Как я уже отмечал в предыдущей части, Большая перезагрузка, если ее архитекторы добьются своего, повлечет за собой преобразования практически во всех сферах жизни. В этой заметке я остановлюсь на экономике Большой перезагрузки, которую продвигает Всемирный экономический форум (ВЭФ), а также на последних событиях, которые сильно облегчили эти планы.

Как указал Ф.А. Хайек в своем вступительном эссе к “Коллективистскому экономическому планированию”, социализм содержит в себе два аспекта: цели и средства.¹ Средством социализма является коллективистское планирование, а целью, по крайней мере, при пролетарском социализме, является коллективная собственность на средства производства и “равное” или “справедливое” распределение конечных продуктов. Отложив в сторону вопрос о целях и сосредоточившись на средствах, Хайек предположил, что коллективистское планирование может быть использовано для достижения целей, отличных от тех, которые ассоциируются с пролетарским социализмом: “Аристократическая диктатура, например, может использовать те же методы для продвижения интересов расовой или иной элиты или для достижения какой-либо другой явно антиравноправной цели”.² Столкнется или нет коллективистское планирование с проблемой экономического расчета зависит от того, существует ли рынок факторов производства. Если рынок факторов производства сохраняется, то проблема экономического расчета не будет так актуальна.

Коллективистские планировщики “Большой перезагрузки” не ставят своей целью ликвидацию рынков факторов производства. Скорее, они хотят передать право собственности и контроль над наиболее важными факторами тем, кто участвует в “капитализме стейкхолдеров”.³ Производственная деятельность этих стейкхолдеров будет направляться директивами коалиции правительств, объединенных единой миссией и набором политик, в том числе, сформулированных ВЭФ.

Хотя эти корпоративные стейкхолдеры не обязательно будут монополиями как таковыми, цель ВЭФ — передать им как можно больше контроля над производством и распределением, с целью устранения производителей, чьи продукты или процессы считаются ненужными или несовместимыми с желанием глобалистов построить “более справедливое, более зеленое будущее”. Естественно, это предполагает ограничения на производство и потребление и, соответственно, расширение роли правительств для обеспечения соблюдения таких ограничений — или, как заявил Клаус Шваб в контексте кризиса ковида, “возвращение большого правительства”⁴ — как будто правительство не было большим и не становилось все больше и больше все это время.

Шваб и ВЭФ продвигают капитализм стейкхолдеров как альтернативу против разгула “неолиберализма”. Неолиберализм — это слово, обозначающее все, что левые считают неправильным в социально-экономическом порядке. Это общий враг левых. Нет нужды говорить, что неолиберализм — который Шваб в общих чертах определяет как “совокупность идей и политик, которые можно определить как предпочтение конкуренции солидарности, созидательного разрушения государственному вмешательству и экономического роста социальному обеспечению”⁵ — является соломенным чучелом. Шваб и компания объявляют “неолиберализм” источником наших экономических бед. Однако, совершенно очевидно, что именно государственное покровительство отраслям и игрокам внутри отраслей (или корпоратократия), а не конкуренция, было причиной того, что осуждают Шваб и ему подобные. Большая перезагрузка усугубит последствия корпоратократии.

Так или иначе, цели ВЭФ не заключаются в том, чтобы планировать каждый аспект производства и, таким образом, направлять всю индивидуальную деятельность. Скорее, цель заключается в ограничении возможностей для индивидуальной деятельности, включая деятельность потребителей, за счет вытеснения из экономики отраслей и производителей внутри отраслей. “Каждая страна, от Соединенных Штатов до Китая, должна принять в этом участие, и каждая отрасль, от нефтегазовой до технологической, должна быть преобразована”.⁶

Как отметил Хайек, “когда средневековая система гильдий была на пике своего развития, и когда ограничения на торговлю были наиболее серьезными, они, тем не менее, не использовались как средство фактического руководства индивидуальной деятельностью”.⁷ Точно так же, Большая перезагрузка направлена не на строго коллективистское планирование экономики, а на введение неофеодальных ограничений, которые пойдут дальше, чем это было в средневековье — но не до государственного социализма, как такового. Еще в 1935 году Хайек писал о том, что экономические ограничения уже привели к искажению рынка:

наши попытки использовать старый аппарат ограничения в качестве инструмента почти ежедневного приспособления к изменениям , вероятно, уже продвинули нас гораздо дальше в направлении централизованного планирования текущей деятельности, чем когда-либо до этого…. При любом исследовании возможностей планирования важно понимать, что капитализм в его сегодняшнем виде является альтернативой. Мы, конечно, так же далеки от капитализма в его чистом виде, как и от любой системы централизованного планирования. Современный мир — это просто интервенционистский хаос.⁸

Насколько большими, чем феодальные, будут ограничения Большой перезагрузки и насколько сильнее будут ее последствия, включая экономический застой, который неизбежно влечет за собой феодализм?

