Титус Гебель, глава 2 из книги Free Private Cities, Making Government Compete For You

Никто не является настолько хорошим, чтобы управлять другим без его согласия. Авраам Линкольн, президент, который всё же этим и занимался

В 1957 году правительство Германии под руководством Конрада Аденауэра, имея большинство в парламенте и вопреки советам многочисленных экспертов, решило ввести распределительную пенсионную систему. Для подавляющего большинства работников участие в этой системе является обязательным. С тех пор размер пенсий снизился с первоначальной цели в 60% от последней средней заработной платы до 48%, несмотря на то что люди стали работать дольше. ¹

В 1999 году правительство Коля, имея парламентское большинство и вопреки советам многочисленных экспертов, решило ввести евро в качестве общей валюты в Германии. Никто не спросил мнения работающих граждан, чья высокая производительность сделала немецкую марку относительно стабильной валютой с соответствующей покупательной способностью. С тех пор все правила, установленные для обеспечения стабильности евро, были нарушены.² Фактически, сегодня Германия финансирует сильно задолжавшие южные страны еврозоны, а соответствующие кредитные требования (включая балансы Target 2), вероятно, никогда не будут погашены.³

В 2001 году правительство Шрёдера и его парламентское большинство приняли решение направить войска в Афганистан для стабилизации исламского режима, который, среди прочего, наказывает смертью за переход в христианство.⁴ Это участие стоило жизни 54 немецким солдатам⁵ и обошлось налогоплательщикам почти в 10 миллиардов евро.⁶

В июне 2011 года правительство Меркель объявило об отказе от ядерной энергетики, вопреки ранее заключённым контрактам. В результате резко выросли цены на энергию и федеральные земли, а в конечном итоге налогоплательщики, столкнулись с многомиллиардными исками о возмещении ущерба от энергетических компаний.⁷

В сентябре 2015 года режим Меркель распорядился об открытии границ страны, что привело к массовому притоку в Германию преимущественно неквалифицированных молодых мужчин из развивающихся стран. По оценкам самого правительства, только в течение последующих пяти лет расходы, в частности на социальное обеспечение этих людей, составят 100 миллиардов евро; по другим оценкам, затраты как минимум вдвое выше.⁸ С тех пор ситуация с безопасностью в Германии значительно обострилась. Проведение народных праздников в крупных немецких городах зачастую возможно лишь при применении сложных мер безопасности. Количество насильственных преступлений резко возросло.⁹

Этот список легко продолжить или найти схожие ситуации в других странах. Вот пример: с момента начала конфликта в Афганистане, более 16 лет назад, США потратили примерно 877 миллиардов долларов.¹⁰ До сегодняшнего дня в ходе войны погибло более 2260 американских военнослужащих и около 20 290 получили ранения.¹¹

Но что общего у всех этих событий?

1. Небольшое меньшинство принимало решения, исходя из собственных оценок и предпочтений, которые затрагивали всех людей, находящихся под их властью.

2. Это меньшинство не несло экономических потерь в случае, если его решения причиняли финансовый или иной ущерб.

3. Основное бремя реализации этих решений должны были нести те, кому не позволили участвовать в их принятии.

Этот базовый механизм не изменяется ни необходимостью парламентского одобрения, ни участием других органов.

Однако приведённые примеры — лишь часть проблемы. Она охватывает практически все сферы жизни. От рождения до смерти устанавливаются правила, без учёта того, сделали бы пострадавшие такой же выбор, если бы могли решать сами. По сути, вся система основана на том, что А решает, что должны делать B и C, и сколько они должны платить D (и А).

В других сферах жизни человек, напротив, вполне может решать самостоятельно. Например, что он ест, какую одежду носит, какой автомобиль выбирает, каких друзей и супруга он для себя изберет. Он решает, куда поедет в поездку, какие финансовые вложения сделает, какие страховые полисы заключит и в какой цвет покрасит квартиру. Он сам выбирает, на какие цели жертвовать, какие хобби развивать, какие электронные устройства покупать. Он решает, какое мнение иметь и какие клубы или инициативы поддерживать, где работать и какую профессию выбрать, хочет ли он иметь детей или нет. Очевидно, что люди способны принимать такие решения под свою ответственность.

Тогда почему они не должны решать и в других областях? Например, как планировать свою пенсию, какие средства платежа использовать, какие политические цели поддерживать, из каких источников получать электроэнергию, с кем жить и кого субсидировать.

Представьте, что вы живёте в автомобильной демократии. В автомобильной демократии у каждого есть право, но также и обязанность купить автомобиль. Как он будет выглядеть, какой у него двигатель, какой интерьер и какого он цвета — всё это решает демократически избранное автомобильное правительство. Оно же определяет и цену, которую вы должны заплатить. И то и другое часто неприятно. Потом избирается другое правительство с иными предпочтениями, которые оно навязывает покупателям машин.

