Когда Марко Поло прибыл в Китай времен династии Юань, он обнаружил множество чудес, среди которых было то, что деньги растут на деревьях. В его путевых заметках рассказывается, как монетный двор императора Хубилая Хана в Пекине перерабатывал камбий тутового дерева — мягкое, липкое вещество, находящееся между древесиной и корой, — в “нечто, напоминающее листы бумаги”. Их разрезали на прямоугольники и помечали императорской печатью, сделанной из киновари. Так родились бумажные деньги. Сами по себе они ничего не стоят, но для того, чтобы быть принятыми и используемыми населением, такие деньги должны быть подкреплены чем-то надежным. В Соединенных Штатах до 1971 года этим чем-то было золото. Сегодня это предположительно разумная политика правительства США и Федеральной резервной системы. Подкрепление ханских денег было менее тонким: обещание, что тому, кто их не примет, отделят голову от тела. Поло, итальянец, привыкший к деньгам из золота и серебра, нашел широко ходившую в обращении китайскую валюту совершенно удивительной, которую он назвал “секретом совершенной алхимии”.

Как и в случае с другими революционными изобретениями, такими как порох и книгопечатание, китайские бумажные деньги опередили европейские на несколько столетий. Но преимущество было недолгим. Чтобы понять причину этого, необходимо разобраться в двух системах, которые их создавали. Что-то похожее на бумажные деньги впервые появилось в Китае в IX веке при династии Тан. Прозванные “летающими деньгами”, они позволяли богатым купцам оставлять тяжелые связки монет (китайские монеты имели отверстия в центре для облегчения переноски) в депозитарии в обмен на сертификаты. Их можно было носить с собой и обменивать на твердые деньги в разных местах. Отсутствие необходимости перевозить с собой тяжелый металл значительно упрощало торговлю — источник всех богатств — в то время, когда Китай был восточной конечной точкой оживленного шелкового пути, который тянулся на запад к порогу Европы.

Китайское правительство, поначалу сопротивлявшееся летающим деньгам, которые были изобретены частными купцами, уступило их популярности, в конце концов не только приняв их, но и взяв на вооружение (не зря же их называли династиями). Но поскольку летающие деньги не получили широкого распространения в качестве средства обмена, династия Сун XI века создала первые в мире настоящие национальные фиатные деньги, за которыми последовала первая в мире национальная инфляция бумажных денег. Банкноты, получившие название ху-цзы (“чековое средство”), некоторое время находились в ответственном управлении правительства. Но в условиях дорогостоящих войн с татаро-монголами соблазн обесценивания стал слишком велик. В период с 1190 по 1240 год предложение ху-цзы увеличилось в шесть раз. Уровень цен вырос в двадцать раз.

Вскоре после этого Китай попал под власть монголов и их ханов, которые ввели свою собственную версию бумажных денег, так поразившую Марко Поло во время его визита. Но ханы оказались еще более неумелыми в управлении валютой, чем Сун, обесценивая ее. После многократного обнищания населения династия Мин в XVII веке наконец опустила руки и запретила бумажную валюту, вернувшись к металлическим деньгам, несмотря на то, что они были почти буквальным грузом на шее торговли.

К тому времени Поло, конечно, уже давно вернулся в Италию, опубликовал свои путевые заметки, получившие большой резонанс, хотя его европейские собратья вряд ли поверили их содержанию — и умер в 1324 году. Еще до этого Европа делала маленькие шаги на пути к бумажным деньгам. Рыцари-тамплиеры, суровый орден монахов, защищавших европейских паломников, посещавших родину Иисуса, разрешили путешественникам вносить твердые деньги в свою лондонскую штаб-квартиру в обмен на документ, который можно было обменять по прибытии в Святую землю. Подобно китайским летающим деньгам, эти документы не были настоящей валютой, но наряду с другими финансовыми услугами принесли тамплиерам славу первых в истории частных банкиров.

Первые настоящие европейские бумажные деньги появились только в 1661 году в Швеции, и их последующее развитие заметно отличалось от китайского. Хотя правительства и участвовали в этом процессе, они не занимали главенствующего положения. Всевозможные частные структуры по всей Европе — от банков до торговых гильдий и частных лиц — начали выпускать свои собственные отдельные валюты. Это было разрозненно, хаотично и плодовито, как компостная куча. Как и другие товары и услуги в рыночной экономике, валюты конкурировали за принятие и использование населением. Те эмитенты, которые приобрели лучшую репутацию в плане сохранения ценности своих бумаг и надежного подкрепления их ценными металлами, получили широкое признание.

Тем временем европейская банковская индустрия развивалась аналогичным децентрализованным образом. Самым успешным ранним европейским банком был банк итальянской семьи Медичи, который перенял нововведения францисканского монаха и “отца бухгалтерии” Луки Пачоли в области двойной бухгалтерии. Эти методы позволили делать финансовый рентген бизнеса или другой организации — прилив, отток и накопление средств в ней стали видимыми для инвесторов и кредиторов. Для тех, кто не может оценить красоту таких инноваций, подумайте о красоте, которую создал успех Медичи, ведь семья спонсировала величайших художников эпохи Возрождения, от Донателло до Да Винчи.

Все это не означает, что европейская денежно-банковская система была идеальной. В ней были и бумы, и спады, и даже периодические аферы. Но она держала централизованное правительство на расстоянии вытянутой руки, чего не было в Китае. Это позволило системе зародиться, развиться, оплодотворить свободную торговлю и привести в движение промышленную революцию — экономический взрыв, от энергии которого до сих пор питаются экономики западного мира.

Однако преимущества прошлого не гарантируют успеха в будущем. Спросите у Китая или семьи Медичи. В XV веке, когда их финансовая империя, по всей видимости, распространилась слишком далеко, плохое управление и просроченные кредиты привели банк Медичи к упадку и окончательному закрытию в 1494 году.

Сегодня мир по-прежнему пользуется плодами валютно-финансовых инноваций, начатых в Китае, а затем подхваченных и понесенных, как эстафетная палочка, в Европу эпохи Возрождения. Они позволяют нам покупать машины и дома, а также не таскать в отпуск чемоданы, набитые металлом. Они даже обеспечили мне мою первую взрослую работу — кредитного аналитика в муниципальном банке, где я применял систему двойной записи Пачоли для предприятий, желающих получить кредит. Не стоит забывать, что эти преимущества появились не в вакууме, а выросли из политической системы, которая только недавно начала делать акцент на индивидуальных правах, а не на централизованном контроле. Если бы такая обстановка сложилась в Китае, история развивалась бы совсем по-другому.

Оригинал статьи

Перевод: Наталия Афончина

Редактор: Владимир Золоторев