Заголовок этого эссе обыгрывет описание экономики Китая китайскими коммунистами. Несколько десятилетий назад, когда КПК уже не могла отрицать растущую зависимость Китая от коммерческих секторов экономики, партийное руководство утвердило формулу “социализм с китайской спецификой” для описания китайской экономической системы.¹ Эта формула, впервые озвученная Дэн Сяопином, стала важным компонентом попыток КПК рационализировать капиталистическое развитие Китая в рамках социалистическо-коммунистической политической системы.

Приватизация китайской экономики должна была стать временным этапом, который, по мнению некоторых партийных лидеров, продлится до ста лет на пути к бесклассовому обществу полного социализма-коммунизма. Лидеры партии утверждали, и до сих пор утверждают, что социализм с китайской спецификой необходим, потому что, когда в Китае был введен коммунизм, он был “отсталой” аграрной страной, иначе говоря, коммунизм был введен слишком рано. Поэтому Китай нуждался в капиталистической подпитке.

Этот трюк позволяет партии говорить, что Китай является исключением из ортодоксальной марксистской позиции, согласно которой социализм приходит только после развития капитализма — хотя сам Маркс в конце жизни отказался от этой формулы. Одновременно, та же самая формула позволяет КПК утверждать, что она все еще придерживается ортодоксальной марксистской позиции. Коммунистическая революция в Китае произошла раньше, чем развился промышленный капитализм — исключение из ортодоксального марксизма. Поэтому, капитализм был внедрен в экономическую систему Китая позже — подтверждение ортодоксального марксизма.

Вне рамок идеологических претензий, социализм с китайской спецификой, или китайская система, как таковая, представляет собой социалистическо-коммунистическое государство, финансируемое капиталистической экономикой. Разница между бывшим Советским Союзом и современным Китаем заключается в том, что когда стало очевидно, что социалистическо-коммунистическая экономика потерпела крах, первый отказался от своих социалистическо-коммунистических экономических притязаний, а второй — нет.

Независимо от того, верят ли лидеры КПК в свою риторику или нет, их идеологическая гимнастика впечатляет. Поначалу кажется, что попытка оправдать капиталистическое развитие Китая как предпосылку для полного социализма-коммунизма содержит в себе очевидное противоречие. Однако, при более внимательном рассмотрении оказывается, что китайская формула отражает важную истину о коммунизме, которая не признается КПК и отрицается западными марксистами. Вопреки утверждениям коммунистических лидеров и их последователей, и даже вопреки утверждениям многих противников социализма-коммунизма, социализм-коммунизм по сути своей является не экономической, а политической системой.

Придя к власти, коммунистические лидеры осознают, что, получив контроль над ресурсами, они фактически становятся новыми владельцами средств производства (на свободных рынках, как указывает Мизес “экономическая власть” фактически принадлежит потребителям²). Пытаясь реализовать на практике социалистическо-коммунистическую экономику, они поймут, что в отсутствие цен крупномасштабное промышленное производство требует прямого управления. Это управление не является демократическим в том смысле, который обещают идеологи социализма-коммунизма. Принятие решений должно быть централизованным или, по крайней мере, в значительной степени бюрократизированным. Демократическому принятию решений препятствует тот факт, что производство и распределение принадлежит государству и контролируется им.

Социализм-коммунизм — это политическая система, в которой распределением ресурсов командует государство и поэтому в действительности она управляется государственными лидерами, реальным правящим классом. Правящий класс поддерживает управление с помощью идеологии и силы.

Поэтому социализм-коммунизм всегда является лишь политическим устройством, а не полноценной экономической системой. Именно поэтому социализм-коммунизм может сочетаться с “капитализмом” в таких формах, как “государственный капитализм “³ или корпоративный социализм. Экономические притязания социализма будут отбрасываться по мере внедрения капиталистического способа развития как в Китае. Если такие притязания сохранятся надолго, они разрушат общество, как в бывшем Советском Союзе. В любом случае, социалистическо-коммунистическое руководство поймет, что для производства богатства необходимо накопление частного капитала — независимо от того, поймет ли оно почему именно это необходимо или нет.

Корпоративный социализм

Итак, сиквел социалистическо-коммунистического фильма уже идет в ближайшем кинотеатре. К старым персонажам присоединяются новые. Хотя идеология и риторика звучат почти одинаково, они нужны для достижения других целей. В ход идут и старые банальности и обещания, и новые приманки и подмены. Социализм, как обычно обещает защиту угнетенных от экономического и политического “зла”, продвижение экономических интересов низшего класса, запрет на участие “опасных” лиц в общественных дискуссиях и гражданской жизни, а также исключительную заботу об “общем благе”. В то же время, китайская инициатива “Один пояс, один путь “⁴ может подвесить ее участников в Африке и других слаборазвитых регионах, словно в инфраструктурной петле.

В развитых странах, в том числе в США, на повестке дня стоит другая разновидность этой системы — корпоративный социализм, или двухуровневая система с “реальным социализмом” внизу ⁵ в сочетании с набором корпоративных монополий или потенциальных монополий наверху. Разница между государственным социализмом и корпоративным социализмом заключается лишь в том, что фактический контроль над средствами производства находится в руках разных групп. Но оба они опираются на монополизацию — один на государственную, другой на корпоративную монополизацию экономики. И оба зависят от социалистическо-коммунистической идеологии демократического социализма, или, в последнем по времени варианте, идеологии “социальной справедливости” или “воков”. Корпоративный социализм — это желаемая цель, а демократический социализм и “wokeness” капитализм — это средства.

Китай является моделью для экономической и политической системы, продвигаемой на Западе, а “Большая перезагрузка” — это наиболее откровенная формулировка этой системы.

Большая перезагрузка представляет собой развитие китайской системы на Западе, только в обратном направлении. Если китайская политическая элита начала с социалистическо-коммунистической политической системы и внедрила “капитализм” позже, то элита Запада начала с “капитализма” и стремится внедрить социалистическо-коммунистическую политическую систему сейчас. Это как если бы западная олигархия посмотрела на “социализм”, демонстрируемый в Китае, и сказала: “Да, мы хотим этого”.

Это объясняет многие другие кажущиеся противоречия, не последнее из которых — левый авторитаризм Big Tech. Big Tech, и в частности Big Digital, — это идеологический коммуникационный аппарат для продвижения корпоративного социализма, или капитализма с китайской спецификой.

“Китайская специфика”, которую Большая перезагрузка стремится воспроизвести для западного капитализма, будет напоминать тоталитаризм КПК. Она потребует значительного ущемления прав личности, включая право собственности, свободы слова, свободы передвижения, свободы ассоциации, свободы религии и системы свободного предпринимательства в нашем понимании.

Большая перезагрузка будет реализовывать политический контроль точно так же, как это сделал Китай — с помощью технологий наблюдения за “умными городами”, эквивалента социальных кредитных баллов, медицинских паспортов, тюрем и других средств социального и политического подавления и контроля.

В конечном итоге, социализм с китайской спецификой и капитализм с китайской спецификой будут равнозначны.

Оригинал статьи

Перевод: Наталия Афончина

Редактор: Владимир Золоторев