План Маршалла – это не история успеха, как считают многие
План Маршалла - огромная правительственная программа по перераспределению богатства и помощи иностранным государствам, до сих пор считается удачным примером хорошего государственного планирования и преимуществ насильственного перераспределения денег налогоплательщиков.
В американской политике в это верят почти как в Евангелие. Например, в то время как внутренние программы социального обеспечения зачастую резко критикуются американскиими консерваторами, План Маршалла, который основан на той же идеологической платформе, что и американское государство всеобщего благосостояния, пользуется практически одинаковым одобрением как левых так и правых американцев.
Поэтому неудивительно, что политики и эксперты продолжают ссылаться на план Маршалла для продвижения более современных социальных программ, основанных на идее о том, что, если правительства будут распределять богатства, это, обязательно проведет к процветанию.
Недавно, например, президент Европарламента Антонио Таяни упоминал план Маршалла в качестве аргумента для продвижения новых программ ЕС в Африке, направленных на привлечение капитала в этот регион. Капитал должен пойти в результате полюбовных сделок между европейскими режимами и африканскими подрядчиками. Многие из этих подрядчиков, конечно, будут предприятиями, которыми владеют европейцы. Эта схема напоминает план Маршалла, поэтому она обязательно будет успешна!
Таяни не случайно упомянул о 71-й годовщине речи госсекретаря Джорджа Маршалла 5 июня 1947 года, в которой и был изложен План Маршалла. Это был план, наводнивший Европу государственными чеками на оплату социальных нужд (welfare checks) с целью помочь Европе восстановить разрушенный в ходе Второй мировой войны капитал.
Количество израсходованных средств в сегодняшних долларах составило более 100 миллиардов. И учитывая, что американская экономика того времени была лишь небольшой долей того, чем она является сегодня, это была огромная сумма.
Для того времени риторика, стоящая за Планом Маршалла, уже не была чем-то новым. В 1947-м году было вполне обычным делом утверждать, что государственные расходы на Новый курс и Вторую мировую войну помогли побороть нищету Великой депрессии. Конечно, в реальности это было не так. Как показал экономический историк Роберт Хиггс, Новый курс только углубил депрессию. И Вторая мировая война не закончила депрессию. Но в то время это было распространенным ошибочным мнением.
Итак, если перераспределение богатства так хорошо работало для борьбы с бедностью в 1930-х годах, почему бы не сделать это снова в послевоенной Европе?
Более того, это идея была частью политической стратегия победы президента Трумэна на выборах. Как отметил Чарльз Ми в своей книге «План Маршалла":
«[Трумэну была нужна] какая-нибудь большая программа, которая позволила бы ему перехватить инициативу, что-то достаточно большое, чтобы позволить ему получить голоса всех традиционных фракций Демократической партии, а также голоса умеренных республиканцев и в то же время что-то такое, что помешало бы республиканской фаланге»
Итак, правительство США приступило к работе по перенаправлению долларов налогоплательщиков в руки иностранных режимов и в руки американских корпораций, которые могли бы использовать свое политическое влияние на иностранные режимы, чтобы получить часть этих денег.
Но вот досада. На самом деле нет доказательств того, что это сработало.
Как отмечает Томас Вудс в своей лекции об иностранной помощи, легко понять, как план Маршалла заработал свою репутацию. В конце концов, план Маршалла был реализован в конце сороковых годов, а в это время экономика Западной Европы находилась в процессе восстановления.
То есть, мы имеем дело с совпадением во времени двух процессов, что крайне недостаточно для доказательства причинности.
Как Вудс отмечает далее:
«Британия получила в два раза больше помощи, чем Западная Германия, но экономический рост в Великобритании резко отставал от экономического роста немцев».
«Франция, [Западная] Германия и Италия начали экономическое восстановление до того, как начали получать помощь Маршалла».
«Австрия и Греция получили много помощи по Плану Маршалла на душу населения, и все же их экономическое восстановление началось только тогда, когда помощь Маршалла постепенно сокращалась».
Вудс подытоживает: «учитывая это, я думаю, более правдоподобно предположить, что, возможно, план Маршалла не несет ответственности за выздоровление … что же тогда было причиной восстановления? Возвращение в рыночную экономику после войны … существовал сильный экономический контроль во время войны во всех этих странах, и с окончанием войны подошел к концу и этот контроль».
И это обусловило экономическое процветание. В конце концов, основой «немецкого экономического чуда» был именно демонтаж экономического контроля нацистской эпохи.
Д.В. Маккензи пишет:
«Помощь по Плану Маршалла составляла крошечный процент в ВВП Германии. Кроме того, деньги, которые Западная Германия выплачивала в виде репараций, компенсировали помощь плана Маршалла. Западная Германия получила военную защиту от США и Англии, но дорого заплатила за эту услугу. «Немецкое экономическое чудо» началось с радикальной программы приватизации и дерегулирования, начатой в 1948 году. Это положило конец экономическому регулированию и налоговой системе, навязанной Гитлером и его национал-социалистами.
Если иностранная помощь и оказала влияние на возрождение Западной Германии, то оно было минимальным. Свободная и недемократическая Германия переживала быстрое восстановление»
В Соединенном Королевстве в это же время политики были заняты тем, что пытались продолжить контроль военного времени в мирное время. Правительственное планирование помогло выиграть войну, так почему бы не продолжить правительственный контроль правительства, чтобы «выиграть мир»? Неудивительно, что экономический рост в Германии стал быстро опережать рост Британии, экономика которой увязла в государственном планировании.
