Забавно видеть мемы, призывающие Элона Маска купить Alphabet, Amazon, Coca Cola, Disney, Meta, Netflix, YouTube и так далее, но, конечно, он не может себе все это позволить. Но мы можем. Под “мы” я имею в виду ценностных инвесторов (value investors традиционно переводится, как “стоимостной инвестор”, но мы избегаем употребления невразумительного термина “стоимость” — прим. ред.) Покупка Маском Twitter подтвердила мою критику (см. здесь, здесь, здесь и здесь) инвестиций на основе ESG (активы под управлением глобальных биржевых “устойчивых” фондов, публично определивших инвестиционные цели в области экологии, социального обеспечения и управления (ESG), — прим.ред.), которые в настоящее время составляют около 2,7 триллиона долларов США по всему миру, но имеют весьма слабые финансовые показатели. Покупка Маска продемонстрировало потенциальную силу анти-ESG фондов, которые я назвал фондами Фридмана.

Анти-ESG фонд Фридмана во-первых, будет “шортить” компании, переоцененные из-за диктуемых правительством и модой ESG-метрик, и покупать компании, недооцененные из-за этих метрик, и, во-вторых, покупать контрольные пакеты акций потенциально ценных компаний, которые разоряются или, по крайней мере, зарабатывают меньше, чем могли бы, потому что стали воками, как это недавно сделал Маск и его инвесторы.

Целью фонда будет получение прибыли выше средней с поправкой на риск. И все.

Эффект, который будет давать фонд Фридмана будет заключаться в повышении эффективности финансового рынка и экономической производительности путем наказания за отклонения от рациональных оценок и рациональных процессов принятия деловых решений.

Такой подход широко известен как ценностное инвестирование. Хотя в общих чертах этот подход понимался инвесторами по крайней мере с XVIII века, Бенджамин Грэм популяризировал и количественно определил его в первой половине XX века. Суть заключается в том, чтобы покупать акции, когда их рыночная цена падает ниже их рациональной ценности, и продавать или шортить их, когда их рыночная цена превышает их рациональную ценность. Ценностные инвесторы склонны покупать и холдить, игнорируя ежедневные колебания цен до тех пор, пока рыночная цена остается близкой к рациональной ценности — цене, к которой будут тяготеть акции в том, что можно назвать эффективным рынком.

Цена акции может несколько отклоняться от ее рациональной ценности, потому что инвесторам нравится или не нравится компания из-за того, что она производит, или как она производит, или кто ею управляет, или из-за того, что говорят или делают ее руководители. Другими словами, акции предположительно “хороших” компаний могут выиграть от “гала-эффекта”, в то время как акции предположительно “плохих” компаний иногда томятся из-за “эффекта рогов дьявола”. Некоторые инвесторы переоценивают значение этих различных “мягких” факторов для других инвесторов, заставляя их оценивать акции выше (гала-эффект) или ниже (рога), чем это делает рациональный инвестор.

Фонды ESG и рейтинги ESG, учитывая регуляторные зубы Комиссии по ценным бумагам и биржам (прямое воздействие) или влияние рейтинговых агентств (косвенное воздействие), вызывают значительный гала-эффект/эффект рогов, который ценностные инвесторы могли бы использовать в своих интересах, снижая при этом хрупкость финансовой системы. Поскольку ESG представляет собой политизированную и субъективную концепцию, рейтинги ESG могут значительно расходиться с реальностью. Без рыночного контроля со стороны ценностных инвесторов они могут легко привести к образованию “пузырей” (слишком большие инвестиции в определенные активы, например, доткомы или ипотечные ценные бумаги) или “антипузырей” (слишком маленькие инвестиции в определенные активы, например, ископаемое топливо).

Пузыри ESG могут быть особенно дорогостоящими, поскольку чрезмерные инвестиции могут быть направлены в компании, которые на самом деле наносят ущерб окружающей среде или обездоленным. Как утверждают такие ученые, как Оззи Зенер, автор книги “Зеленые иллюзии”, и как Майкл Мур пытался объяснить коллегам-прогрессивистам в своем документальном фильме 2019 года “Планета людей”, очень немногие “зеленые” технологии приносят чистую пользу окружающей среде, поскольку они неэффективны, зависят от налоговых субсидий, требуют редкоземельных металлов для работы, имеют серьезные побочные экологические эффекты и так далее. Аналогичным образом, как недавно отметил журнал Harvard Business Review, рейтинги ESG не коррелируют с лучшим соблюдением экологических или трудовых норм.

Более того, многие инициативы по социальной справедливости в крупных корпорациях, как и многие правительственные программы, гарантированно помогают политикам-демократам, но практически не помогают американским индейцам, чернокожим, латиноамериканцам, женщинам или бедным. В случае разоблачения “любимцы” ESG могут в одночасье превратиться в “изгоев”, что нанесет ущерб и сможет спровоцировать финансовый кризис.

Второй подход, который мог бы использовать фонд Фридмана, обычно не одобряется. Согласно так называемому Правилу Уолл-стрит, инвесторы, которым не нравятся решения менеджмента, должны продавать, а не поднимать шум. Это хорошее эмпирическое правило, потому что обычно корпоративное руководство силшком хорошо контролирует ситуацию. Большинство предложений акционеров проваливаются, потому что менеджеры доминируют на корпоративных выборах благодаря контролю над прокси-механизмами и над акциями, принадлежащими работникам.

