С тех пор как почти двадцать лет назад я понял, что ни один человек или организация не имеют права инициировать агрессию, я впервые могу сказать обывателю о своей политической позиции так, чтобы он понял, о чем идет речь. Теперь я могу сказать, что я анархо-капиталист, не вызывая особого удивления, поскольку большая часть общества теперь имеет некоторое представление о том, что означает этот термин.

Это произошло благодаря успеху на выборах Хавьера Милея, анархокапиталиста, который стал президентом Аргентины. У Милея пять собак породы мастиф, которых он называет “четвероногими детьми”, и одну из них он назвал Мюррей — в честь экономиста Мюррея Ротбарда, работами которого он вдохновлялся. Ротбард, экономист австрийской экономической школы, является также отцом современного либертарианства, которое он назвал анархо-капитализмом. Мы, анархо-капиталисты, понимаем, что любая форма государства преступна, а все услуги, которые оно предоставляет, могут и должны предоставляться свободным рынком. Ротбард дал этическое и экономическое обоснование анархо-капитализма, опровергнув все мифы, используемые для оправдания существования государства.

Помимо описания основ анархо-капитализма, Ротбард также изложил стратегию, описывающую, как кто-то вроде Милея может разрушить барьеры респектабельного (социал-демократического) политического дискурса, навязанные нам марксистскими левыми, и возродить либертарианскую правую политическую силу. Ротбард ссылается на старых американских правых, которые в первой половине ХХ века выступали против социалистических программ, осуществляемых в США, и их внешних войн и были “за восстановление свободы старой республики, за правительство, строго ограниченное защитой прав частной собственности”. Эти правые не были революционерами. На самом деле революцией был “Новый курс”, и революция эта была социалистической. Точно так же перонизм был социалистической революцией, которая за восемьдесят лет превратила Аргентину, одно из самых богатых и свободных мест в мире, в бедную страну. Сегодня консервативная позиция служит сохранению социализма, социализм продолжает продвигаться, когда у власти находятся социалисты. Поэтому, как сказал либертарианский романист Гарет Гаррет, “революция уже была, и поэтому нужна контрреволюция, чтобы вернуть страну назад”. Правда не “консервативная”, а радикально правая контрреволюция. Агустин Лахе, писатель, политолог и соратник Милея, который изучал новых глобальных правых, согласен с этим:

У этих новых правых революционный этос, в отличие от левых, которые начинают принимать консервативный этос. Я знаю, что это может показаться странным, но в каком смысле я это говорю? Если мы понимаем под “консервативным” то, что стремится сохранить статус-кво, то левые — это те, кто сегодня хочет сохранить статус-кво в Аргентине, а правые пытаются этот статус-кво разрушить.

Ротбард отмечает, что, марксисты ясно дали понять, что их стратегия будет сосредоточена на пролетариате как группе, которая приведет к социальным изменениям, поэтому правые должны были решить, “кто является главным злодеем — необразованные массы или властная элита?”. Он пришел к выводу, что бороться надо с правящей элитой, поскольку массы, какими бы ненадежными они ни были, слишком заняты обеспечением своих семей и своей жизнью, и у них нет времени на политику. В то же время “бюрократы, политики и группы с особыми интересами, зависящие от политического правления… . монетизируют политику, и поэтому они очень заинтересованы в ней, лоббируют ее и активны 24 часа в сутки”. Ротбард указывает на отмеченное еще Джоном Кэлхуном обстоятельство, — общество делится на два класса: тех, кто платит налоги, и тех, кто их получает. Милей сосредоточил свою агитацию на этой реальной классовой борьбе, подстрекая массы против их эксплуататоров во властной элите, которую он называет политической кастой.

В связи с этим Ротбард ставит такой вопрос: “Если правящая элита облагает налогами, грабит и эксплуатирует население, то почему оно мирится с этим?” Массы находятся в этом летаргическом состоянии подчинения, поскольку политическая каста кооптирует “интеллектуальную и медийную элиту, которая способна обманом заставить массы согласиться на их правление”. Ротбард описывает три стратегии, которые направлены на решение этой проблемы. Две из них он считает ошибочными, а одну — верной.

Первой ошибочной стратегией является так называемая стратегия Хайека, которая заключается в том, чтобы привить правильные идеи ведущим философам, которые затем обратят в свою веру академиков, журналистов и политиков, пока массы не будут полностью поддерживать свободу. Помимо того, что эта стратегия занимает много времени, ее главный недостаток заключается в том, что СМИ и ученые не ставят истину выше своих личных интересов, поэтому она обречена.

