Хотя большинство либертарианцев положительно отнеслись к вступлению Хавьера Милея в политику и его мерам на посту президента, это мнение разделяют не все. Например, Оскар Грау написал несколько критических статей, анализирующих внутреннюю и внешнюю политику Милея. По мнению Грау, подход Милея к внутренней политике является интервенционистским, при этом под лозунгами свободы и свободных рынков давление на частный сектор усиливается. Что касается внешней политики, Грау приходит к выводу, что аргентинский президент — просто ещё один неокон, политик из истеблишмента. На основании этого Грау называет Милея «мошенником», «этатистом», «неоконом» и обвиняет его последователей в оппортунизме.

Важность конъюктурной истории и Verstehen

Хотя с некоторыми моментами критики Грау можно согласиться, он упускает ряд важных вопросов. Поэтому его вывод о том, что либертарианцы должны интеллектуально и лично дистанцироваться от Милея, не оправдан. Необходимо учитывать четыре вопроса: какова была ситуация до прихода Милея к власти? Какова была альтернатива в Аргентине? Чего он достиг на данный момент? К чему направлена его программа?

Контекстуализация является важной для понимания обстоятельств, в которых Милей был вынужден действовать. Ограничения, как и возможности, зависят от контекста, который определяет рамки, в пределах которых актор в любой момент времени формирует свои ожидания и суждения относительно предельных выгод и издержек различных вариантов действий. Более того, нельзя игнорировать то, что Монтескье называл «конъюнктурной историей», а также нужно применять интерпретативное понимание (то, что Макс Вебер называл Verstehen) при оценке значимости «феномена Милея» и того, насколько он ведет свою страну в правильном направлении.

Катастрофы кирхнеризма

Первое, что Грау недооценивает, — это ситуация, с которой столкнулся Милей, придя к власти. За исключением некоторых комментариев по поводу инфляционного тренда песо, Грау уделяет мало внимания катастрофической политике, проводившейся в Аргентине с конца периода конвертируемости (1992–2001), начиная с правления Нестора Киршнера (2003–2007) с продолжением при Кристине Фернандес де Киршнер (2007–2015), Маурисио Макри (2015–2019) и особенно при Альберто Фернандесе (2019–2023). Катастрофа аргентинского варианта социализма XXI века проявилась в фискальных и монетарных дисбалансах, с которыми столкнулся Милей, войдя в Casa Rosada. С государственной задолженностью, превышающей 400 миллиардов долларов, и коммерческими долгами на сумму почти 60 миллиардов долларов, Аргентинское государство находилось на грани дефолта, который мог стать десятым с момента обретения независимости (1816). В это время центральный банк Аргентины зафиксировал отрицательные долларовые резервы на своем балансе.

Ответственность за эти дисбалансы лежала на действующей политической элите. Что касается дефицита доллара, то решение зафиксировать курс песо на завышенном уровне по отношению к иностранной валюте и товарам вызвало типичные эффекты ценового контроля. Когда люди начали избавляться от своих песо, это вызвало массовую скупку долларов, нехватку иностранной валюты и дефицит платежного баланса, который подорвал внутреннее производство. Вместо того чтобы решить проблему, позволив обменному курсу приспособиться к рыночным уровням, сдерживая государственные расходы и ограничивая работу печатного станка, кирхнеристы противодействовали этим процессам новыми монетарными интервенциями в форме контроля капитала и обмена. Экспортеры вынужденно расставались с доходами в долларах по заниженным рыночным ставкам, что являлось формой экспроприации. Одновременно привилегированные импортеры получали субсидии, а доступ страны к международным товарным и финансовым рынкам был ограничен. Когда Милей вступил в должность, существовало 18 различных долларовых курсов. Такая ситуация создала почву для политического фаворитизма, усугубила валютные риски и породила хаос в расчетах.

Фундаментальной причиной этих дисбалансов стал несоразмерный уровень государственных расходов. Руководствуясь девизом Эвиты Перон — «где есть потребность, там рождается право», — социальные программы множились, а объем государственного сектора увеличивался. Вскоре к этому присоединились подавляющее налогообложение, обременительное трудовое законодательство и лабиринты коммерческих ограничений. Богатство приватизировалось, доставаясь лишь небольшой группе избранных, не включенных в общественное разделение труда и специализирующихся на скрытом расходовании чужих ресурсов. Обратной стороной приватизации изобилия стала социализация бедности. К ноябрю 2023 года уровень бедности вырос до 55%, а количество малоимущих достигло 17,5%.

