В одном из самых известных утверждений Айн Рэнд говорится, что европейцы и их потомки не виноваты в том, что они вынуждали индейские племена покинуть свои земли,

поскольку американцы-аборигены «были не знакомы с концепцией прав собственности и у них не было прав собственности», а также потому, что они «желали [продолжения] примитивного существования». Рэнд также утверждает, что индейские племена не имели права на землю, на которой они жили, потому что «они не вели оседлый образ жизни» и они принадлежали к «преимущественно кочевому племенному виду культуры». Рэнд даже использует пугающие цитаты о «культурах», возможно, подразумевая, что индейская культура вообще не была культурой.

Сегодня многие критики laissez-faire либерализма (т.е. либертарианства) продолжают цитировать эти строки, пытаясь дискредитировать всех защитников частной собственности, которых эти критики любят ассоциировать со своеобразной идеологией Рэнд.

Как и в случае многих других обвинений, которые связывают убеждения Рэнд с убеждениями либертарианцев, это обвинение неуместно. Многие либертарианские авторы подходят к этой проблеме с точки зрения, предполагающей, что с племенами поступили несправедливо. Например, [Леонард Лиджио](https://leonardliggio.org/wp-content/uploads/downloads/2011/10/NITIVE AMERICANS AND PROPERTY RIGHTS.pdf) рассмотрел этот вопрос с такой точки зрения в начале 1970-х годов, и Ротбард неоднократно с сочувствием упоминает в своей Conceived in Liberty о племенах, которым пришлось столкнуться с американскими колонистами.

Однако, независимо от точки зрения на европейскую и американскую политику в отношении племен, аргумент о том, что племена и отдельные индейцы были не знакомы с понятием собственности, – и поэтому захват белыми людьми племенных земель оправдан – это ужасающий аргумент по целому ряду причин.

Во-первых, как мы увидим, утверждение о том, что индейцы и их племена не знакомы с концепцией собственности, совершенно не соответствует историческим фактам.

Во-вторых, этот аргумент особенно вреден, потому что создает впечатление, что концепция частной собственности не очевидна для всех разумных людей и, возможно, даже является изобретением европейских теоретиков. Этот аргумент, конечно, любят марксисты и другие антикапиталисты, которые утверждают, что идея частной собственности - это такая особенность капиталистов, которые изобрели эту концепцию для оправдания «эксплуатации» рабочих.

К счастью, это совсем не так. Концепция собственности – в любой ситуации, где существует дефицит, – самоочевидна и не требует разработки сложных теорий, придуманных европейцами.

Индейские племена были разными

Одной из основных причин, по которым даже образованные люди, такие как Рэнд, считают, что североамериканские индейцы были практически «кочевым народом» и не были знакомы с концепцией собственности – это влияние Голливуда. В эпоху Рэнд поп-культура практически всегда ориентировалась на равнинных индейцев, таких как племена Лакота и Шайенн, и редко изображала другие индейские племена с их очень разными социальными структурами.

В реальной жизни индейские племена по всей Северной Америке – до 20-го века – значительно варьировались по социальной структуре, использованию технологий и образу жизни. Всякий раз, когда вы сталкиваетесь с комментарием, который описывает «индейцев» как единую группу, это сразу должно подтолкнуть вас к мысли, что аргументирующий почти ничего не знает о племенах.

Индейцы Пуэбло в Нью-Мексико вообще не были кочевниками и занимались сельским хозяйством, как и так называемые «Пять цивилизованных племен» (т. е. Чероки, Чикасо, Чокто, Крик и Семинол). Конечно, чероки были известны своим успешным сельским хозяйством (что позже побудило белых украсть их плодородные земли во времена Эндрю Джексона). Ирокезы мигрировали между несколькими местами, в которых они строили свои жилища, эти места специально выбирались для сельского хозяйства или охоты.

Практически все индейские племена признавали законность личной собственности. Члены племени не «делились» (share) своими лошадьми, оружием, жилищами и рабами с другими членами племени.

Многие племена, особенно среди равнинных индейцев, разработали сложные экономические и социальные правила вокруг так называемой «культуры лошадей», по которым право собственности на лошадей высшего качества было символом статуса и средством достижения власти и престижа внутри племени.

Экономист Брюс Бенсон, говоря о команчах южных равнин, заметил:

Частная собственность была прочно закреплена для таких вещей, как лошади, инструменты для охоты и собирательства, продукты питания, оружие, материалы, используемые при строительстве мобильных укрытий, одежда и различные виды украшений для тела, которые использовались для религиозных церемоний и других видов деятельности. Совместное производство (групповые набеги для кражи лошадей из вражеских племен или групповая охота) не означало совместной собственности. Результат такой совместной деятельности делился между участниками в соответствии с внесенным ими вкладом. Люди иногда могут делиться такими вещами, как еда, но они делают это из щедрости. Пищу можно было давать, но нельзя было брать, потому что это частная, а не общественная собственность.

