Однажды на экологическом форуме Джулиан Саймон спросил: “Сколько людей здесь верит в то, что Земля все больше загрязняется и что наши природные ресурсы истощаются?”.

После того, как весь зал поднял руки вверх, Саймон спросил: “Существуют ли какие-нибудь доказательства, которые могли бы вас разубедить?”. Встретив молчание, он продолжил: “Есть ли какие-либо доказательства, которые я мог бы вам предоставить — вообще какие-нибудь доказательства, которые заставили бы вас пересмотреть ваши гипотезы?”.

После долгого молчания Саймон ответил: “Ну, тогда извините меня. Я не одет для церкви”.

Современная климатическая церковь придерживается трех твердых убеждений:

1. Влияние человека на климат является ярко выраженным и контролируемым.
2. Это влияние не может быть положительным или благотворным, только катастрофическим.
3. Глобальное управление может и должно решить эту проблему.

Соотнесите это с впечатляющей, даже ошеломляющей статистикой улучшения жизни людей со времен промышленной революции, особенно за последние 75 лет. Можно предположить, что прихожане этой церкви должны испытывать по этому поводу облегчение и даже радость. Но на самом деле мы имеем здесь дело с антигуманистической философией, с которой нельзя спорить. Это вероучение, которое считает природу оптимальной, не подлежащей вмешательству человечества. Таково глубоко пессимистичное мировоззрение глубинной экологии.

Оптимальная природа

Оптимальность природы подразумевается в текущих климатических дебатах. Как отметил йельский климатический экономист Роберт Мендельсон в книге “Озеленение глобального потепления” (1999: стр. 12):

В экологии существует негласный миф о том, что природные условия являются оптимальными. То есть, сейчас мы находимся на вершине холма.

Еще в 1970-х годах опасались нового ледникового периода из-за выбросов диоксида серы угольными станциями, пугали глобальным похолоданием. Пол Эрлих, Энн Эрлих и Джон Холдрен отвергли идею о том, что одни процессы могут конмпенсироваться другими (Ecoscience: 1977, p. 686):

Мысль о том, что антропогенное потепление может свести на нет естественную тенденцию к похолоданию, не может служить утешением. Поскольку различные факторы, вызывающие эти две тенденции, воздействуют на различные части сложного климатического механизма Земли, маловероятно, что связанное с ними влияние на циркуляцию компенсирует друг друга.

Для членов Климатической церкви планета “была доставлена в идеальном рабочем состоянии и не может быть обменена на новую”. В одном из номеров журнала World Watch, озаглавленном “Игра в Бога с климатом”, людей ругают за вмешательство в стандартное состояние Земли.

Глубинная экология

Радикальное крыло современного экологического движения отвергает антропоцентрический (ориентированный на человека) взгляд на мир в пользу экоцентрического взгляда.

В отличие от “неглубинной” экологии, озабоченной загрязнением и истощением ресурсов в развитых странах, глубинная экология защищает “равное право” низших животных и растений “жить и цвести”. Глубинная экология отвергает то, что она рассматривает как отношения хозяина и раба между человеком и нечеловеческой жизнью. Арне Нэсс (в книге Питер Лист Радикальный экологизм: Философия и тактика, 1993: стр. 19) пишет:

Глубинная экология подчеркивает взаимосвязь всех жизненных систем на Земле, отрицая человекоцентричность. Человек должен уважать природу как таковую, а не относиться к ней как к инструменту человека. К человеческому эго и заботе о семье и других близких людях должна добавиться такая же эмоциональная привязанность к животным, деревьям, растениям и остальной экосфере.

Нанести вред планете — это то же самое, что нанести телесный вред самому себе. “В самом широком смысле, — утверждают Билл Девалл и Джордж Сешнс (Deep Ecology, 1985, p. ix), — нам нужно принять приглашение на танец — танец единства людей, растений, животных и Земли”. Чтобы достичь этой точки, нам нужно “обманом заставить себя заново очароваться” (стр. 10) природой.

