Много было сказано о пугающих моделях, которые весной прогнозировали ошеломляющее число смертей от нового коронавируса.

Оглядываясь назад, как бы плоха ни была пандемия, она даже не приблизилась к предполагаемым мрачным цифрам — тем самым цифрам, которые рационализировали ограничения общественной жизни в Италии, Великобритании, Нью-Йорке, а затем и во многих других местах по мере распространения пандемии.

С тех пор исследователи пытались понять, как можно измерить влияние предпринимаемых мер. Уверены ли мы в том, что то, что мы делаем, работает? Где доказательства этому и есть ли другие меры, которые нам следует предпринять вместо этого?

Естественно, сторонники запретов уже давно говорят, что решительные действия правительства предотвратили возможный кошмар. А плохие результаты, которые мы получили весной и осенью, говорят о том, что мы сделали недостаточно. Скептики, с другой стороны, утверждали, что локдауны не принесли ничего, кроме вреда нашему обществу — физического, экономического и психологического, — и что кривые уровня заражения менялись независимо от того, какие меры проводились политиками, и часто до того, как их политика начала действовать. В августовском документе NBER Эндрю Аткесона, Карен Копецки и Тао Чжа “Четыре стилизованных факта о COVID-19” излагается неудобная для большинства политиков идея: вирус, похоже, быстро распространяется, убивает выборочно и никоим образом не реагирует на все, что пытаются сделать с ним политики.

Дебаты о короне быстро превратились в битву на примерах той или иной страны: локдаунеры выбрали Австралию и Новую Зеландию; скептики выбрали Швецию и Тайвань. Яростные распри на политических аренах и редакционных страницах прекратились. Уровень смертности в Швеции намного превышает уровень смертности в соседних странах, и мы уже в августе пытались внести ясность в этот вопрос. Для американской и британской аудитории, которая не может отличить Берген от Истада и не различает датские и финские дифтонги, более высокий уровень смертности и более слабые ограничения были убедительным свидетельством того, что немного более открытая стратегия Швеции провалилась. Неважно, что в остальном страны Северной Европы могут отличаться. Статистический анализ с одной переменной в его худшем виде, в то время как практически никто не сравнивал Швецию с гораздо худшими Великобританией, Бельгией или Францией.

Возможно, страны сильно отличаются друг от друга, что делает такие наивные сравнения вводящими в заблуждение: демография, плотность населения, сила шока, вызванного коронавирусом, эффект правительственных мер, культурные ценности и то, как реальные люди взаимодействуют и как они реагируют на условия пандемии. Кроме того, во всех этих странах было введено так много новых политик и изменений в поведении, что даже те из нас, кто пытался разобраться в них, быстро сбились с пути.

Нам был нужен эксперимент, в котором учитывались бы все эти фоновые различия. В идеале юрисдикция с одинаковыми условиями, работающая по аналогичным правилам; где некоторые из областей подверглись жесткому локдауну, в то время как их соседние округа, идентичные во всем остальном, этого не сделали. В новой статье один из с другими соавторами сделали именно это. Статья Каспера Планеты Кеппа и Кристиана Бьёрнскова “Влияние локдауна на передачу Sars-CoV-2 — свидетельства из Северной Ютландии” теперь доступна на MedRxiv.

В конце лета на норковых фермах в Дании была обнаружена новая мутация вируса Sars-CoV-2. Эта информация внезапно стала важной в датских дебатах в октябре, когда исследователи из Датского института сыворотки предостерегли от мутации, а политики потребовали действий. 4 ноября премьер-министр объявил, что в датском регионе Северная Ютландия семь муниципалитетов должны были ввести чрезвычайные меры, введя обычный набор — работа из дома, закрытие коммерческих и развлекательных мероприятий и закрытие общественного транспорта. Четыре муниципалитета в одном районе Северной Ютландии не ввели локдаун; они остались в условиях довольно умеренных на тот момент правил, по которым жила остальная часть Дании. В общей сложности 280 000 человек и 126 000 рабочих мест пострадали от чрезвычайной изоляции, поскольку людям было запрещено пересекать муниципальные границы для выхода на работу.

Это была прекрасная возможность оценить влияние очень строгого локдауна на инфекцию. Сравнивая очень похожие по языку, культуре, административному региону, географии муниципалитеты датские профессора смогли избежать проблем с установлением причин и следствий, которые затрудняют межстрановые сравнения. Кроме того, закрытие семи муниципалитетов оправдывалось не числом случаев или распространением вируса, а только опасениями по поводу новой мутации, которая впоследствии оказалась необоснованной.

