Одна из проблем мира идей, особенно в социальных науках, заключается в том, что старые идеи могут потеряться, когда новые идеи заполоняют интеллектуальный ландшафт. Часто историку идей приходится выполнять неблагодарную работу, напоминая своим коллегам, что умерший давным-давно автор сказал совсем не то, что им кажется.

Такие недоразумения часто являются не просто ошибками; они могут иметь глубокие последствия для наших общественных теорий, наших интерпретаций истории и наших предложений по политике. В экономике можно найти множество таких примеров. Моя задача — изучить один из них: то, как закон рынков Сэя (названный в честь великого классического экономиста Жана-Батиста Сэя) был фундаментально неправильно понят как экономическими теоретиками, так и обывателями, и исследовать некоторые последствия этого непонимания.

У. Х. Хатт однажды назвал закон Сэя самым фундаментальным “экономическим законом” во всей экономической теории.¹ В грубой форме закон Сэя часто звучит как “предложение создает свой собственный спрос”, как будто простого акта предложения какого-либо товара или услуги на рынке достаточно, чтобы вызвать спрос на этот товар. Конечно, верно, что производители могут пойти на такие расходы, как реклама, чтобы убедить людей приобрести товар, который они уже решили поставлять, но это не то же самое, что сказать, что акт предложения обязательно создает спрос на данный товар. Такое понимание закона, очевидно, не имеет смысла, о чем могут свидетельствовать многочисленные неудачи в бизнесе и производстве товаров. Если бы закон Сэя был верен в таком разговорном смысле, то все мы могли бы легко разбогатеть, производя все, что захотим.

В несколько более сложном понимании, которое Джон Мейнард Кейнс приписывал классическим экономистам, закон Сэя выглядит как утверждение, что общее предложение товаров и услуг и общий спрос на товары и услуги всегда будут равны. Кроме того, предполагалось, что Сэй утверждал, что это равенство будет иметь место в точке, где все ресурсы полностью задействованы. Таким образом, с этой точки зрения, предполагается, что классические экономисты верили, что рынки всегда достигают этого равновесия полной занятости. В одном смысле это тривиально верно. Если мы сравним фактические (ex post) количества купленных (запрашиваемых) и проданных (предложенных) товаров, они всегда будут равны. Что продано одним человеком, куплено другим. Вероятно, однако, Кейнс думал, что классические экономисты имели в виду что-то другое, возможно, что рыночные экономики никогда не создадут общих излишков или нехваток, потому что доход, полученный от продаж, всегда будет достаточным для покупки доступного количества товаров. Во многом это верно, но само по себе это не гарантирует, что будет достигнута полная занятость, потому что можно легко указать на очевидные примеры значительной безработицы и нераспроданных товаров. Это и сделали критики закона Сэя. Указывая на различные рецессии и депрессии, которые переживали рыночные экономики, они утверждают, что доказали, что закон Сэя был, по крайней мере, наивным и, вероятно, совершенно неверным.

Что сказал Сэй

Если мы хотим получить более точное представление о законе Сэя, возможно, нам следует обратиться к тому, что сам Сэй говорил о нем. В том отрывке, где он проникает в суть идеи о том, что предложение создает свой собственный спрос, Сэй пишет: “Именно производство открывает спрос на товары… Таким образом, само обстоятельство создания одного продукта немедленно открывает возможность для других продуктов.”² Говоря иначе, Сэй утверждал, что производство является источником спроса. Способность человека предъявлять спрос на товары и услуги других вытекает из дохода, полученного в результате его собственных действий по производству. Богатство создается производством, а не потреблением. Моя способность предъявлять спрос на еду, одежду и кров зависит от производительности моего труда или нетрудовых активов. Чем выше (ниже) эта производительность, тем выше (ниже) моя способность предъявлять спрос.

В своей замечательной книге о законе Сэя Хатт говорит следующее: “Способность к созданию спроса вытекает из производства и предложения… Процесс предложения — т.е. производство и соответствующее образование цен на услуги или активы для замены или роста — поддерживает поток спроса — постоянный или расширяющийся”³ Позже Хатт несколько уточнил свое определение: “Спрос на любой товар зависит от предложения неконкурирующих товаров”⁴ Указание на характеристику “неконкурирующих” очень важно. Если я продаю свои услуги в качестве компьютерного техника, предполагается, что в результате будут востребованы товары и услуги, отличные от услуг компьютерного техника (или чего-то подобного). Товары или услуги, конкурирующие с теми, которые я продаю, всегда можно получить путем прямого применения моего труда, поэтому я вряд ли буду предъявлять на них спрос. Спрос на мои услуги в качестве компьютерного техника является результатом деятельности по предложению всех, кроме компьютерных техников.

Такой взгляд на закон Сэя позволяет понять взаимосвязь между различными секторами рыночной экономики. В частности, он наполняет смыслом утверждение о том, что занятость всех — это занятость каждого. Как только работник находит работу, он создает спрос на товары и услуги от всех других неконкурирующих поставщиков, создавая возможность для их трудоустройства. С этой точки зрения закон Сэя не имеет ничего общего с равновесием между совокупным предложением и совокупным спросом, а скорее описывает процесс, в ходе которого предложение в целом превращается в спрос в целом. Возможность предъявлять спрос всегда определяется уровнем производства.