Несколько простых изменений правил, таких как кумулятивное голосование, тайное голосование, реформа прокси-механизма и увеличение доли акций членов совета директоров и руководителей, облегчат индивидуальным акционерам и институциональным инвесторам давление на руководство с целью максимизации долгосрочных доходов акционеров путем принятия более рациональных бизнес-решений, например, не отталкивать своих клиентов в угоду политическим крикунам.

А пока фонды Фридмана должны быть готовы покупать отстающие компании, такие как Twitter, путем приобретения контрольных пакетов акций на фондовом рынке, тендерных предложений или голосования по доверенности. Да, такую тактику часто называют “рейдерством”, но плохое состояние корпоративного управления может сделать такие рейды экономически необходимыми. В 1980-х и 1990-х годах поглощение плохо работающих корпораций фондами, возглавляемыми такими рейдерами, как Карл Ичан, и фирмами по выкупу с привлечением заемных средств, такими как Kohlberg, Kravis, Roberts, оживило экономику США, заставив провести рациональные изменения в стагнирующих или неэффективных компаниях.

Не случайно классический фильм о корпоративных поглощениях “Чужие деньги” вышел на экраны в 1991 году. В знаменитой кульминации фильма Лоуренс “Ларри Ликвидатор” Гарфилд (в исполнении Дэнни ДеВито) из компании Garfield Investments противостоит Эндрю Джоргенсону (в исполнении Грегори Пека), главе разоряющейся компании New England Wire and Cable Company, крупнейшего работодателя в небольшом городке на Род-Айленде. На ежегодном собрании акционеров компании Джоргенсон, как и все остальные приверженцы теории корпорации “стейкхолдеров”, утверждал, что “бизнес стоит больше, чем цена его акций. Это место, где мы зарабатываем на жизнь, где мы встречаемся с друзьями, мечтаем”.

После того, как Джоргенсон назвал Гарфилда жадным корпоративным рейдером из большого города, который “ничего не строит” и, по сути, совершает “убийство”, Гарфилд ответил:

Эта компания мертва. Я ее не убивал. Не вините меня. Она была мертва, когда я пришел сюда. Молиться уже поздно. Даже если бы молитвы были услышаны, и произошло чудо, мы все равно были бы мертвы. Знаете почему? Оптоволокно. Новые технологии. Устаревание. Мы мертвы. Мы просто еще не разорились. А вы знаете самый верный способ разориться? Продолжать получать все большую долю сокращающегося рынка. Вниз по трубам. Медленно, но верно.

Знаете, когда-то, наверное, были десятки компаний, производящих керосиновые лампы. И я готов поспорить, что последней была компания, которая делала лучшие керосиновые лампы, которые вы когда-либо видели. А как бы вам понравилось быть акционером этой компании? Вы вложили деньги в бизнес, и этот бизнес умер. Давайте проявим разум, давайте проявим порядочность, подпишем свидетельство о смерти, получим страховку и вложим деньги во что-то, у чего есть будущее. …

Я. Я не твой лучший друг. Я твой единственный друг. Я ничего не создаю? Я делаю для вас деньги. И если мы не забыли, это единственная причина, по которой все вы стали акционерами. Вы хотите делать деньги! Вам все равно, производят ли компания провода и кабель, жареных цыплят или выращивает мандарины! Вы хотите делать деньги! Я единственный друг, который у вас есть. Я делаю для вас деньги.

Возьми деньги. Вложи их куда-нибудь еще. Может быть, может быть, тебе повезет, и они будут использованы продуктивно. А если так, то вы создадите новые рабочие места, окажете услугу экономике и, дай Бог, даже заработаете несколько баксов для себя.

Правда, Маск играет с Twitter несколько иначе. В отличие от керосиновых ламп, микроблоги пока еще не являются обреченной отраслью. Но очевидно, что Twitter, несмотря на свое значительное преимущество, терял долю рынка, уступая ее прямым конкурентам, таким как Parler, а также новым концепциям “социальных медиа”, таким как Clubhouse и Mastodon, потому что он отталкивал многих клиентов своей чрезмерной цензурой явно правдивой информации и непрозрачным закрытием и дросселированием аккаунтов. Именно это имел в виду Маск, когда в своем письме-предложении он сказал совету директоров Twitter, что сможет раскрыть ценность платформы. И оказалось, что Twitter завышал число своих пользователей более чем на миллион!

Многие другие компании также недооценивают свой потенциал во имя прогрессивистской политики. Когда руководители и члены совета директоров получают большие зарплаты, но владеют небольшим количеством акций, у них есть серьезные стимулы преуменьшать значение цены акций, угождая немногочисленным, но громким и злобным прогрессивистским крикунам. Если невозможно согласовать стимулы между руководством и акционерами изнутри, то кто-то извне, например, Ларри Ликвидатор, Маск Фокусник или Фридман Фандс, должен вмешаться, чтобы экономика не понесла больших затрат, связанных с недоиспользованными активами.

Из-за правил лицензирования профессиональной деятельности (например, Серия 65), различных нормативных актов и других стартовых затрат я не могу сам открыть фонд Фридмана. Но я могу и готов инвестировать в умело руководимый фонд, как и многие другие, заинтересованные в том, чтобы экономическая иррациональность уменьшалась путем получения от нее прибыли.

Оригинал статьи

Перевод: Наталия Афончина

Редактор: Владимир Золоторев