Одна из причин, по которым многие продолжают думать, что коренные американцы не знакомы с частной собственностью, состоит в том, что многие племена рассматривают землю как принадлежащую общине. Карл Уотнер исследует эту тему в «Журнале либертарианских исследований»:

Непонимание, вытекающее из различия в концепциях собственности на землю, было одной из основных причин разногласий между европейцами и индейцами. Индейцы не признавали присвоение земли отдельными членами племени, и даже Роджер Уильямс был согласен с тем, что землевладение среди индейцев обычно было племенным. Тем не менее, предметы личного имущества среди индейцев принадлежали индивидууму. Каждое индейское племя прекрасно знало пределы и границы своих землевладений, хотя и делало это не так, как привыкли европейцы.

Как добровольные ассоциации, племена могли и фактически, как видетельствуют исторические источники, продавали свои права на землю, позволяя своим вождям представлять племенные интересы. Эти вожди были уполномочены вершить дела от имени племени, решать за племя или назначать ответственных за решение среди членов племени. Власть вождей выступать от имени племени подтверждается присутствием и согласием лиц, составляющих племя, и получением ими соответствующей доли. Таким образом, индейские племена могли заключать с европейцами сделки по продаже их земель и давать свои вождям такие полномочия, и нужно отметить, что они были в состоянии понять, что будет подходящей компенсацией за эти земли.

Зная об этом, делать вывод о том, что индейцы (или племена) не знали частной собственности – это все равно, что утверждать, что она бесполезна.

Как я уже отмечал ранее, общинная собственность тоже является частной собственностью, поскольку такая собственность относится к конкретным группам людей и исключает других (мы употребили слово «общинный» для перевода communal, чтобы подчеркнуть, что это собственность строго определенной группы людей, - прим. ред.) Общинная собственность не «расшаривается» (share) среди всех, кто просто хочет ею попользоваться. Общинная собственность не является отсутствием собственности.

Этот вопрос еще более усложняется чрезмерными ограничениями идеи хоумстединга, используемой некоторыми либертарианскими теоретиками.

Джон Локк авторитетно утверждал, что собственность на землю может быть получена тремя способами:

1. Построить дом, оградить его, защищать его и провозглашать, что он находится в вашей собственности.
2. Приобрести статус собственника путем добровольной передачи прав собственности.
3. Заявить право собственности на заброшенные земли: переехать туда, оградить, вложить труд и т. д.

Те, кто утверждает, что индейские племена не имеют права на свою землю, часто используют эти соображения для построения своих аргументов. Но это слишком упрощает идею хоумстединга. Рассмотрим, например, случай земельного участка с озером на нем. В озере есть рыба. Группа индейцев заявляет о своей собственности на вылов рыбы в озере, и таким образом исключает попадание других групп на эту землю. Освоили (homesteaded) ли они эту землю?

По сути, следствием применения понятия «улучшения» земли Локка (т.е. смешения труда с землей) может быть утверждение, что группа индейцев не имеет права претендовать на землю, потому что они не улучшили ее, не посадили деревьев или не построили забор вокруг нее. Но, фактически, сам акт исключения других является актом улучшения, поскольку ограничение использования озера гарантирует, что в озере не будет выловлена вся рыба, и таким образом сохранится ценность этой земли для использования определенной группой владельцев. Племя освоило (homesteaded) озеро и не дает ему достичь своего «естественного» состояния. Доступ контролируется с целью сохранения ценности.

На практике ценность может быть добавлена ​​к земле любым путём, ведь земля может использоваться для многих других целей, кроме посадки сельскохозяйственных культур или строительства завода.

Таким образом, когда кочевые племена исключают других из использования конкретных земель, они сохраняют эти ресурсы, например, богатые охотничьи угодья, которые являются ценностью данного участка земли. Если охотничьи угодья не эксклюзивны, это приведет к истреблению дичи и ценность земли будет уничтожена. Чтобы предотвратить уничтожение ценности, хоумстедеры заявляют о своей собственности на рассматриваемую землю.

Несмотря на наличие прав собственности на личное имущество, а также несмотря на четкое понимание того, что право собственности на землю может быть заявлено и может продаваться, идея о том, что индейцы «не знали концепции собственности и не имели прав собственности», продолжает бытовать в некоторых уголках либертарианского мира и среди консерваторов. Это антиисторический и безосновательный подход, который следует как можно скорее искоренить.

Оригинал статьи

Перевод: Наталья Афончина.

Редактор: Владимир Золотарев.