Идут постоянные споры и перепалки о том, каким должен быть этот единственный автомобиль; бесчисленные производители и поставщики держат лоббистов в столице, чтобы их продукция вошла в модель машины текущего правительства. Разные группы интересов, предпочитающие разные типы двигателей, также пытаются влиять на парламент и правительство. Множество автополитических объединений утверждают, что они не могут заплатить полную цену, и пытаются добиться скидок. Несколько лет назад был введён второй тип автомобиля — более простой и дешёвый. Многие интеллектуалы критикуют, что это породило двухуровневое общество. Но все сходятся в одном: система может иметь недостатки, но лучше ее всё равно не существует.

А какова альтернатива? Только авто-диктатор или автомобильный король, который не избирается демократически и решает, какой тип машины должен быть у всех и по какой цене. Такое уже было, и никто не хочет возвращаться к той системе. А мысль о том, что люди могут сами выбирать машину, которая им нравится больше всего, из множества разных предложений и производителей, с комплектацией на свой вкус, для граждан автомобильной демократии абсолютно немыслима. Эта идея настолько нелепа, что её даже не обсуждают публично.

На самом деле мы живём именно в такой системе! Достаточно заменить слово «автомобиль» на «государственные услуги и деятельность».

Налогоплательщики обязаны финансировать субсидии на нерентабельные технологии, государственные телекомпании и военные миссии за границей, кафедры гендерных исследований и теологии — даже если всё это им не нравится. Граждан продолжают принуждать к обязательному пенсионному, медицинскому страхованию и страхованию на случай ухода за престарелыми — независимо от их желания. Нельзя покупать лампочки накаливания, мощные пылесосы, пластиковые пакеты или сигареты без предупреждающих надписей.

И список запретов и предписаний с каждым годом становится всё длиннее. Иными словами, граждане — не клиенты, а подданные. Почему это так и почему большинство людей не возражает?

Новое понятие суверенитета

Это связано с тем, что мы до сих пор придерживаемся представления о государстве и суверенитете, которое восходит ко временам абсолютизма. Термин «суверенитет» используется во внутреннем контексте для обозначения высшей власти в государстве.¹² Согласно первоначальной концепции, этим суверенитетом обладал монарх.[^24] В демократических государствах суверенитет перешёл к народу, при этом народный суверенитет обычно ограничивается однократным принятием конституции¹³ и участием в выборах и редких референдумах. Если в мире прошлого существовали монархические суверены, то современный мир состоит из коллективных суверенов, при этом коллективы делегировали свою власть органам, которые — как показывает опыт — преследуют собственные интересы.¹⁴

Вернёмся к примеру с автомобилем: разве не было бы замечательно, если бы вы могли сами решать, какой автомобиль покупать, какое оборудование в нём будет и какую цену вы готовы за него заплатить? Или вовсе отказаться от покупки автомобиля? Дело вовсе не в том, что единственной альтернативой демократическому выбору правительства, определяющего тип автомобиля, является диктатор или монарх, который авторитарно и без судебного контроля предписывает, какой автомобиль должен быть у всех. Совместное участие в решении и автократическое управление — не единственные варианты. Существует и вариант самоопределения.

Почему группа каких-то людей должна руководить вашей жизнью? Это особенно верно, если вы не выбирали этих людей, не поручали им работу и не считаете их особенно компетентными. Вы можете считать, что у вас есть право организовать свою жизнь так, как вы считаете нужным, и, если вы хотите чего-то от других, делать это на добровольной основе. Вы не хотите совместного определения (co-detremination, подразумевается “совместного определения вашей жизни”, — прим.ред.), вы хотите самоопределения (self determination). Из этого вытекают два общих принципа

1. Тот, кто не причиняет вреда другим, имеет право на то, чтобы его оставили в покое, это относится и к правительству и к большинству.

2. Взаимодействие между людьми должно строиться на добровольной основе, а не на принуждении, даже в больших группах.

Современные государства не только не способны гарантировать ни один из этих принципов — они основаны на их нарушении: правительство делает то, что считает нужным, опираясь на монополию на применение силы, и вы обязаны платить, нравится вам или нет. Это относится и к западным демократиям. Замена диктатуры отдельных лиц диктатурой партийных олигархий или большинства отнюдь не является «концом истории». Свобода¹⁵ и принудительное правление несовместимы. Для данного вывода не имеет значения легитимизировано ли это правление с помощью демократических процедур. Свобода требует добровольности.

