Арнольд Клинг, со свойственной ему глубокой проницательностью, недавно описал “аргумент соломенного чучела против либертарианства и за технократию”. Этот аргумент “соломенного чучела” состоит, как объясняет Клинг, из следующих этапов:

1. Либертарианство опирается на рынки.

2. Рынки оптимальны только в условиях совершенной конкуренции.

3. Условия совершенной конкуренции редко выполняются.

4. Существует множество случаев провала рынка.

5. Поэтому либертарианство не работает.

Затем Клинг добавляет:

Шаг (2) — это мошенничество. Он протаскивает предположение, что рынки должны быть оптимальными, чтобы быть предпочтительнее государственного вмешательства.

Давным-давно я предложил афоризм: “Рынки не работают. Рынки используются”. То есть, я с готовностью признаю, что рыночная экономика не находится на каком-то теоретическом оптимуме. Вопрос в том, что приведет к улучшению. Я считаю, что вмешательство государства часто ухудшает ситуацию. Между тем, предпринимательские инновации и созидательное разрушение имеют тенденцию решать экономические проблемы, включая провалы рынка.

Один из комментаторов поста Клинга, Мэтт Гельфанд, предложил следующее:

Давайте перевернем линию рассуждений Арнольда и рассмотрим достоинства правительства.

1. Действия правительства основаны на том, что правительственные субъекты ведут себя в интересах общества.

2. Правительство оптимально только в условиях совершенного альтруизма правительственных акторов.

3. Условия для идеального правительства редко выполняются.

4. Существует множество примеров провала правительства.

5. Поэтому правительство не работает.

Есть много примеров провала рынка, которые не могут быть преодолены либертарианскими рыночными процессами, и я полагаю, что либертарианцы согласятся, по крайней мере, с некоторыми из них. Как правило, они связаны с “общественными благами”, где конкурентные субъекты были бы дублирующими и неэффективными. Так, система законов, система правосудия, национальная оборона, общественная безопасность (полиция, пожарные), безопасность авиаперевозок и множество других примеров более эффективно решаются с помощью государства, а не рынка.

Несмотря на то, что по крайней мере один из примеров “хороших” действий правительства, приведенных комментатором Гельфандом (а именно, регулирование безопасности авиаперевозок), весьма сомнителен, моя цель здесь — не оспаривать перечисленные примеры “хороших” действий правительства. Вместо этого я буду утверждать, что г-н Гельфанд, как и многие другие, ошибочно полагает, что рынок и правительство симметричны по отношению друг к другу, хотя это не так.

Конечно, любой желаемый результат, в принципе, может быть достигнут либо добровольными действиями (рынок, в широком понимании), либо принудительными действиями (правительство). В этом простом смысле рынок и правительство действительно симметричны друг другу. Но на этом симметрия заканчивается. Логика функционирования рынка категорически отличается от логики функционирования правительства. Эти различия обусловлены тем фактом, что только на рынках все действия являются добровольными, но далеко выходят за его рамки.

Самым важным отличием рыночных действий от действий правительства заключается в следующем: в отличие от лиц, принимающих решения в правительстве, лица, принимающие решения на рынках, имеют доступ к подробной и достаточно надежной информации о чистом эффекте, который любое из их решений, вероятно, окажет на все затронутые стороны. Кроме того, лица, принимающие решения на рынках, имеют уникальные стимулы для принятия тех и только тех мер, которые дают наибольший возможный положительный чистый эффект для затрагиваемых сторон.

Тот факт, что информация, доступная на рынках, несовершенна, является неоспоримым. Также неоспорим тот факт, что даже хорошо информированные участники рынка часто ошибаются. Но столь же неоспоримым, хотя и не столь широко признанным, является тот факт, что рынки имеют (как существенную особенность своей работы) встроенный процесс обнаружения и исправления ошибок, и, таким образом, учитывают со временем как можно больше соответствующих знаний. В правительстве такого процесса не существует. Из-за этого различия любая предполагаемая симметрия между действиями рынка и правительства по существу является мнимой.

Основополагающее (если не единственное) преимущество использования рынков, а не правительства для поставки, скажем, обуви заключается в том, что только на рынках существует надежный источник информации о том, какие виды обуви следует производить и как производить эти виды эффективно — то есть, как производить эти виды обуви таким образом, чтобы оставить как можно больше ресурсов для производства товаров и услуг, отличных от обуви.

Суммы, которые потребители предпочитают тратить на кроксы, кроссовки Nike и мокасины Gucci, отражают интенсивность спроса потребителей на каждый из этих видов обуви не только по отношению к спросу потребителей на другие виды обуви, но и по отношению к их спросу на все другие товары и услуги, доступные для продажи.

Цены на каждый из различных видов обуви передают важную информацию. Во-первых, цены на кроксы говорят предпринимателям о том, сколько потребители готовы платить за кроксы по сравнению с тем, сколько потребители готовы платить за кроссовки и мокасины, а также по сравнению с тем, сколько потребители готовы платить за гамбургеры, мед, жилье, книги, бананы, бейсбольные мячи и все остальные товары или услуги, которые в настоящее время продаются на рынке. Во-вторых, цены на кроксы относительно цен на ресурсы, которые могут быть использованы для производства кроксов, говорят предпринимателям, достаточно ли велико желание потребителей иметь кроксы, чтобы оправдать использование ресурсов для производства кроксов, и, если да, то сколько пар кроксов нужно произвести.