Я называю этот неофеодализм “корпоративным социализмом” — не только потому, что риторика, призванная привлечь приверженцев, опирается на социалистическую идеологию (“справедливость”, “экономическое равенство”, “коллективное благо”, “общая судьба” и т.д.), но и потому, что искомая реальность — это фактический монопольный контроль производства через устранение несоответствующих производителей — т.е. движение к монополии на производство, характерное для социализма. Эти вмешательства не только усугубят уже существующий “интервенционистский хаос”, но и еще больше исказят рынки до степени, невиданной за пределами централизованного социалистического планирования. Элиты попытаются заранее определить потребности и желания потребителей, ограничив производство приемлемыми для них товарами и услугами. Они также ограничат производство теми видами продукции, которые выгодны правительствам и производителям, купившимся на эту программу. Дополнительное регулирование заставит средних и мелких производителей выйти из бизнеса или уйти на черные рынки, в той мере, в какой черные рынки вообще возможны при цифровой валюте и более централизованном банковском обслуживании. Таким образом, ограничения и правила приведут к появлению статичной кастовой системы с корпоративными олигархами наверху и “реальным социализмом “⁹ для подавляющего большинства внизу. Увеличение богатства для немногих, “экономическое равенство” в бедности, включая всеобщий базовый доход, для остальных.

Локдауны, беспорядки и корпоративный социализм

Локдауны, введенные в качестве ответа на эпидемию Covid-19, и в меньшей степени левацкие беспорядки продвигают нас к корпоративному социализму. Драконовские меры по изоляции и локдаунам, применяемые губернаторами и мэрами, и разрушения, производимые бунтовщиками, как раз и делают ту работу, которая нужна корпоративным социалистам из ВЭФ. Помимо дестабилизации национального государства, такая политика помогает уничтожить малый бизнес, тем самым устраняя конкурентов.

Как отмечает Фонд экономического образования (FEE), локдауны и беспорядки в сочетании друг с другом наносят удары, которые уничтожают миллионы малых предприятий — “основу американской экономики”. FEE сообщает, что

7,5 миллионов малых предприятий в Америке рискуют закрыться навсегда. Более поздний опрос показал, что даже при наличии федеральных кредитов почти половина всех владельцев малых предприятий утверждает, что им придется навсегда прекратить свою деятельность. Последствия этого уже серьезны. В одном только Нью-Йорке приказы “не выходить из дома” заставили навсегда закрыть более 100 000 малых предприятий¹⁰.

Между тем, как отмечают FEE и другие организации, нет никаких доказательств того, что закрытие предприятий замедлило распространение вируса. Точно так же нет никаких доказательств того, что движение Black Lives Matter сделало что-либо, чтобы помочь жизни чернокожих. Беспорядки и убийства, совершенные Black Lives Matter и Antifa, доказали, что жизни чернокожих не имеют значения для Black Lives Matter. Помимо убийств чернокожих, участники беспорядков Black Lives Matter и Antifa нанесли огромный ущерб черному бизнесу и черным районам, а значит, и жизни чернокожих.¹¹

В то время как малый бизнес был подавлен сочетанием драконовских локдаунов и безумных беспорядков, корпоративные гиганты, такие как Amazon, процветали как никогда раньше. Как отмечает Би-би-си, по крайней мере три технологических гиганта — Amazon, Apple и Facebook — получили огромные прибыли во время закрытия магазинов,¹² чему в меньшей степени способствовали беспорядки, нанесшие материальный ущерб на сумму от 1 до 2 миллиардов долларов.¹³ За три месяца, закончившихся в июне, “квартальная прибыль Amazon в размере $5,2 млрд (£4 млрд) стала самой большой с момента основания компании в 1994 году и была получена несмотря на большие расходы на защитное снаряжение и другие меры в связи с вирусом”. За три месяца, (по июнь), продажи Amazon выросли на 40 процентов.

Как сообщает TechCrunch, Facebook и его платформы WhatsApp и Instagram показали 15-процентный рост пользователей, что принесло доход в размере 17,74 миллиарда долларов в первом квартале.¹⁴ В марте общее число пользователей Facebook достигло 3 миллиардов, или двух третей всех пользователей Интернета в мире, что является рекордом. Доходы компании Apple за тот же период резко возросли, а квартальная прибыль увеличилась на 11% по сравнению с прошлым годом и составила 59,7 млрд долларов. “Walmart, крупнейший в стране производитель продуктов питания, заявил, что в первом квартале 2020 года прибыль выросла на 4%, до $3,99 млрд”, как сообщает Washington Post.¹⁵

Число малых предприятий почти наполовину сократилось в результате локдаунов и беспорядков Black Lives Matter/Antifa, в то время как корпоративные гиганты укрепили свое место в экономике, а также власть над индивидуальным самовыражением в интернете и за его пределами. Таким образом, похоже, что локдауны, закрытия, частичные закрытия, а также беспорядки — это то, что заказали Большие перезагрузчики, хотя я вовсе не утверждаю, что это их заказ. Скорее, они воспользовались возможностью вычистить из экономики подлесок малого и среднего бизнеса, чтобы сделать соблюдение законов более простым и повсеместным.

В конечном итоге, Большая перезагрузка — это всего лишь пропагандистская кампания, а не какая-то кнопка, которую глобалистские олигархи могут нажать по своему усмотрению, хотя ВЭФ представляет ее именно так.¹⁶ Их планам необходимо противопоставить лучшие экономические идеи и согласованные индивидуальные действия. Единственный разумный ответ на проект “Большой перезагрузки” — это бросить ему вызов, ввести и поощрять большую конкуренцию и требовать полного открытия экономики, невзирая на опасность. Если это означает, что мелкие производители и дистрибьюторы должны объединиться, чтобы бросить вызов государственным указам, то так тому и быть. Новые бизнес-ассоциации, целью которых является предотвращение Большой перезагрузки, должны быть созданы — пока не стало слишком поздно.

Оригинал статьи

Перевод: Наталия Афончина

Редактор: Владимир Золоторев