The New Leviathans: Thoughts after Liberalism by John Gray, Farrar, Straus and Giroux, 2023

Джон Грей — странный случай. Он политический философ, много десятилетий преподававший в Оксфорде и Лондонской школе экономики, который стал одним из ведущих британских “публичных интеллектуалов”. Друг богатых и знаменитых, в том числе Джорджа Сороса, он давно отказался от классических либеральных убеждений, которых придерживался в конце 1970-х — начале 1980-х годов. Однако он не превратился в обычного левака. Он осознает, что сильное государство опасно, и предостерегает от утопических проектов, цель которых — сделать мир лучше, поставив людей под контроль. Правда, это осознание не привело его в объятия свободного рынка, как это было в юности. Почему? Именно эту тему я хотел бы затронуть в этой заметке, и я предполагаю, что ответ кроется в некоторых очень плохих аргументах, которые он выдвигает.

Но сначала — проницательное осознание. Грей сравнивает современные государства с “Левиафаном” Томаса Гоббса. Гоббс утверждал, что сильное государство необходимо для того, чтобы люди, охваченные религиозными страстями, не разжигали гражданскую войну, как это, по его мнению, произошло в Великобритании в 1640-х годах, но “цели “Левиафана” Гоббса были строго ограничены. Помимо защиты своих подданных друг от друга и от внешних врагов, у него не было никаких полномочий”.

Современное государство, хотя его полномочия зачастую не столь абсолютны, как у Левиафана, пытается сделать больше, чем обеспечить безопасность своих подданных, и это часто приводит к катастрофе:

Цели новых Левиафанов более масштабны. В эпоху, когда будущее кажется совершенно неопределенным, они стремятся обеспечить своим подданным смысл жизни. Как и тоталитарные режимы двадцатого века, новые Левиафаны — это инженеры душ.

Результатом стало возвращение естественного состояния (по Гоббсу — состояние до государства, в котором царит война всех против всех, — прим. ред.) в искусственных формах. Обещая безопасность, новые режимы в то же время способствуют отсутствию безопасности… Внутри западного общества соперничающие группы стремятся захватить власть государства в новой войне всех против всех между самоопределяющимися коллективными образованиями. Идет неустанная борьба за контроль над мыслями и языком. Анклавы свободы сохраняются, но либеральная ситуация, основанная на практике толерантности, ушла в историю.

В школах и университетах образование прививается в соответствии с правящей прогрессивистской идеологией. Искусство оценивается по тому, служит ли оно утвержденным политическим целям. Инакомыслящие с традиционными взглядами на расу, пол и империю лишаются карьеры и публичной жизни.

Вам может показаться, что решение этих проблем, по сути, довольно простое. Если современное государство опасно, почему бы радикально не сократить его власть или, что еще лучше, вообще отказаться от него? Разве люди не могут достичь мирного и процветающего общества путем социального сотрудничества на свободном рынке? Так учили Людвиг фон Мизес и Мюррей Ротбард, но Грей с ними не согласен.

Он использует два основных аргумента против свободного рынка. Первый из этих аргументов заключается в том, что поддержка свободного рынка исходит из индивидуалистических предпосылок, которые он считает ошибочными. Эти предпосылки исходят от Гоббса, которого Грей считает первым либералом, несмотря на его поддержку государства, обладающего абсолютной властью. Гоббс, по словам Грея, считал, что “человеческая природа универсальна в своих потребностях; различия в культурной самобытности поверхностны и несущественны”. Применяя разум, можно усовершенствовать правительство. Люди могут преодолеть свои конфликты и научиться жить в мире".

Грей утверждает, что эти предположения — только половина правды:

Люди регулярно отказываются от мира и безопасности, чтобы защитить образ жизни, который они считают более совершенным, чем другие. Самые базовые человеческие блага могут быть универсальными, но ими часто жертвуют, чтобы бороться за ценности, характерные для конкретного образа жизни. Общество и правительство можно улучшить, но приобретенное всегда можно потерять.

Основная ошибка Грея заключается в том, что он рассматривает аргументы в пользу свободного рынка как историческое пророчество. Предполагается, что классические либералы считают, что люди преодолеют свои иррациональные страсти и признают, что разум требует свободного рынка. Эту веру он считает частью “проекта Просвещения” — фраза Аласдэра Макинтайра, которую Грэй часто использует в своих книгах, но не в этой. (Эти слова приводили в смятение моего покойного друга Ральфа Райко. Однажды Райко загнал Грея в угол на конференции Фонда Свободы и потребовал, чтобы Грей раскрыл местонахождение “проекта”).

Грэй не замечает, что, хотя некоторые классические либералы с оптимизмом смотрели на успех своих идей, аргумент в пользу свободного рынка является пруденциальным и этическим, а не историческим. Аргумент состоит из двух шагов: если вы хотите мира и процветания, вы должны создать и поддерживать свободный рынок, и вы должны хотеть мира и процветания. Утверждение о том, что люди увидят силу этих соображений и будут действовать в соответствии с их предписаниями, по сравнению с этим имеет второстепенное значение. Вполне возможно быть классическим либералом и при этом считать, что люди слишком злы и глупы, чтобы понять, что свободный рынок желателен. В качестве примера таких классических либералов можно привести Г. Л. Менкена и Альберта Джея Нока.

Но все становится еще хуже, когда мы переходим ко второму главному аргументу Грея против свободного рынка. Он обращает внимание на Фридриха Хайека, который, по его мнению, предлагает дарвинистский аргумент: Хайек, “один из самых влиятельных идеологов конца двадцатого века, считал, что рыночный капитализм распространился в результате эволюционного процесса. Наиболее продуктивной системой был свободный рынок, который по-дарвиновски победит все остальные”. Рассуждая подобным образом, Хайек “отходит от самого важного открытия в современной науке. В понимании Чарльза Дарвина эволюция не имеет цели. Человечество не является конечной точкой естественного отбора, который вполне может привести к его исчезновению”.

Грей совершил глупую ошибку. Утверждение, что одна экономическая система вытеснит другие в конкурентной борьбе, не означает, что у биологической эволюции есть цель или что человеческие существа никогда не вымрут. Если кто-то утверждает, что очень быстрые бейсболисты имеют конкурентное преимущество перед медленными игроками, вероятность того, что в будущем в бейсбол перестанут играть не опровергает его утверждение.

Оригинал статьи

Перевод: Наталия Афончина

Редактор: Владимир Золоторев