Средний человек может воспринять идею, что фиатные деньги — не идеал, но ему все еще трудно дается понимание разницы между фиатными деньгами и криптовалютой. И эта склонность сваливать все в кучу характерна не только для среднего обывателя, но для многих выдающихся персонажей, таких как Питер Шифф и Илон Маск. Это широко распространенное смешение криптовалюты и фиатной валюты происходит из-за двух жизненно важных недоразумений: непонимания того, что такое фиат, и непонимания субъективности ценности.

Если мы обратимся к “Теории денег и кредита” Людвига фон Мизеса, то обнаружим, что публике не хватает именно его определения фиатной валюты. Мизес говорит, что “фиатными деньгами” мы можем назвать “деньги, которые включают в себя вещи с особым юридическим статусом”. Важно отметить, что Мизес не просто утверждает, что это что-то иное, чем товарные деньги. Как следует из приведенных выше комментариев, это не деньги без реальной ценности. Это деньги с особой юридической квалификацией. Биткоин и другие криптовалюты не имеют такой квалификации. Фактически, криптовалюты сталкиваются с той же проблемой, что и товарные валюты, поскольку отсутствие у них специальной юридической квалификации не позволяет использовать их для определенных обязательных финансовых операций, таких как уплата налогов, и поэтому криптовалюты должны активно конкурировать с искусственно завышенным спросом на фиатные валюты. Биткоин не имеет абсолютно никакой специальной юридической квалификации, поэтому он не является фиатной валютой.

Многие поднимают вопрос о том, что биткоин и другие криптовалюты, как и фиатные валюты, с которыми мы давно знакомы, не обеспечены ничем ценным, таким как как золото. Но это тоже не соответствует австрийскому представлению о деньгах и ценности. В австрийской школе мы не верим в объективную ценность — даже в золото. Золото исторически превратилось в чрезвычайно успешные товарные деньги. Снова обратимся к “Теории денег и кредита”, в которой Мизес объясняет свою теорему регрессии,

если объективная меновая стоимость денег всегда должна быть связана с ранее существовавшим рыночным соотношением обмена между деньгами и другими экономическими благами (поскольку в противном случае люди не могли бы оценить ценность денег), из этого следует что предмет не может использоваться в качестве денег, если в момент начала его использования в качестве денег он уже не обладает объективной меновой стоимостью, основанной на каком-либо другом использовании.

На протяжении многих лет золото соответствовало этому критерию в том смысле, что оно имело потребительскую ценность, из которой могла быть получена более поздняя денежная ценность, будь то в качестве проводника, или в качестве сырья для изготовления ювелирных украшений или любого другого потребительского использования. Кроме того, золото удовлетворяет требованиям Мизеса к второстепенным функциям денег в своей способности облегчать кредитные транзакции, передавать ценность во времени и пространстве и действовать как средство платежа. Такие экономисты, как Шифф, блестяще продемонстрировали, что золото как жизнеспособные “австрийские” деньги широко распространено, и это верное заявление.

Однако подобные заявления становятся ошибочными, когда они среди прочего утверждают, что золото имеет “реальную ценность”. Австрийская школа отрицает существование объективной ценности. Мизес говорит: “У современной теории ценности другая отправная точка. Под ценностью понимается значение, приписываемое отдельным единицам блага человеком, который желает потреблять или иным образом распоряжаться различными благами с максимальной выгодой”. Не нам как экономистам, а скорее предпринимателям и потребителям, решать, какие потребительские ценности обеспечивают наибольшее преимущество. Золото — не исключение из правил. И криптовалюта тоже. И то и другое, как это в настоящее время видно на рынке оценивается в соответствии с его кардинальной оценкой индивидов. Некоторые люди очень ценят золото и криптовалюту. Другие не ценят. Рассматривать золото как имеющее “реальную ценность” — значит соглашаться с идеей о том, что товар или валюта имеют ценность, превышающую ту ценность, которую люди приписывают им в данный момент. Но тот факт, что золото можно использовать, скажем, в промышленных целях, не означает, что оно имеет “реальную ценность”, в отличие от нематериальных товаров и услуг, которые якобы не имеют “реальной ценности”.

Можно попытаться возразить, что биткоин или другие криптовалюты — это просто товары, которые торгуются как таковые и оцениваются субъективно, и что они потенциально находятся на пути к достижению денежного статуса, которого они достигнут или нет. Но это так или иначе не иллюстрирует, что золото имеет “реальную ценность”, а криптовалюта — нет. Джордж Селджин утверждал, что эти криптовалюты на самом деле представляют собой совершенно новый вид денег, которые он называет “синтетическими товарными деньгами”. Но чем бы ни была на самом деле криптовалюта, можно с большой уверенностью сказать, что, поскольку она не имеет специальной юридической квалификации и не существует такой вещи, как “реальная ценность”, биткоин и другие криптовалюты не являются фиатными деньгами.

Оригинал статьи

Перевод: Наталия Афончина

Редактор: Владимир Золоторев