До жестких локдаунов в семи муниципалитетах не было заметной разницы между двумя группами Северной Ютландии. За семь дней до карантина у строгой группы было 0,15 положительных тестов на тысячу жителей в день по сравнению с 0,14 в открытой группе. Весной, когда было протестировано гораздо меньше людей, в первой группе было в общей сложности 0,69 положительных теста на тысячу жителей, а в открытой группе — 0,82 положительных теста (все различия статистически незначимы).

Рассматривая обе группы как отдельные единицы, Планета Кеп и Бьорнсков пишут, что

“[Мы] не обнаружили статистически значимых различий между двумя группами муниципалитетов. Сильное сходство в уровнях инфицирования в разные периоды времени до вмешательства поддерживает рассмотрение локдауна как реального квазиестественного эксперимента”.

Ни в одной статистической спецификации, которую использовали исследователи, переменная локдауна — сдвинутая на 4, 7 или 10 дней, чтобы учесть неопределенный инкубационный период вируса — не проходит стандартные тесты значимости для ее воздействия на количество инфекций. Единственное, что вызывает положительные результаты тестов в муниципалитетах Северной Дании, — это инфекции в предыдущие дни и недели.

Как видно на Рисунке 1 документа, количество инфекций Covid в двух группах уже снижалось до начала жестких ограничений в муниципалитетах — и оно продолжает падать одинаково в обеих группах. С нестатистической точки зрения: глядя на идентичные округа исследователи не могут обнаружить никакого воздействия локдаунов. Локдауны никоим образом не останавливают, не замедляют и, кажется, не влияют на будущее распространение болезни.

Примечательно то, что в исследование включено достаточно большое количество людей, чтобы обнаружить это изменение. В нем есть аналогичные контрольные группы, в каждой сотни зараженных. В обеих группах был большой толчок к массовому тестированию, поэтому практически не было шансов, что тестировщики не обнаружат значимое количество инфекций. Профессора размышляют над исследованием и описывают его как

“Доступный набор эмпирических данных, максимально ориентированный на время и пространство, с достаточной статистической мощностью, адекватной и однородной контрольной группой, почти полным тестированием и с минимально возможным искажающим загрязнением, которое только можно представить в реальных условиях”.

В отличие от ужасающих прогнозов воображаемых моделей, это исследование показало реальные результаты, когда реальные люди жили своей настоящей пандемической жизнью. Вполне может быть, что блокировки работают в некоторых условиях и в некоторых юрисдикциях. Но в условиях добровольного соблюдения, высокого доверия к правительству и большого количества общей информации, доступной для граждан, по всей Дании (и в других странах Скандинавской и Северной Европы), ограничения, похоже, не помогли предотвратить распространение.

Будет ли этот результат уникальным для преимущественно сельской части Дании, или же он может быть транслирован на все локдауны в более широком смысле, еще предстоит выяснить. Поскольку у научного сообщества не было “реальных эмпирических контрольных примеров для одних и тех же популяций”, оно не могло определить, что работает, а что нет. Однако ряд недавних исследований, в которых пытались разными способами обойти различные проблемы, также пришли к выводу, что блокировки не работают.

Новое исследование, проведенное в Северной Ютландии, показывает, что крайняя форма изоляции не работает в одном из самых законопослушных обществ в мире. Почему же тогда мы должны ожидать, что локдауны будут эффективными где-либо еще?

Сообщенные уровни заражения в административном регионе Северная Ютландия примерно во время ноябрьской блокировки (синий: ежедневные новые положительные результаты; оранжевый: текущие еженедельные суммарные положительные результаты). (A) Семь муниципалитетов с строгим локдауном (B) Четыре муниципалитета без строго локдауна. Вертикальные линии обозначают первый и последний дни действия мандата (6 и 9 ноября). Любой эффект должен проявиться позже, поскольку ПЦР также требует времени, чтобы проявиться в популяции положительных результатов.

(A) Муниципалитеты с локдауном. (B) Муниципалитеты без локдауна. Пунктирные линии — средние значения за 7 дней. Вертикальные линии указывают день вступления в силу мандата (6 ноября) и первый день, когда могут быть зарегистрированы положительные результаты ПЦР (три дня). Этот максимально короткий интервал требует почти идеальной интенсивности теста. Рост инфицирования в декабре очень похож в процентном отношении в обеих группах (приблизительно 5-кратное увеличение), подтверждая сходство после NPI в пределах шума.

Оригинал статьи

Перевод: Наталия Афончина

Редактор: Владимир Золоторев