Скоро западные страны примут (или рассмотрят вопрос о принятии) утвержденные государством “медицинские паспорта” — так называемые “зеленые пропуска” — которые якобы являются мерой для предотвращения распространения COVID-19. Государства будут заставлять частных лиц предъявлять такие паспорта для получения доступа к определенным объектам или мероприятиям (рестораны, театры, концертные площадки и т. д.). Я часто слышу, как либертарианцы — или люди, сочувствующие либертарианству, поддерживают такое вмешательство государства, приводя следующий аргумент: “Зеленый пропуск совместим с либертарианством, потому что он является реализацией принципа неагресии; на самом деле, если у вас нет зеленого пропуска — следовательно, вы — (потенциально) заразны, а заражение других — это агрессия”.

В этой статье я хочу сказать не столько о том, что “инфекция” не обязательно должна приравниваться к “агрессии”, сколько о том, что когда дело доходит до инфекционных заболеваний, передающихся воздушно-капельным путем, тот простой факт, что два человека — А и В — согласились занимать одно и то же пространство, где им физически невозможно не дышать одним и тем же воздухом исключает саму возможность применения понятия агрессии. Я считаю неспособность понять этот аргумент свидетельством глубокого непонимания того, к чему сводится либертарианство — прав собственности и принципа неагрессии.

Мои аргументы будут построены так. Во-первых, я кратко опишу, к чему, по моему мнению, сводится либертарианство. Во-вторых, последовательно применяя понятия “собственность” и “агрессия”, я буду утверждать следующее: если А и Б согласились разделить физическое пространство, в котором для них двоих физически невозможно не дышать одним и тем же воздухом, тогда бессмысленно классифицировать A, заражающего B (или наоборот), как агрессора.

Либертарианство, агрессия и права собственности ¹

Вкратце, что такое либертарианство? Это политическая философия, которая занимается 1) установлением рациональных и справедливых принципов, вытекающих из человеческой природы, для разрешения человеческих конфликтов из-за ограниченных ресурсов и 2) определением границ прав собственности и агрессии.

Ротбард прекрасно резюмировал первую часть определения, когда написал, что ядро либертарианства — это

абсолютное право на частную собственность каждого человека: во-первых, на его собственное тело, а во-вторых, на ранее неиспользованные природные ресурсы, которые он сначала преобразует своим трудом. Эти две аксиомы — право самопринадлежности и право “гомстеда”, устанавливают полный набор принципов либертарианской системы. Вся либертарианская доктрина превращается в развитие и применение всех последствий этой центральной доктрины. ²

Что касается права на собственность (так в оригинале — right to property, — прим. ред.), то его можно сформулировать как право владельца использовать свою собственность и пользоваться ею в той мере, в какой он сочтет нужным, — следовательно, делать с тем, что ему принадлежит (будь то физический объект или его собственное физическое тело) то, что он захочет. Симметрично агрессия — это отрицание права на собственность; то есть агрессия — или вторжение — имеет место всякий раз, когда имеет место вмешательство в использование собственником своей собственности³.

Следовательно, если мы установим, что в нашем сценарии A и B используют свои собственные тела и физическую собственность в той мере, в какой они считают нужным, то такое их взаимодействие исключает агрессию. Также мы должны сделать вывод, что третья сторона — будь то некий C, коллектив или государство — вмешивающаяся в использование их собственности, будет посягать на права A и B и совершает агрессию против них.

Инфекция, владение воздухом и контракты

Теперь, когда мы определили либертарианский фреймворк, возникает вопрос: при каких обстоятельствах, если таковые имеются, инфекция приравнивается к агрессии?

Составим первый сценарий. Предположим, A и B решают пообедать в ресторане C, оба зная, что последний не требует от клиентов доказывать посредством “зеленого пропуска”, что они не являются переносчиками определенного заболевания, передающегося воздушно-капельным путем, скажем, covid. Предположим также, что физическое пространство, которое A и B будут занимать во время обеда, таково, что для них двоих физически невозможно не дышать одним и тем же воздухом, то есть A в конечном итоге будет вдыхать воздух, который выдыхал B и наоборот. Наконец, давайте предположим, что А является переносчиком болезни, передающейся воздушно-капельным путем, и, что он заражает В. Теперь вопрос: совершил ли А агрессию против В?

Я считаю, что нет, он этого не делал. Почему? Либертарианский ответ на этот вопрос можно получить, проанализировав права собственности, вовлеченные в эту ситуацию, и спросив, не было ли нарушено чье-то право собственности.

Мы можем схематизировать обстоятельства нашего примера следующим образом: A и B заключили с C контракт, в котором неявно подразумевается, что они оба должны будут находиться в одном физическом пространстве и дышать одним и тем же воздухом. Коль скоро инфекционные заболевания передаются по воздуху, получается, что и А и В заранее согласились поместить свои тела в потенциально инфекционную среду. Следовательно, B не может утверждать, что подвергся агрессии со стороны A: B не может утверждать, что A каким-либо образом вмешался в его право пользоваться своей собственностью, включая его физическое тело, в той степени, в которой он считал нужным. И также B не может предъявить иск C (владельцу ресторана) за агрессию: фактически, поскольку условием контракта, подписанного B с C, было то, что A и B будут дышать одним и тем же воздухом, решение B пообедать в ресторане C должно быть истолковано, как принятие таких условий обслуживания.

Однако я также хочу подчеркнуть то, чего я не утверждаю; а именно, если B принимает на себя риск, связанный с транзакцией или взаимодействием с A, и в результате получает убытки, я не утверждаю, что принятие B такого риска является достаточным, чтобы исключить возможность того, что он подвергся агрессии.

Возьмем, к примеру, второй сценарий: B покупает немного мяса у A, и это мясо оказывается испорченным и вызывает пищевое отравление у B. Хотя факт, что покупка мяса связана с физической возможностью его порчи, является верным, также верно и то, что мясо не обязательно будет испорчено, как и то, что порча может быть предотвращена А. Другими словами, в то время как в нашем первом примере для А и В невозможно избежать того, что они будут дышать одним и тем же воздухом, если они находятся достаточно близко в неком физическом пространстве, то во втором примере для B совсем не исключена возможность купить неиспорченное мясо у A. Контракт между A и B, предусматривающий обмен денег на мясо, не обязательно подразумевает, что часть (если мы рассуждаем с точки зрения ожидаемой ценности и риска) такого мяса будет испорчена, тогда как вышеупомянутый контракт с участием A, B и C (владельца ресторана) действительно предполагает, что A и B находятся достаточно близко в физическом пространстве и, следовательно, дышат одним и тем же воздухом.

Таким образом, инфекция действительно приравнивается к агрессии тогда и только тогда, когда А нарушает использование В его законно приобретенной собственности; как мы видели, А может заразить В не нарушая его прав собственности, то есть, не совершив агрессию против него. Следовательно, инфекция не приравнивается к агрессии, когда A заражает B (или наоборот) в результате того, что они оба используют свою собственность по своему усмотрению — например, заключая контракт с владельцем ресторана C.

Вывод

Для меня не имеет значения, насколько “прагматичным” и “готовым к компромиссу” вы себя чувствуете: если вы поддерживаете вмешательство государства в желание частных лиц свободно взаимодействовать, — то есть, агрессию правительства, — то вы не можете назвать себя либертарианцем. Как я показал, это верно даже тогда, когда мы говорим об инфекциях и пандемиях.

Оригинал статьи

Перевод: Наталия Афочнина

Редактор: Владимир Золоторев