Сначала производство

Этот процесс можно проследить на примере различий между маленькими, бедными поселками и более богатыми пригородными районами. В маленьком поселке тот факт, что жители производят меньше ценностей, означает, что их способность предъявлять спрос на товары и услуги соответственно ограничена. В результате выбор товаров, количество и разнообразие продавцов, а также степень специализации производителей весьма ограничены. В более богатом пригороде представлен удивительный ассортимент товаров, а также большое количество разнообразных продавцов, предлагающих очень специализированные товары. Возможно, самое важное заключается в том, что в более богатом районе существует более высокая степень конкуренции, поскольку рынок может поддерживать множество продавцов определенных товаров, учитывая уровень богатства, создаваемого производителями. Сэй отмечает, что это объясняет, почему продавец, скорее всего, получит больше заказов, будучи одним из множества конкурентов в большом городе, чем единственным продавцом товара в малонаселенной сельской местности.⁵ Ключ к пониманию закона Сэя о рынках заключается в том, что на первом месте должно стоять производство. Спрос, или потребление, следует за производством благ.

В какой-то степени закон Сэя является продолжением идеи Адама Смита о том, что разделение труда ограничено масштабами рынка⁶. Смит считал, что степень специализации на конкретном рынке зависит от того, насколько велик спрос на специализированный продукт. Так, в небольших городах редко встречаются этнические рестораны, помимо очень популярных китайских и итальянских, а также радиостанции, специализирующиеся на очень узких музыкальных форматах (например, только старые песни 1970-х годов). Более крупные и богатые сообщества могут поддерживать такую степень специализации, потому что существует достаточный спрос, обусловленный большим количеством населения и большим объемом производимого богатства. Именно в этом смысле производство (предложение) является источником спроса.

Поскольку все движения между предложением и спросом происходят через посредство денег, говорить о том, что производство является источником спроса, является некоторым упрощением. Для того чтобы предъявить спрос на продукцию, необходимо обладать деньгами, что, в свою очередь, требует предшествующего акта предложения. Мы продаем активы или трудовые услуги за деньги, которые затем используем для спроса. Деньги — это промежуточное благо, которое позволяет нам купить то, что мы в конечном итоге желаем. Однако следует помнить, что то, что позволяет нам покупать, это не владение деньгами, как таковыми, а владение производственными активами, которые могут принести деньги на рынке. Когда мы продаем эти активы (или свои трудовые услуги), мы получаем богатство в виде денег. Когда мы тратим эти деньги, мы создаем спрос, опираясь на богатство, созданное нашим производством. Однако, поскольку мы не тратим все свое богатство, которое временно храним в виде денег, а предпочитаем держать часть его в денежной форме, спрос на текущие товары и услуги не будет точно соответствовать ценности произведенного, поскольку часть денег остается в распоряжении производителей. Таким образом, при использовании денег закон Сэя, даже правильно понятый, оставляет открытой возможность того, что совокупный спрос недостаточен для покупки того, что было поставлено.

Однако если денежное богатство хранится в виде денег, созданных банком, например, на расчетном счете (но не в банкнотах Федерального резерва), то эта удержанная потребительская способность переходит к тем, кто занимает деньги у создавшего их банка. Деньги, которые я оставляю на своем расчетном счете, являются основой для способности моего банка предоставлять кредиты другим. Способность к потреблению, которую я решил не использовать, сохранив свое богатство, созданное в результате производства, в виде денег, переходит к заемщику. Когда он тратит свой кредит, его добавление к совокупному спросу восполняет недостающий потребительский спрос, возникший в результате моего решения держать деньги. Таким образом, не существует ни избытка, ни недостатка совокупного спроса, пока банковская система может свободно осуществлять этот процесс превращения сбережений вкладчиков в расходы заемщиков. Закон рынков Сэя невозможно полностью оценить, если не понимать работу банковской системы и ее роль в межвременной координации⁷.

Все рынки — это денежные рынки

Поскольку все рыночные обмены товаров или услуг осуществляются на деньги, все рынки — это денежные рынки, и единственный способ, при котором может возникнуть избыточное предложение или спрос на товары, — это противоположное избыточное предложение или спрос на деньги. Возьмем более очевидный случай избытка товаров, как, например, в период рецессии. Закон Сэя, правильно понятый, предполагает, что объяснением избыточного предложения товаров является избыточный спрос на деньги. Товары остаются непроданными, потому что покупатели не могут получить деньги, необходимые для их приобретения, несмотря на то, что они являются потенциально производительными поставщиками труда. И наоборот, общий дефицит, или избыточный спрос на товары, может возникнуть только при избыточном предложении того, на что обменивают товары, а это могут быть только деньги. Рецессии и инфляции, следовательно, фундаментально являются денежными явлениями, поскольку закон Сэя направляет нас на рассмотрение того, что происходит в производстве денег, чтобы объяснить нарушение процесса преобразования производства в спрос.

В отличие от кейнсианских критиков закона Сэя, которые считали причиной экономических спадов недостаточный совокупный спрос, возникающий в результате различных форм “провала рынка”, мы утверждаем, что более точное понимание закона Сэя предполагает, что на рынке нет врожденного изъяна, приводящего к недостатку совокупного спроса, и существование рецессий в реальном мире не является опровержением этого закона. Напротив, как только мы поймем роль денег в переводе наших производительных сил в способность предъявлять спрос другим производителям, мы увидим, что корень макроэкономических нарушений, скорее всего, монетарный, поскольку слишком много или слишком мало денег подрывает этот процесс перевода. Несмотря на то, что закон Сэя был отвергнут под натиском кейнсианской революции, при правильном понимании его первоначального значения и его связи с банковской системой он остается мощным инструментом понимания функционирования рыночной экономики.

Оригинал статьи

Перевод: Наталия Афончина

Редактор: Владимир Золоторев