Любой, кто является гражданином государства, согласно традиционной интерпретации, обязан следовать всем правилам, установленным государством, независимо от того, какие законы оно принимает или изменяет. В спорах окончательное решение принимают государственные суды. Этот внешний контроль заходит настолько далеко, что даже отказ от гражданства ничего не меняет. Если вы, например, уезжаете из Германии, то должны не только заплатить налог при выезде, но и в течение следующих десяти лет уплачивать налоги с дохода от всех немецких активов, даже если вы отказались от немецкого гражданства.¹⁶ То же самое и при отказе от гражданства США — взимается налог при выходе, а также «пошлина за обработку» в четырёхзначной сумме.¹⁷ Франция, которая уже много лет теряет большое количество налогоплательщиков, намеренно создаёт бюрократические препятствия для тех, кто хочет уехать:

Одна моя хорошая знакомая, которая более десяти лет была замужем за гражданином Монако и жила там, получила гражданство Монако. Поэтому она решила отказаться от французского гражданства. Её обязали подробно объяснить этот шаг и даже вызвали на слушание в Комиссию, которая в итоге попросила её разрезать французский паспорт на глазах у присутствующих. Однако с таким унижением она не согласилась: положила паспорт на стол и попрощалась.

Все эти процессы больше напоминают выкуп из крепостной зависимости, чем завершение отношений между равными. Причём, обратите внимание, речь идёт о трёх государствах, которые претендуют на звание оплотов свободы. Ни один поставщик услуг не обращается со своими клиентами подобным образом. Когда расторгается договор, клиент обычно получает письмо, в котором с сожалением подтверждается прекращение отношений. Часто у него просят указать причину отказа, чтобы поставщик мог улучшить сервис, и радуются, если клиент возвращается. Иногда даже предлагают лучшие условия, если клиент отзовёт отказ. Именно такой цивилизованный, клиентоориентированный подход следует перенести и на рынок совместного проживания. Как этого можно добиться?

Самоопределение

С учётом отказа от насилия по отношению к другим, каждый человек имеет право проживать свою жизнь так, как он считает нужным. Этот вывод является необходимым условием для того, чтобы люди могли долгое время жить вместе мирно. Иное означало бы предоставление определённым людям или большинству больших прав, чем у остальных. Поскольку каждый хочет иметь возможность действовать успешно, а это возможно лишь в том случае, если третьи лица этому не препятствуют, они также должны быть готовы не вмешиваться в действия других. Это соответствует золотому правилу, согласно которому следует вести себя так, как ожидаешь от других (позитивный вариант), или не делать другим того, чего не желаешь для себя (негативный вариант). Второй вариант менее обременителен и потому легче исполним.¹⁸ Он выражен в формуле:

Не делай другим того, чего не желаешь себе.

Более подробно я поговорю об этом в дальнейшем. Золотое правило известно с древности как руководство к действию. Именно поэтому оно так универсально: оно не требует ссылки ни на божественные заповеди, ни на предполагаемое естественное право, ни на концепцию самопринадлежности. Оно является лишь выражением взаимности: как ты мне, так и я тебе.¹⁹ Кантовский категорический императив, в конечном счёте, также основан на такой универсализации собственных суждений, при этом различие проводится по отношению к максимам действия — между чисто субъективными склонностями и интересами, которые у разных людей сильно различаются, с одной стороны, и универсальными свободами и ограничениями, которые применимы ко всем, — с другой.²⁰

Если бы золотое правило соблюдалось хотя бы в той форме, в которой оно здесь представлено, не существовало бы ни институтов, ни политиков, ни религий, ни большинства, которые имели бы право вмешиваться в жизнь людей против их воли. Только я имею право определять свою жизнь — при условии, что я позволяю то же самое другим. Таким образом, мой образ жизни основан на универсальном принципе разума, предоставленном каждому в равной степени (максимы Канта). Я могу добровольно делегировать эту власть и по каким-либо причинам подчиниться правилам политических, моральных или религиозных идей либо встать под защиту правителя, но любое принуждение к этому является неправильным.

Позвольте привести пример:

Сомалиленд — это неплохо функционирующее сообщество на севере Сомали (бывший Британский Сомалиленд), которое возникло после распада государственного порядка в Сомали и стремится и дальше существовать в таком виде. Однажды я разговаривал с сомалийским таксистом в США о Сомалиленде. Для него было абсолютно ясно, что жители Сомалиленда не имеют права создавать собственное государство. Когда я спросил его почему, он ответил: «Потому что мы, другие сомалийцы, этого не хотим».

Когда я в Европе утверждаю, что единомышленники должны иметь право жить в своих собственных общинах, где, например, нет перераспределения, ответ часто бывает похожим на ответ сомалийского таксиста. «Вы не можете так поступить, потому что “мы” этого не хотим». То же самое мы видим и во всеобщем отрицании сепаратизма.

