Некоторые философы, опираясь на «Критику чистого разума» Иммануила Канта, ставили под вопрос природу и пределы разума. Однако, в либертарианской мысли человеческий разум играет центральную роль. В обычном словарном значении человеческий разум означает просто «способность здорового ума мыслить и делать суждения, особенно на основе практических фактов».

В «Человеческой деятельности» Людвиг фон Мизес говорит о разуме, как об универсальном качестве, присущем всем людям, подчеркивая, что разум — это «черта, которая отличает человека от животных и которая является причиной всего, что является специфически человеческим». Поскольку все люди обладают способностью рассуждать, человеческая логика может основываться только на разуме. Разум — это единственная основа, на которой мы можем проводить исследования и стремиться расширить границы знаний. Как объясняет Мизес: «Ученые обязаны рассматривать каждую доктрину так, как если бы ее сторонники были вдохновлены ничем иным, кроме жажды знаний».

Те, кто отвергает универсальность человеческого разума, пытаются таким образом избежать столкновения с его велениями. Они отвергают выводы, следующие из «неопровержимой цепочки размышлений», и бесстыдно продвигают свои собственные теории, если считают такие теории политически выгодными. Например, сторонники критической расовой теории утверждают, что объективная истина, разум и рациональность — это просто прикрытие для навязывания европейских ценностей небелым людям и, следовательно, должны быть отвергнуты теми, кто поддерживает мультикультурализм. Их ответ на обвинение в том, что критическая расовая теория неразумна, заключается в том, что сами концепции разума и рациональности являются евроцентричными, и поэтому они оправданы в их отвержении:

Поскольку критическая теория отвергает разум, ее невозможно подвергнуть сомнению. Под этим понятием, по словам [Аллена К.] Гуэльцо, единственная цель вопросов — служить интересам угнетающего класса, и “любой ответ, который вы придумаете и который не говорит в терминах некой скрытой структуры угнетения, может быть просто отвергнут как часть структуры угнетения”.

Сторонники критической расовой теории утверждают, что логика не универсальна, а определяется личными характеристиками, такими как раса или пол. Поэтому они поддерживают полилогизм, который Пьер Перрен определяет как «эпистемологическое представление, основанное на предположении, что логическая структура ума существенно различается между различными группами».

Мизес объясняет, что «главным мотивом для развития доктрин полилогизма, историцизма и иррационализма было предоставление обоснования для игнорирования выводов экономической науки при определении экономической политики». Ответ Мизеса таков:

это плохая уловка — избавиться от теории, ссылаясь на ее исторический фон, на «дух» времени, на материальные условия страны ее происхождения и на личные качества ее авторов. Теория подчиняется только трибуналу разума. Мерилом всегда является мерило разума.

Мизес показывает, что отказ от человеческого разума несовместим с процветанием человека, экономическим прогрессом и самой цивилизацией.

Мюррей Ротбард также утверждает, что человеческий разум «диктует человеку его цели, а также средства для их достижения». Он подчеркивает отличительное качество разума в понимании человеческой природы: «И здесь мы подходим к жизненно важному различию между неодушевленными или даже не-человеческими живыми существами и самим человеком… человек, ‘рациональное животное’, обладает разумом, чтобы открывать такие цели и свободной волей, чтобы выбирать». Ротбард основывает принципы естественного права, лежащие в основе его теории этики, на «разуме и рациональном исследовании».

Мизес не связывает разум с принципами естественного права, утверждая, что «учения утилитарной философии и классической экономики не имеют ничего общего с доктриной естественного права. Для них единственное, что имеет значение, это социальная полезность». С утилитарной точки зрения, причина, по которой люди не должны устраивать кровавые расправы, не в том, что это нарушает предполагаемое естественное право на жизнь, а в том, что такое поведение противоречит высшим желаниям человека: «Если вы удовлетворяете свою жажду крови, вы должны отказаться от многих других желаний. Вы хотите есть, пить, жить в хороших домах, одеваться и еще тысячу других вещей, которые может предоставить только общество». Никто не достигнет своих жизненных целей, если все будут безнаказанно нападать друг на друга.

Другие либертарианцы, не принимающие философию естественных прав и полагающиеся вместо этого консеквенциалистские или договорные объяснения человеческого поведения, поставили под сомнение связь, проводимую Ротбардом между человеческим разумом и принципами естественного права. Например, Батлер Шаффер спрашивает:

Как можно обнаружить содержание этих принципов? Как мы отличим идентификацию одного человека трансцендентного «морального принципа» от выражения личного предубеждения другого человека? Занимаются ли теоретики естественных прав чем-то большим, чем проецированием своих субъективных предпочтений на вселенную и затем характеристикой их как «вечных принципов»?

Ответ Ротбарда заключается в том, что содержание естественных прав выводится через разум. В «Этике свободы» он утверждает:

«Одной из распространенных, поверхностных критик оппонентов естественного права является вопрос: кто устанавливает предполагаемые истины о человеке? Ответ заключается не в “кто”, а в “что”: разум человека. Разум человека объективен, то есть он может быть использован всеми людьми для выявления истин о мире. Задав вопрос, какова природа человека, вы получите ответ. Иди и изучай, и узнавай!»

Таким образом, хотя и исходя из разных философских основ, как теоретики естественных прав, так и утилитарные философы подчеркивают важность и незаменимость человеческого разума. Человеческий разум универсален, но его универсальное качество не означает, что все люди имеют равные способности к рассуждению — это означает, что все люди способны рассуждать. Это также не означает, что люди всегда разумны или что они никогда не поддаются влиянию своих эмоций или иррациональных чувств, или что все рациональные мнения следует считать объективными и универсальными. Более того, утверждение не заключается в том, что процесс рассуждения приведет к совершенству или всеведению, или что люди никогда не будут ошибаться. Ошибаться — человеческое свойство. Однако, как утверждает Мизес: «У человека есть только один инструмент для борьбы с ошибками: разум».

Оригинал статьи

Перевод: Наталия Афончина

Редактор: Владимир Золоторев