Вторая ошибочная стратегия — это так называемая фабианская стратегия, успешно применяемая социалистами из Фабианского общества. Она заключается в создании аналитических центров, которые пытаются влиять на центры власти. Роковая ошибка заключается в том, что то, что работает на увеличение государства, не работает на его уменьшение. Очевидно, что правящие элиты будут приветствовать социалистические идеи, которые увеличат их власть, и отвергать либертарианские идеи, которые ее уменьшат. При этом Ротбард объясняет, в чем заключается выигрышная стратегия:

Поэтому правильной стратегией правого крыла должно стать то, что мы можем назвать “правым популизмом”: захватывающий, динамичный, жесткий и конфронтационный, воодушевляющий и вдохновляющий не только эксплуатируемые массы, но и правые интеллектуальные кадры. И в эту эпоху, когда интеллектуальная и медийная элита — это сплошь истеблишментные либералы-консерваторы, в глубине души являющиеся той или иной разновидностью социал-демократов и люто враждующие с настоящими правыми, нам нужен динамичный, харизматичный лидер, способный обходить медийную элиту, напрямую обращаться к массам и воодушевлять их. Нам нужен лидер, способный достучаться до масс и прорваться сквозь калечащий и искажающий герменевтический туман, распространяемый медиа-элитами.

Именно это и сделал Милей. Отличительной чертой аргентинских СМИ являются теле- и радиопередачи с долгими и жаркими дебатами. В этой системе существовала лазейка, и Милея стали приглашать на эти передачи. Будучи приверженцем австрийской экономической школы и убежденным либертарианцем, Милей корректно комментировал любые вопросы и горячо отстаивал свободу. В отличие от последователей стратегии Хайека, которые относятся к преступным левым идеям и их сторонникам, приносящим столько вреда и нищеты людям с уважением и вежливостью, Милей понимал, что мы находимся на войне, и выступал яростно, отражая негодование масс. (Тысячи часов видеозаписей выступлений Милея на аргентинском телевидении можно найти на YouTube).)

Сочетая пылкость и мудрость с яркой медийной индивидуальностью, Милей вскоре стал экономистом, которому уделялось больше всего телевизионного времени, и превратился в национальную знаменитость. Помимо того, что его либертарианские речи соответствовали правому дискурсу борьбы с преступностью и защиты традиционных ценностей, он говорил такие вещи, как “налоги — это кража”, “политики — паразиты, и они нам ни для чего не нужны”, “центральный банк — один из самых больших воров в истории человечества”, “ваше благосостояние это деньги, отнятые с помощью пистолета, приставленного к голове других”, — ему удавалось напрямую обращаться к массам, которые просыпались, узнавая правду о поборах, которым они подвергаются со стороны политических спекулянтов.

Во время “революций Рона Пола” 2008 и 2012 годов Рон Пол смог привлечь к себе внимание мейнстримных СМИ благодаря участию в президентских дебатах GOP. Ему удалось открыть глаза множеству американцев на истины либертарианства. Однако доктор Пол не достиг статуса национальной знаменитости, и ворота мейнстримных СМИ и двухпартийной политической системы вскоре закрылись для него, в отличие от того, что произошло с Милеем.

Милей начал свою политическую карьеру с избрания конгрессменом в 2021 году и сумел сделать свою президентскую кандидатуру жизнеспособной в 2023 году, победив на предварительных выборах в августе. На президентских дебатах в Аргентине можно наблюдать, как либертарианец разрушает социалистические мифы, давая ответы, которые дал бы Уолтер Блок.

Например, в дебатах 1 октября на вопрос о том, является ли разница в зарплате мужчин и женщин результатом патриархальной дискриминации, Милей ответил, что неравенство в зарплате исчезает, если учитывать типы профессий, и что если бы такое неравенство действительно существовало, то капиталисты-эксплуататоры, стремящиеся получить прибыль любой ценой, нанимали бы только женщин, но этого не происходит. Ротбардовская стратегия либертарного популизма сработала, как он и говорил, и в Аргентине появился первый в мире президент-анархокапиталист.

Оригинал статьи

Перевод: Наталия Афончина

Редактор: Владимир Золоторев