Общества, которые не признают права человека на самоопределение, включая право решать, с кем и в какой форме он хочет жить вместе с другими, в каком-то смысле остаются не просвещёнными. Они не смогут достичь мирного сосуществования в долгосрочной перспективе, а вместо этого будут вести бесконечные споры о том, чего «мы» хотим и что «хорошо для всех нас». Но любой, кто отрицает право на самоопределение людей, просто авторитарен, даже если он называет себя либералом или демократом.

Как же отдельные люди могут реализовать право формировать собственную жизнь? Этот вопрос возникает, если учитывать, что хотя бы по соображениям безопасности объединение в сообщество — а именно в государство или государствоподобное образование — ещё долго будет основным правилом. Конечно, можно жить анархически вдали от цивилизации, как отшельник, но почти все предпочитают совместную жизнь с другими.

Задачу самоопределения можно решить или смягчить путём создания подлинного рынка «государственных услуг». Двести стран для семи миллиардов жителей, стран с одинаковыми или схожими системами могли бы быть дополнены тысячами независимых или хотя бы частично автономных общин. Это облегчило бы каждому возможность «голосовать ногами» против плохих систем, а не пытаться реализовать свое ничтожно малое влияние на избирательном участке раз в несколько лет. Государства были бы вынуждены привлекать клиентов как поставщики услуг, а не относиться к своим гражданам как к дойным коровам и подопытным кроликам для тестирования идей о том, как улучшить мир.

Интеграция новых моделей совместной жизни в существующие национальные государства или наднациональные сообщества не представляла бы трудностей. На первое время это даже было бы желательно — особенно по причинам обороны. Такие новые сообщества предоставляли бы услуги за плату — услуги, такие как безопасность, правосудие и инфраструктура. Все права и обязанности, в частности то, что за это нужно платить, были бы закреплены — как и на других рынках — в контракте, который нельзя было бы изменить в одностороннем порядке. Кроме того, каждый мог бы выбирать, какие модули услуг он будет использовать и платить соответственно.

Ключевой момент здесь не в том, нравятся ли эти общины всем или большинству. Важно то, что участие в них является добровольным, как и в других договорных отношениях.

Кто отвергает всё это, может оставаться в привычных системах. Многим людям может просто не подходить система, основанная на личной ответственности и самоопределении. Им нужно начальство и приказы для ощущения смысла жизни. Это тоже решение, которое следует уважать. Суверенитет будет прямо признан за индивидом, даже если он не захочет им воспользоваться.

Таким образом, каждый человек является Сувереном Самого Себя и обладает исключительным правом регулировать свои собственные дела — как внешние, так и внутренние. Это самоопределение при более высоком качестве услуг и более низкой цене окажется настолько привлекательным, что сможет даже изменить существующие системы без необходимости насилия, революции или победы на выборах.

Суверенитет личности, конечно, является полной противоположностью всем коллективистским идеям политического или религиозного характера, которые требуют от людей отказа от стремления к самоопределённой жизни ради «общего блага» или «божественного порядка». Они, как правило, игнорируют вопрос о том, кто именно определяет общее благо или божественный порядок. Без сомнения, это делают сами представители этих идей. И делают они это так, как удобно их собственным интересам и предпочтениям, даже если пытаются скрыть этот факт от самих себя. По сути, все нынешние системы по-прежнему устроены так, чтобы как-то ограничивать власть господ без постановки под сомнение самой легитимности господства над другими. Но это давно устаревший подход в тех сферах, где мы уже имеем право решать сами, как нам строить свою жизнь. Необходимую помощь мы получаем от поставщиков услуг.

Вернёмся к исходным примерам: речь шла о пенсионном страховании, введении евро, отказе от атомной энергии, открытии границ и зарубежных военных миссиях. В обществе, регулируемом с помощью договоров поставщик государственных услуг не смог бы принудить вас участвовать в определённой пенсионной системе или переводить ваши деньги в валюту, которую вы не хотели. За исключением некоторых норм по выбросам и безопасности, оператор также не имел бы влияния на то, кто и на каких условиях предлагает электроэнергию. Хотя оператор мог бы менять критерии иммиграции, он никоим образом не мог бы обязать вас нести финансовую ответственность за последствия таких изменений. Напротив, он был бы обязан возмещать ущерб, если в результате ухудшил бы ситуацию с безопасностью. Если же вы хотите поддерживать военные интервенции в других частях мира и вмешиваться в чужие конфликты, вы имели бы полное право это делать. Но делать это вы должны были бы исключительно за свой собственный счёт.

Продление трудовой жизни с 65 до 67 лет полностью применяется для тех, кто родился в 1964-м, до этого — поэтапно, с помесячным повышением.

Перевод: Наталия Афончина

Редактор: Владимир Золоторев