С начала года коронавирусный кризис монополизировал новости до такой степени, что многие очень важные события были либо недостаточно освещены, либо полностью проигнорированы. Одним из примеров такого события является удивительное решение, принятое Конституционным судом Германии в начале мая. Суд оспорил действия и полномочия Европейского центрального банка (ЕЦБ). Если бы это решение было как следует поддержано, оно могло бы иметь серьезные последствия, но даже реакция на него очень многое говорит нам о позиции ЕЦБ и ЕС относительно национального суверенитета, уважения к законам государств-членов и об экспансионистских полномочиях Союза.

ЕЦБ “зашел слишком далеко”

В решении суда четко указано, что программа количественного смягчения (QE) ЕЦБ не учитывает “принцип пропорциональности”, злоупотребляя мандатом ЕЦБ, и что правительство Германии не оспаривает политику банка, как ему следовало бы. В решении также упоминаются побочные эффекты программы и в целом, “смягчающей” политики ЕЦБ, такие как потери сберегателей и пенсионеров. Как подчеркивается в официальном решении, “ЕЦБ не в состоянии обеспечить баланс между достижением целей денежно-кредитной политики и последствиями экономической политики, вытекающими из исполнения его программы. Таким образом, рассматриваемые решения … превышают мандат ЕЦБ в области денежно-кредитной политики”. В результате суд выдвинул ультиматум и прямо попросил Бундесбанк выполнить его решение и, следовательно, прекратить покупку государственных облигаций в рамках программы ЕЦБ по QE в течение следующих трех месяцев.

Это, в значительной степени неожиданное решение, вновь вызвало серьезные опасения по поводу стабильности еврозоны. Это решение также продемонстрировало, что существуют трения не только по поводу денежно-кредитной политики, но и из-за правового статуса ЕЦБ, ЕС и их отношений с государствами-членами. Вновь были подняты серьезные вопросы о суверенитете, национальном законодательстве и институциональной перестройке, а также проблемы легитимности централизованной власти и институтов ЕС.

Учитывая серьезность этих проблем, особенно в такое время, в условиях большой неопределенности и растущего общественного недовольства, неудивительно, что эти учреждения не замедлили ответить на решение германского суда. Главный экономист ЕЦБ Филип Лэйн прямо возражал суду, утверждая, что программа QE на самом деле “соответствует” экономической ситуации, а президент Лагард, заявила, что ЕЦБ “не смущен” решением Конституционного суда.

Европейский Суд (ECJ) также не согласился с решением Конституционного суда Германии, повторив, что вопрос находится в судебной власти блока, и что только он обладает юрисдикцией, чтобы решать, нарушают ли органы ЕС законы ЕС. Эта позиция еще более ясно прозвучала в устах президента Европейской комиссии Урсулы фон дер Лейен, которая в своем официальном заявлении по этому вопросу недвусмысленно подчеркнула, что “законодательство ЕС имеет приоритет над национальным законодательством”.

Важные последствия

Есть два важных вывода из этой правовой проблемы, или, точнее, из ответа на нее. С одной стороны, мягко говоря, тревожит руководящий принцип, который озвучил Европейский суд, а именно, что только он может решить, нарушают ли институты ЕС законы ЕС. Открыто признать, что государства-члены не имеют права голоса ни в одном из этих вопросов, достаточно проблематично, но идея концентрации политической и юридической власти до такой кровосмесительной степени явно оскорбляет не только западные принципы правосудия, но и здравый смысл.

Существует причина для разделения властей, и по грубой аналогии ясно, почему обязанности законодателя, судьи, присяжных и палача не могут быть возложены на одно и то же лицо. Эта основополагающая здравая мысль о справедливости, которую понимают даже дети в спорах на игровых площадках, часто игнорируется любым видом государственного или “общественного” суда. Понятие беспристрастности игнорируется особенно тогда, когда государство рассматривает дела против самого себя.

С точки зерния принципа беспристрастности абсурдно что одна и та же группа технократов, бюрократов и чиновников, которые не избираются и не подотчетны гражданам, правит ими всеми возможными способами, контролируя все уровни законодательства, управления и правосудия. Другими словами, они не только пишут правила и обеспечивают их соблюдение, но и сами контролируют работу друг друга, проверяют работу друг друга, а затем отправляют “правосудие” без какого-либо участия тех, кто непосредственно затронут их действиями. Государства-члены полностью исключены из процесса, даже те, чьи граждане вынуждены оплачивать счета за все щедрые европейские программы и амбициозные инициативы.

Такая извращенная конструкция не только отвратительна с точки зрения справедливости и прозрачности, но и совершенно нежизнеспособна. Пренебрежительное отношение г-жи Лагард и г-жи фон дер Лайен к германскому суду может быть и хорошо для пиара, и на их должностях безусловно необходимо источать уверенность; но они, как и все остальные, вероятно, хорошо понимают слабость своей позиции. Если бы юридический вызов ЕС бросила Греция или Италия или любая другая зависимая от перераспределения страна, пренебрежительная реакция по этому поводу была бы вполне понятной. Но не так с Германией.

Второй урок из этой конфронтации лучше всего подытожил человек, которого трудно назвать сторонником ЕЦБ в этой борьбе. Бывший министр финансов Германии Вольфганг Шойбле, упорный критик QE и гибкой политики банка в целом, выразил недовольство решением суда, но по очень интересным и четко сформулированным причинам. Как он выразился,

Вполне возможно, что существование евро в настоящее время будет поставлено под сомнение в других государствах-членах Европейского Союза, потому что каждый национальный конституционный суд может принять подобное решение. Эта ситуация не сделает никого счастливым.

Проще говоря, бывший министр, по-видимому, сожалеет о том, что существует возможность, хотя и отдаленная, что государства-члены могут получить право голоса при принятии решений в области денежно-кредитной политики. Шлюзы могут быть открыты, и каждая страна может принять решение для себя, не только о валюте, которую они используют, но и о том, как ее использовать, в соответствии со своими конкретными потребностями и экономическими реалиями. То, чего г-н Шойбле и его коллеги опасаются — это идея децентрализации.

Оригинал статьи

Перевод: Наталия Афончина

Редактор: Владимир Золоторев