Большинство ведущих экономистов считают, что применение количественных методов к историческим данным может объяснить состояние экономики. Другие, такие как Людвиг фон Мизес, считали, что данные, используемые экономистами, являются историческим отображением, которое само по себе не может дать фактов об экономике. Людвиг фон Мизес писал: “Опыт экономической истории — это всегда опыт сложных явлений. Он никогда не может передать знание того рода, которое экспериментатор извлекает из лабораторного эксперимента”.

Чтобы разобраться в исторических данных, экономисты должны иметь теорию, которая существует сама по себе и не исходит из самих данных. Даже экономисты, называющие себя “практиками”, должны использовать теорию для осмысления исторических данных. Даже поиск корреляций между различными фрагментами исторических данных — это использование теории, которая утверждает, что корреляции помогают объяснить реальность. Анализ исторических данных невозможен без теории, направляющей его.

Теория, опирающаяся на утверждение, что люди действуют сознательно и целенаправленно, удовлетворяет этому требованию. То, что люди действуют сознательно и целенаправленно, невозможно опровергнуть, поскольку любой, кто пытается это сделать, делает это сознательно и целенаправленно, тем самым противореча самому себе. Мюррей Н. Ротбард писал: “Но если большинство вещей не имеет сознания и, следовательно, не преследует никаких целей, то неотъемлемым атрибутом природы человека является то, что он обладает сознанием, а значит, его действия определяются выбором, который делает его разум”.

То, что действия человека осознанны и целенаправленны, позволяет придать смысл историческим данным. В отличие от различных теорий, опирающихся на корреляции, которые просто описывают данные, теория о сознательности и целенаправленности человеческих действий объясняет их.

Почему методы естественных наук неприменимы в экономике

Большинство экономистов считают, что методы естественных наук, такие как лабораторные эксперименты, могут привести к серьезному прорыву в нашем понимании экономики. По мнению Ротбарда,

Вкратце эта методология состоит в том, чтобы изучить факты, затем выдвинуть общие гипотезы, объясняющие эти факты, а затем проверить эти гипотезы, экспериментально проверив другие вытекающие из них умозаключения. Но этот метод уместен только в физических науках, где мы начинаем с изучения внешних чувственных данных, а затем переходим к задаче попытаться найти, насколько это возможно, причинные законы поведения воспринимаемых нами объектов. У нас нет возможности узнать эти законы напрямую; но, к счастью, мы можем проверить их, проводя контролируемые лабораторные эксперименты, чтобы проверить выведенные из них предложения. В этих экспериментах мы можем варьировать один фактор, сохраняя все остальные неизменными. Однако процесс накопления знаний в физике всегда довольно непрочен; и, как уже случалось, по мере того как мы переходим на более высокий уровень абстракции, возрастает вероятность того, что будет придумано какое-то другое объяснение, которое в большей степени соответствует наблюдаемым фактам и которое затем может заменить старую теорию.

В отличие от этого,

Если в естественных науках лабораторные эксперименты оправданы, то в экономике это не так. С другой стороны, при изучении человеческих действий правильна обратная. процедура. Мы начинаем с первичных аксиом; мы знаем, что люди — это причинные агенты, что идеи, которые они принимают по своей воле, управляют их действиями. Поэтому мы начинаем с полного знания абстрактных аксиом, а затем можем развивать их путем логической дедукции, вводя несколько вспомогательных аксиом, чтобы ограничить область исследования конкретными приложениями, которые нас интересуют. Кроме того, в человеческих делах существование свободы воли не позволяет нам проводить контролируемые эксперименты; ведь идеи и оценки людей постоянно меняются, и поэтому ничто не может быть постоянным. Поэтому правильной теоретической методологией в человеческих делах является аксиоматико-дедуктивный метод. Законы, выведенные с помощью этого метода, имеют более, а не менее прочное основание, чем законы физики; ведь поскольку конечные причины известны непосредственно как истинные, их следствия также истинны.

Хотя ученые могут выделить различные частицы, они не знают законов, которые управляют этими частицами. Все, что они могут сделать, — это выдвинуть гипотезу об “истинном законе”, который управляет поведением выделенных частиц, и никогда не могут быть уверены в том, что это может быть за закон.

Согласно Мизесу,

Физик не знает, чем “является” электричество. Он знает только явления, приписываемые чему-то, называемому электричеством. Но экономист знает, что приводит в действие рыночный процесс. Только благодаря этому знанию он в состоянии отличить рыночные явления от других явлений и описать рыночный процесс.

Ведущие экономисты используют различные количественные методы. Ротбард и другие, однако, с серьезным недоверием относились к использованию количественных методов в экономике. По этому поводу Ротбард писал следующее,

Не только измерение, но и использование математики в целом в социальных науках и философии сегодня является нелегитимным переносом из физики. Во-первых, математическое уравнение подразумевает существование величин, которые можно уравнять, что, в свою очередь, подразумевает единицу измерения для этих величин. Во-вторых, математические отношения являются функциональными, то есть переменные взаимозависимы, и определение причинной переменной зависит от того, какая из них считается заданной, а какая изменяется. Такая методология уместна в физике, где сущности сами не определяют причины своих действий, а определяются открываемыми количественными законами их природы и природы взаимодействующих сущностей. Но в человеческом действии причиной является свободный выбор человеческого сознания, и эта причина порождает определенные следствия. Поэтому математическая концепция взаимоопределяющей “функции” неуместна. Более того, само понятие “переменная”, столь часто используемое в эконометрике, неправомерно, поскольку физика способна прийти к законам только путем открытия констант. Понятие “переменная” имеет смысл только в том случае, если существуют вещи, которые не являются переменными, но постоянными. Однако в человеческом действии свобода воли исключает какие-либо количественные константы (включая постоянные единицы измерения). Все попытки обнаружить такие константы (например, строгая теория количества денег или кейнсианская “функция потребления”) по своей сути обречены на провал.

И снова, в отличие от естественных наук, факторы, относящиеся к человеческим действиям, нельзя изолировать и разложить на простые элементы. В экономике мы знаем, что человек действует осознанно и целенаправленно. Это знание, в свою очередь, помогает нам лучше понять экономику.

Рассмотрим ситуацию, в которой центральный банк объявляет, что увеличение темпов роста денежной массы при низкой инфляции цен может поднять реальный экономический рост. Однако, будучи средством обмена, деньги могут лишь способствовать сохранению существующего богатства. Сами по себе они не могут генерировать большее богатство. Деньги не являются физическим фактором производства и не могут быть потреблены. Таким образом, можно сделать вывод, что печатание денег не может способствовать экономическому росту. Напротив, увеличение темпов роста денежной массы приведет к экономическому обнищанию. Отсюда можно сделать вывод, что денежная масса не является подходящим средством для повышения реального экономического роста.

Тот факт, что люди совершают целенаправленные действия, подразумевает, что причины в экономике исходят от людей, а не от внешних факторов. Это означает, что количественные методы не помогут в объяснении экономики. Все, что могут сделать количественные методы, — это описать движение исторических данных; они не могут определить движущие силы экономической деятельности.

Заключение

Опора на исторические данные в качестве основы для понимания экономики проблематична. Данные не могут объяснить факты реальности без теории, которая “стоит на своих ногах” и не является производной от самих данных.

Оригинал статьи

Перевод: Наталия Афончина

Редактор: Владимир Золоторев