой культуре. Они просто соблазнились нарративом, и потеряли рассудок, став стадом, придумывающим причины своего поведения на ходу. Жестокий урок, который хотели передать интеллектуалы той эпохи, заключался в том, что практически каждый поступил бы так же в тех обстоятельствах. Одним словом, зло — банально.

Как отметила Ханна Арендт, самыми преданными нацистами были “гутменши”: немцы, которые искренне считали себя хорошими людьми. Они были из крепких семей, у них были любящие родители, они были послушными последователями местной веры, платили налоги, в их роду были люди, погибшие за Германию. Они считали, что поступают правильно, и получали всестороннюю поддержку и одобрение друзей, семьи, церкви и СМИ.

Интеллектуальный класс столкнулся с этой истиной лицом к лицу в 1950-х годах, но неустанное желание человечества отмахнуться от неудобной правды заставило общество, а со временем и научные круги, забыть о ней. Мы врали о нацистах, чтобы чувствовать себя хорошо. Эта самоотрицающая трусость росла со временем и привела к сегодняшней дебилизированной, ненавидящей саму себя культуре “воков”, в рамках которой в хорошей компании неприлично упоминать нацистский период, а тем более пытаться открыть людям его уроки, не будучи обвиненным в том, что в глубине души вы сами являетесь нацистом.

Немцы забыли о нацизме не потому, что информация об этом периоде была скрыта. Наоборот, юных немецких школьников заставляли почти постоянно читать книги и смотреть документальные фильмы о нацизме. Но они забыли главный урок, потому что не могли смириться с мыслью, что поведение, о котором им рассказывали, было нормальным. Поэтому, как и все остальные, они притворялись, что нацистский период был абсолютно ненормальным, его возглавляли и поддерживали люди, которые по своей природе были более злыми, чем другие.

Но поскольку почти все поддались нацистскому безумию, эта ложь создала проблему для всех поколений. Молодежь спрашивала своих бабушек и дедушек, как они могли не видеть, как они могли подчиниться, как они могли участвовать. Эти вопросы могут возникнуть только у тех, кто отказывается признать ужасную правду о том, что они, скорее всего, поступили бы так же. Они не хотели признавать этого, а их родители тоже не хотели взваливать на них это бремя, и это вполне понятно. Кто же не хочет, чтобы его дети считали, что они всегда будут чистыми как снег?

Молодому немцу следовало бы спросить: “Что нужно изменить в нашем обществе сегодня, чтобы я не столкнулся с таким же давлением, которому, как я понимаю, я бы тоже поддался?” Этот вопрос очень тяжелый и очень неприятный. Гораздо легче объявить своих бабушку и дедушку чудовищами и проклинать их, облачившись в одежды высокоморального человека.

Что хуже для человечества в долгосрочной перспективе: сочувствующий нацистам или наблюдатель за сочувствующим нацистам, который считает его чудовищем?

Придание злу внешнего характера

За пределами Германии люди забыли этот урок гораздо раньше. Молодой немец, желающий не замечать ужасной правды о том, что каждый может быть нацистом, по меньшей мере, должен заплатить цену за свою трусость, осудив собственную семью. Типичному молодому французу, тайцу или американцу не нужно идти на такие жертвы. Для них гораздо проще свалить вину за эпизод с нацизмом на что-то чуждое для них.

Чем больше стиралась память о реальных событиях, тем больше появлялось книг о том, что немцы на протяжении веков отличались каким-то особенным отношением к евреям, или о том, что Гитлер был гением маркетинга, чей зов сирены был слишком уникален, чтобы кто-то смог его повторить, или о том, что жестокость нацистского периода была чем-то уникально западным. Самый ценный урок был быстро забыт по вполне понятным причинам.

То же желание отвести взгляд от ужасной правды проявляется и сегодня, даже среди меньшинства, которое видело, как сходит с ума подавляющее большинство их соседей и родственников. Желание найти нового Гитлера, которого можно обвинить во всем, в виде Клауса Шваба или хитроумного китайского руководства. Желание обвинить безбожность общества, или недостаток интеллекта, или апатию поколения, зависимого от социальных сетей, в том, что вокруг нас беснуется толпа. “Если бы только они прочитали мою книгу!” “Если бы только они не чистили зубы с фтором!”. “Если бы только они не потеряли веру!”

Рецепты от повторения сегодняшнего ужаса сводятся к фантазии о том, что “их можно исправить, если они станут более похожими на меня”, или, говоря по-другому, “змея пробралась в рай, и все будет хорошо, если мы отрубим ей голову”.

Одна из основных идей нашей книги “Большая ковидная паника” заключается в том, что это неправда — и что мы не сможем понять уроки этого периода, если будем потакать подобному образу мышления. Нет змеи, которой можно отрубить голову. Нет и какого-то другого быстрого решения. Если мы серьезно настроены предотвратить повторение сегодняшних событий, мы должны исходить из понимания того, что безумная толпа, которую мы видим перед собой, состоит из нормальных людей. В будущем появятся такие же люди, как они, которые точно также будут безумно метаться в подобных обстоятельствах. Мы должны думать о том, как предотвратить подобные обстоятельства, а не о качествах того или иного лидера или исходном состоянии умов населения.

Прогресс начинается с трезвого самоанализа

Как же мы объясним, почему религиозные группы и бунтарские личности в наших странах оказались менее подвержены безумию? Наше объяснение заключается в том, что те, кто был наиболее устойчив к безумию, с самого начала уже были в некоторой степени оторваны от мейнстрима, часто даже не имели телевидения или социальных сетей, связывающих их с обществом. То, что они с самого начала были аутсайдерами, защитило их от безумия толпы.

Однако это не рецепт для будущего, потому что общество отверженных — это не общество вообще. Сильные религиозные группы, стоящие вне социального мейнстрима, могут быть привиты от безумия мейнстрима, но они точно так же могут поддаться безумию внутри своей собственной группы.

То же самое можно сказать и о любой другой “бунтарской” группе. К какой бы группе они ни принадлежали — а все люди принадлежат к группам — людей захлестывает волна безумия, когда эта группа сходит с ума. Надежда заключается не в обществе изгоев, а в обществе с лучшими способами распознавания и противодействия возникающему безумию, или, по крайней мере, способами более быстрого выхода из безумия, когда оно неизбежно возникает.

Для молодых немцев в ковидном периоде есть горько-сладкий бонус. Снова стало ясно, что нацисты 1930-х годов были совершенно нормальными людьми, и что любой человек в нашем мире тоже может быть нацистом. Теперь немцы могут больше не беспокоится о том, что в них есть что-то ненормально злое. В каждом из нас живет потенциальный нацист.

Оригинал статьи

Перевод: Наталия Афончина

Редактор: Владимир Золоторев