Работы Стивена Хокинга в области физики были революционными. Он считается человеком, который смог написать “самую красивую работу в истории физики”.

Правда, гениальность в одной области деятельности не означает гениальности во всем. Статус знаменитости заставлял многих считать ценным мнение Хокинга в вопросах, выходящих за рамки его компетенции.

После его смерти некоторые из его высказываний всплыли на поверхность, в частности, дискуссия о технологиях на Reddit, которая теперь стала вирусной:

Вопрос: Я довольно поздно пришел на вечеринку с вопросами, но все равно спрошу. Задумывались ли вы о возможности технологической безработицы, когда мы используем автоматизированные процессы, которые в конечном итоге вызывают большую безработицу, выполняя работу быстрее и/или дешевле, чем ее могут выполнить люди? Некоторые сравнивают эту мысль с идеями луддитов, чье восстание было частично вызвано опасением технологической безработицы более 100 лет назад. В частности, предвидите ли вы мир, в котором люди будут работать меньше, потому что очень много работы автоматизировано? Считаете ли вы, что люди всегда будут либо находить работу, либо создавать больше работы, которую нужно делать? Спасибо за ваше время и ваш вклад. Я считаю, что научные исследования — это в значительной степени социальное занятие, и вы вдохновляете многих.

Хокинг: Если машины будут производить все, что нам нужно, результат будет зависеть от того, как все будет распределено. Все смогут наслаждаться роскошной жизнью, если богатство, произведенное машинами, будет общим, или же большинство людей окажутся в нищете, если владельцы машин будут успешно лоббировать перераспределение богатства. Пока что тенденция склоняется ко второму варианту, а технологии приводят ко все большему неравенству.

Многолетний страх

Страх Хокинга не нов. В 1589 году королева Елизавета I боялась, что вязальная машина превратит в нищих ее подданных.

Историю вязальной машины рассказали профессора Дарон Аджемоглу и Джеймс Робинсон в своей книге Why Nations Fail. В 1583 году королева Елизавета издала указ, “чтобы ее люди всегда носили вязаные шапочки”. Преподобный Уильям Ли, изобретатель XVI века, наблюдая, как его мать и сестры вязали в сумерках, сделал запись в своем дневнике: “Вязальщицы являются единственным средством для изготовления такой одежды, на то, чтобы закончить изделие, уходит очень много времени”.

Ли стал одержим идеей создания машины, которая избавила бы его мать, сестер и всех женщин от бесконечной тяжелой работы по вязанию. Ли писал: “Идея моей машины и ее создание разъедали мое сердце и мозг”.

К 1589 году была создана вязальная машина Ли — “чулочная рама”. На аудиенции у королевы Елизаветы Ли попросил патент. Реакция Елизаветы перекликается с опасениями Хокинга:

Вы ставите перед собой высокие цели, мастер Ли. Подумайте, чем это изобретение может обернуться для моих бедных подданных. Оно наверняка принесет им разорение, лишив их работы и сделав нищими.

Елизавета и ее преемник Яков I, по мнению Аджемоглу и Робинсона, были обеспокоены тем, как машина Ли повлияет на их политическую власть.

Страх перед созидательным разрушением — главная причина того, что между неолитической и промышленной революциями не было устойчивого роста уровня жизни. Технологические инновации делают человеческие общества процветающими, но они также предполагают замену старого новым, уничтожение экономических привилегий и политической власти определенных людей. Для устойчивого экономического роста нам нужны новые технологии, новые способы ведения дел, и чаще всего они приходят от новичков, таких как Ли.

Ли умер “сломленным и без гроша в кармане”, но его вязальная машина положила начало механизации текстильной промышленности и помогла начать промышленную революцию, которая вывела миллиарды людей из нищеты.

Стиральная машина

Хокинг писал: “Люди могут оказаться в нищете, если владельцы машин успешно пролоббируют перераспределение”. Возможно, Хокинг полагал, что конфискация богатства, созданного предпринимателями, приведет к созданию роскошного коммунистического рая.

Возьмем стиральную машину. В развитых странах исчезла рутинная работа по еженедельной ручной стирке, что избавило женщин от сотен часов домашнего труда в год. Результатом стало увеличение благосостояния бедных и среднего класса. Повышение уровня жизни произошло без перераспределения богатства от производителей стиральных машин.

Статистик Ханс Рослинг говорит о пяти миллиардах человек, у которых до сих пор нет стиральных машин:

Как же стирают большинство женщин в мире? Они стирают вот так: вручную. Это тяжелая, трудоемкая работа, которую они вынуждены выполнять часами каждую неделю. А иногда им приходится еще и приносить воду издалека, чтобы постирать дома, или отнести белье к ручью, который находится далеко. Им нужна стиральная машина. Они не хотят тратить большую часть своей жизни на эту тяжелую работу с относительно низкой производительностью.