Если, как это обычно бывает, на рынке произойдет какое-то неожиданное изменение (например, потребители вдруг потеряют вкус к кроксам), то сегодняшние потребители не будут обслужены наилучшим образом. То же самое произойдет, если предприниматели в целом совершат какую-то ошибку (например, не заметят высокий потребительский спрос на синие замшевые туфли). Слишком много ресурсов сегодня будет направлено на производство кроксов, в то время как слишком мало ресурсов будет использовано для производства обуви из синей замши. В результате цены на кроксы упадут по сравнению с ценами на другие товары и услуги, в то время как цены на обувь из синей замши, несомненно, вскоре будут замечены предпринимателями, стремящимися к прибыли, как достаточно высокие, чтобы оправдать увеличение производства именно этого вида обуви. Такие изменения цен и более точное распознавание существующих цен превращают то, что можно назвать сегодняшней неэффективностью (или “провалами” рынка), в сегодняшние возможности получения прибыли. Руководствуясь ценами, предприниматели будут получать прибыль, перемещая ресурсы из производства кроксов в производство других товаров, включая синие замшевые туфли.

Предприниматели, которые недостаточно внимательны к рыночным реалиям, проявляющимся в ценах на материалы и готовую продукцию, или предприниматели, которые слишком некомпетентны, чтобы действовать с прибылью на основе рыночной информации, терпят убытки. Таким образом, эти предприниматели “контролируют” меньшее количество ресурсов, в то время как большее количество ресурсов “контролируется” предпринимателями, которые более бдительны или более компетентны.

Собственные интересы предпринимателей сочетаются на рынке с собственными интересами потребителей и поставщиков ресурсов — а также со способностью потребителей и поставщиков ресурсов сказать “нет!” предложениям, которые они считают непривлекательными — что создает возможности для улучшения распределения ресурсов, которые будут выявлены в рыночных ценах. Опять же, такая информация никогда не раскрывается в совершенстве. Она также никогда не действует с безупречной точностью. Но сама суть рыночного процесса заключается в том, чтобы выявить такую информацию и побудить всех участников рынка действовать в соответствии с ней.

Для действий правительства не существует такого процесса раскрытия информации. Именно потому, что вмешательство государства в работу рынков состоит в игнорировании или отмене сигналов рынка, государственные чиновники, если они хотят повысить благосостояние граждан, должны иметь доступ к информации, превосходящей ту, которая доступна на рынках. Но на самом деле у государственных чиновников не только нет превосходящего источника информации, у них вообще нет хорошего источника информации. Лучшее, что они могут сделать, это догадаться.

Отсутствие информации у государственных чиновников является особенно острой проблемой для тех чиновников, которые воображают себя способными улучшить экономические показатели путем национализации отраслей, использования субсидий и защитных тарифов, а также введения “корректирующих” налогов тут или там. Но эта ситуация характерна для всех государственных дел. Независимо от того, какие проекты предпринимает правительство, его чиновники не могут знать, как знают участники рынка, что производить, сколько производить и как лучше производить.

Даже местные власти, предоставляющие полицейские услуги, оплачиваемые из налоговых поступлений, не имеют достоверной информации о том, сколько полицейских услуг нужно предоставить и как лучше их предоставлять. Потребители не выражают свои требования к предоставляемым государством полицейским услугам, добровольно тратя на них деньги и имея возможность изменить потраченные суммы в ответ на изменения в качестве или желании получить предоставляемые услуги. Хотя вопиющая некомпетентность правительства на этом фронте может подтолкнуть к попыткам улучшить дела через избирательную урну или через голосование людей ногами за переезд в другие юрисдикции, по многим веским причинам виды информации, выявляемые на выборах или при переезде из юрисдикции в юрисдикцию, не имеют тех деталей, нюансов, наполненности и своевременности, которые характеризуют информацию, передаваемую на рынках. Политическая информация ненадежна, поскольку бедна, шумна и быстро устаревает, что категорически отличает ее от информации, передаваемой на рынке.

Как следует из примера с полицией, отсутствие достоверной информации, доступной правительственным субъектам для использования при выполнении различных задач, не означает, что не существует задач, которые правительство могло бы взять на себя. Иногда политический инстинкт подсказывает нам, что та или иная задача, если оставить ее на усмотрение частных рыночных сил, скорее всего, будет выполнена еще хуже, чем если ее поручить правительству. И иногда этот инстинкт может оказаться верным, хотя проверить этот вывод невозможно.

Какими бы ни были аргументы в поддержку действий правительства, уважение к честности должно заставить тех, кто приводит эти аргументы, признать, что правительственные чиновники, выполняющие предписанные действия, не руководствуются и не вдохновляются той подробной информацией, которая направляет и вдохновляет участников рынка. В отличие от действий, предпринимаемых на рынке, даже самые лучшие действия правительства, осуществляемые в наиболее подходящих обстоятельствах, руководствуются не более чем догадками.

Оригинал статьи

Перевод: Наталия Афончина

Редактор: Владимир Золоторев