Более того, учитывая, что Великобритания получала больше помощи Маршалла, чем Западная Германия, мы не должны удивляться тому, что в Великобритании правительство увеличилось в объеме значительно больше, чем в Германии. Как отмечает Вудс, «план Маршалла был разработан так, что на каждый доллар, который вы получили по Плану Маршалла, правительству страны-получателя нужно было увеличить государственные расходы на один доллар».
То есть, План Маршалла предусматривает, рост правительственных расходов по отношению к ВВП страны как условие получения помощи.
Когда дело касается реального восстановления экономики, мы видим, что в Европе и Соединенных Штатах действуют одни и те же закономерности. Там, где мы видели бОльшие объемы экономического роста после войны, например, в Соединенных Штатах, этот рост связан с бОльшим снижением государственных расходов и отменой многих правительственных мер контроля военных лет.
И Германия не единственный пример. Маккензи продолжает:
«Гонконг восстановился в условиях минимального вмешательства государства1. Это привело к быстрому экономическому развитию и постоянному возрастанию уровня жизни для жителей Гонконга. Этот прогресс помог не только высококвалифицированным работникам с высокими доходами, но и низкооплачиваемым неквалифицированным рабочим.
Японии также сопутствовал большой успех во времена относительного отсутствия правительственного вмешательства 2. Низкие налоги и высокие сбережения привели к сильному экономическому росту в послевоенной Японии. Опять же, иностранная помощь и вмешательство были слишком малы, чтобы объяснить этот успех. Японии не требовалось массированного вмешательства для восстановления…»
Тем не менее, даже политики, выступающие против вэлфера в своей стране, продолжают поддерживать его на международном уровне. Например, Джордж У. Буш обычно превозносил преимущества плана Маршалла, когда призывал давать все больше иностранной помощи Ираку и Афганистану, часть территории которых США превратили в руины.
Разумеется, мало кто будет утверждать, что послевоенная ситуация в Ираке и Афганистане – это что-то, чем можно хвастаться. Внешняя помощь в целом – что в наши дни, что во времена Плана Маршалла — это не история успеха.
Однако, этого недостаточно, чтобы уничтожить миф о Плане Маршалла, поскольку у Плана Маршалла есть еще одна составляющая. По выражению Хэла Брэндса, она состоит в «ловком использовании экономических инструментов для геополитического выигрыша». То есть, План Маршалла следует рассматривать не как инструмент экономической политики, а скорее как инструмент внешней политики и геополитической стратегии.
С этой точки зрения цель Плана Маршалла заключается в том, чтобы покупать лояльность иностранных режимов и быть своего рода пиар-кампанией для местного населения. Но здесь также есть и проблема. Учитывая, что План Маршалла фактически не улучшил европейскую экономику, и учитывая тот факт, что такой план требует дополнительного обирания американского налогоплательщика – почему бы не реализовать другой план, который позволял бы одновременно строить добрососедские отношения и улучшать экономический рост?
Такой план мог бы состоять в одностороннем переходе к свободной торговле со стороны США. Хотя верно, что План Маршалла был частью стратегии увеличения торговли между европейскими государствами и мировой торговли в целом, используемые им инструменты были такими же, как мы видим сегодня: управляемые торговые сделки, контролируемые государствами и построенные на здании международной бюрократии. Такие планы неизбежно включают централизованное планирование, поскольку правительственные планировщики, разрабатывая торговые соглашения, фактически выбирают победителей и проигравших.
Односторонняя свободная торговля предложила и по-прежнему предлагает истинное решение в духе laissez-faire. Представьте себе, что в послевоенном мире такая возможность могла бы быть реализована. Экономики Японии и Европы были временно уничтожены войной. В то же время США были в отличной позиции для того, чтобы предложить миру – через рынки – как капитал так и американских потребителей. Америка, с рынками со свободным доступом и американскими фирмами, желающими инвестировать капитал за границу, получила бы отличную возможность построить сильные культурные и экономические связи как со своими бывшими врагами, так и с давними союзниками в Европе и Азии. США не потребовалось бы даже просить эти иностранные режимы отвечать взаимностью. Открытие американских рынков для этих стран имело бы смысл как в геополитическом, так и в экономическом плане. Это позволило бы американским потребителям получить доступ к более дешевым товарам, а также создать новые возможности для иностранных предпринимателей. Никаких схем перераспределения не было бы. Все, что было необходимо, это чтобы власти США приняли истинную, свободную и открытую торговлю.
В политическом плане тогда это могло быть сделано значительно проще, чем обычно. Большинство промышленно развитых иностранных экономик были разрушены войной, и США были в состоянии доминировать в мировой экономике. Действительно ли существовала необходимость в том, чтобы защищать американские рынки в таких условиях? Разумеется, ответ всегда нет, но в то время переход к свободной торговле мог бы быть более простым, чем когда-либо прежде.
К сожалению, это не то, что произошло на самом деле. Руководствуясь плохой экономической теорией и плохими идеологиями США просто не были готовы принять истинную свободную торговлю или свободную экономику любого рода. Выбранный путь – тот, который предоставил правительствам возможность продолжать контролировать и направлять рынки, а также определять, кто и что получает. Правительствам всегда было очень сложно отказаться от управления.
Перевод: Наталия Афончина
Редактор: Владимир Золоторев