Создала ли стиральная машина безработицу после своего появления? Когда женщины в развивающихся странах станут “технологически безработными” потому, что перестанут сами шить себе одежду и стирать ее вручную, станет ли им от этого лучше или хуже?

Создал ли персональный компьютер безработицу? Я достаточно стар, чтобы помнить эпоху до появления ПК. В те времена существовали профессии, связанные с управлением мейнфреймами, набором текста и обработкой текстов. Эти рабочие места в основном исчезли, но сейчас в сфере технологий занято больше людей, чем раньше. Новые рабочие места оплачиваются лучше.

В начале моей карьеры в моем университете было всего несколько специальных машин для обработки текстов, на которых работала программа под названием WordStar. Если у вас была рукопись, вы становились в очередь, чтобы вашу машинописную работу обработали. Процесс, как вы можете себе представить, был кропотливым и медленным по сравнению с сегодняшними стандартами; и все же по сравнению с печатной машинкой такая обработка текстов была огромным прорывом.

Всего за несколько лет текстовые процессоры уступили место персональному компьютеру. Преподаватели стали работать продуктивнее, а сотрудники, проводившие дни за работой с текстом, теперь могли заниматься более творческими делами, например, помогать с составлением бюджета факультета или организовывать конференции. Несколько лет спустя технологии почти избавили секретарей отделов от еще одной утомительной работы: они стали тратить гораздо меньше времени на ответы на телефонные звонки и прием сообщений.

Технологии позволили секретарям заниматься более продуктивной работой, а их финансовое вознаграждение росло вместе с новыми обязанностями. Теперь они были уже не секретарями, а административными помощниками или координаторами программ.

Масштаб перемен

Предупреждение Хокинга убедило многих в том, что на этот раз все будет иначе из-за масштаба перемен; он опасался, что технологии приведут к массовой безработице.

Исчезновение профессий — не новость. Что случилось с лифтерами? Что случилось с поставщиками льда, когда холодильник заменил ледник?

Масштабные перемены не новы. Что случилось с фермерством в Америке? В 1800 году 83 процента американцев работали в сельском хозяйстве, сегодня — только 1,5 процента. Неужели эти невообразимые перемены привели к безработице и бедности?

Чуть более века назад водопровод был только в 25 процентах американских домов. Пройдет пару десятилетий и такие само собой разумеющиеся сегодня вещи, как электричество, автомобили и водопровод в помещениях, станут обыденностью.

Никто не может угадать

Люси Ларком — американская поэтесса XIX века, которая в возрасте 11 лет по экономической необходимости работала на текстильных фабриках Лоуэлла, штат Массачусетс.

В своей книге A New England Girlhood она пишет о своем опыте работы на фабрике. Она была не единственной работницей фабрики, мечтавшей о большем, чем просто работа на заводе. На фабрике она познакомилась с другими поэтами, певцами и писателями, которые, как и она, жаждали образования и охотно посещали тогдашние лицейские лекции. Она пишет:

Лицейская лекция… была средством образования, донося до людей результаты исследований и размышлений лучших умов. В Лоуэлле они пользовались большей популярностью среди фабричных рабочих, чем обычные развлечения. Среди наших лекторов были Джон Куинси Адамс, Эдвард Эверетт, Джон Пирпонт и Ральф Уолдо Эмерсон.

Она и представить себе не могла сегодняшнюю Америку — гораздо более высокий уровень жизни, где меньше рабочих и больше людей, стремящихся к своей мечте. Однако она прекрасно понимала, что ее мир уже меняется. “Вещи, которые ее родителям казались чудесными”, для нее были обыденностью.

“Наше отношение — отношение того времени», — писала Ларком, — «было как у детей, взбирающихся на забор своего двора, чтобы посмотреть на приближающийся парад и гадать, какое еще замечательное зрелище может следовать за ним.”

«Все были в ожидании». Ларком добавила: «Перемены надвигались. События должны были произойти, никто не мог угадать, какие именно».

Ларком была лучшим экономистом, чем Хокинг. Ее скромные слова «никто не мог угадать, какие именно», напоминают нам о неопределенности будущего и и ограждают от статичного мышления, ограниченного известным.

Если вы верите, что изменения должны быть запланированы и контролируемы, то страх Хокинга может возникнуть и у вас, но вы должны помнить, что такое планирование приносило человечеству страдания и бедность на протяжении веков.

Вместо этого обратите внимание на предпринимательский процесс открытия, который невозможно предсказать, контролировать или планировать, но который обязательно принесет чудеса.

Оригинал статьи

Перевод: Наталия Афончина

Редактор: Владимир Золоторев