Платформа Фонда глубинной экологии (“голос за дикую природу”), сформулированная Арне Нэссом и Джорджем Сешнсом, осуждает нынешний способ взаимодействия человека и природы и призывает к сокращению численности населения и снижению уровня жизни. По его словам:

1. Благополучие и процветание человеческой и нечеловеческой жизни на Земле имеют ценность сами по себе… независимо от полезности нечеловеческого мира для человеческих целей.
2. Богатство и разнообразие форм жизни способствуют реализации этих ценностей и также являются ценностями сами по себе.
3. Человек не имеет права сокращать это богатство и разнообразие, кроме как для удовлетворения жизненно важных потребностей.
4. В настоящее время вмешательство человека в нечеловеческий мир чрезмерно, и ситуация быстро ухудшается.
5. Расцвет человеческой жизни и культур совместим со значительным сокращением численности населения. Расцвет нечеловеческой жизни требует такого сокращения.
6. Поэтому необходимо изменить политику. Изменения в политике затрагивают основные экономические, технологические и идеологические структуры…которые будут глубоко отличаться от нынешних.

Далее в платформе говорится, что необходимы радикальные перемены, “ценя качество жизни… а не придерживаясь все более высокого уровня жизни”.

От Эла Гора …

Возмущение Эла Гора по поводу “дисфункциональной цивилизации” прямо связано с метафизикой глубинной экологии. “Наша цивилизация, по сути, потребляет Землю, как таковую — заявил Гор в книге “Земля в равновесии” (1992):

Эта зависимость отвлекает нас от боли за то, что мы потеряли: непосредственное переживание нашей связи с живостью, энергичностью и жизнеспособностью остального мира природы. Пена и безумие индустриальной цивилизации скрывают наше глубокое одиночество в общении с миром, которое может поднять наше настроение и наполнить наши чувства богатством и непосредственностью самой жизни.

Отказавшись от инкрементализма, Гор призвал к “смелым и недвусмысленным” глобальным действиям, в которых “спасение окружающей среды” станет “центральным организующим принципом для цивилизации”.

Этот “центральный организующий принцип” — то, против чего боролись Людвиг фон Мизес и Ф. А. Хайек: глобальное централизованное планирование, при котором каждая экономика 196 суверенных государств должна координироваться с помощью налогов, тарифов (“пограничных корректировок”) и мандатов на эффективность, чтобы сократить и даже обратить вспять выбросы парникового газа, в частности, углекислого газа (CO2).

… к Биллу Маккиббену

Билл Маккиббен в книге “Конец природы” (1989: стр. 216) указал на “смертный грех” изменения человеком природы и пожаловался, что “парниковый эффект — это первая экологическая проблема, от которой мы не можем избавиться, переехав в лес”. Он сетует на то, что “дешевая рабочая сила, обеспечиваемая нефтью”, делает “модель глубинной экологии” труднодостижимой, не говоря уже о ее реализации” (стр. 200).

Маккиббен в недавней колонке в New Yorker выложил на стол больше своих климатических карт: “Если бы нужно было основное эмпирическое правило для преодоления климатического кризиса, то оно звучало бы так: “Прекратите сжигать вещи”. Эпоха сжигания топлива должна “быстро закончиться”, касается ли это нефти для транспорта, природного газа или угля для производства электроэнергии, дровяных каминов в доме или гриля на открытом воздухе. Не зажигайте спички.

Гуманистическая альтернатива

Возвращая человека в эту картину, философ Алекс Эпштейн напоминает всем, что необузданная природа не только полезна, но и опасна. “Если добро и зло измерять стандартом человеческого благополучия и человеческого прогресса”, — утверждает он, — “мы должны прийти к выводу, что ископаемое топливо — это не необходимое зло, которое нужно ограничить, а высшее благо, которое нужно освободить”. В этом отношении “нам не нужна “зеленая” энергия — нам нужна гуманитарная энергия”.

Затем Эпштейн переворачивает климатический нарратив:

Природа не дает нам стабильный, безопасный климат, который мы делаем опасным. Она дает нам постоянно меняющийся, опасный климат, который мы должны сделать безопасным. А движущей силой прочных зданий, доступного отопления и кондиционирования воздуха, борьбы с засухой и всего остального, что обеспечивает нам безопасность климата, является дешевая, обильная и надежная энергия, в подавляющем большинстве получаемая из ископаемого топлива.

В книге “Будущее и его враги” Вирджиния Пострел предостерегает от менталитета стазиса — веры в то, что “хорошее будущее должно быть статичным; либо продуктом детальных технократических чертежей, либо возвращением к идеализированному, стабильному прошлому” (1998: xii) — в противовес динамизму, который охватывает “мир постоянного творчества, открытий и конкуренции” (xiv).

Философия, а не только экономика и политэкономия, имеет значение в дебатах о глобальном потеплении/изменении климата. Начните с проверки своих предпосылок — и предпосылок ваших интеллектуальных оппонентов.

Оригинал статьи

Перевод: Наталия Афончина

Редактор: Владимир Золоторев