Монетарный и фискальный кризис

Не имея возможности дальше обременять частный сектор новыми налогами без снижения доходов и не в состоянии размещать свои обязательства на международных кредитных рынках, центральный банк начал монетизировать фискальные дефициты. С 2002 года аргентинские политики использовали инфляцию как средство финансирования государственных расходов и расточительства, перекладывая издержки на вкладчиков, кредиторов, получателей фиксированных доходов и низкооплачиваемых работников. Помимо этого были напечатаны дополнительные песо для финансирования так называемого квазифискального дефицита, соответствующего ежемесячным и ежедневным процентным платежам коммерческим банкам за “парковку” части избыточных песо в центральном банке. Поскольку фактическая годовая процентная ставка росла в соответствии с геометрическим трендом инфляции и достигла 253% к ноябрю 2023 года, эти платежи стали эндогенным источником новых денег, составив 10% ВВП. То, что началось как мера по сдерживанию денежной массы, превратилось в один из наиболее проблемных источников неконтролируемой инфляции. Между 2011 и 2023 годами увеличенная денежная база, включающая как невознаграждаемые (денежная база), так и вознаграждаемые обязательства центрального банка (Leliqs и Pases), возросла в 116 раз, при этом самый значительный рост произошел во время последнего президентства. За четыре года, при Альберто Фернандесе, центральный банк увеличил количество базовой денежной массы на эквивалент 32% ВВП, причем 13% было выпущено только за последний год.

Когда Милей вступил в должность, Аргентина находилась в состоянии экономического, монетарного и фискального кризиса. Все пагубные последствия более чем десятилетней политики монетарной и фискальной слабости проявились одновременно: инфляция составляла 1% в день, что в годовом исчислении означает 3700%, двойной фискальный дефицит составлял 15% ВВП (5% в казначействе и 10% в центральном банке), и экономика находилась в 12-летнем застое. Учитывая, что Аргентина жила в состоянии институциональной анархии последние два десятилетия, выбор действий для Милея был небольшим.

Двойная стратегия либертарианского политика

Милей понимал, что, независимо от своей академической подготовки, он стал политиком. И политик, даже либертарианский, должен учитывать конкретные обстоятельства времени и места, если он хочет сохранить и расширить поддержку избирателей. Либертарианский политик иногда должен идти на компромиссы, не отклоняясь от правильного направления. Согласно Хесусу Уэрта де Сото, либертарианский политик должен использовать двойную стратегию. Он должен изучать теоретические принципы либертарианства и просвещать общественность относительно этих принципов и их последствий, распространяя либертарианские идеи. В этом направлении не допускаются никакие компромиссы.

Осознавая свои долгосрочные цели, либертарианский политик также должен искать возможные планы перехода к идеалу, которые не нарушают либертарианские принципы. Если невозможно избежать краткосрочного компромисса, он может пойти на такой компромисс, если он ведет в правильном направлении. Ни в коем случае меры не должны отклонять общество от более либертарианского пути. Ограничения, которые накладывают политики и бюрократический аппарат (или глубинное государство), остаются неизвестными для широкой общественности. Либертарианский политик должен использовать свое специфическое знание времени и места, оценивая реальные ограничения, которые предлагает политическая жизнь, и реализовывать в любой исторический момент максимум идеала, который позволяют обстоятельства.

Только используя эту двойную стратегию, можно избежать тех двух крайностей, которые Мюррей Ротбард считал вредными для продвижения свободы: «оппортунизм правого крыла» и «сектантство левого крыла». Если первое — это «политика без принципов», неспособная дать основание для политических действий, то второе — это «принципы без политики», что мешает достижению конкретного наилучшего из возможных блага.

Милей как либертарианский политик

Милей действует по стратегии либертарианского политика. Хотя Грау изображает его как простого неоклассика, Милей глубоко изучил либертарианские и австрийские идеи. Помимо того, что он «обратился» в австрийскую экономическую школу в 2014 году после прочтения 10-й главы книги Ротбарда «Человек, экономика и государство», Милей три раза прочитал «Человеческую деятельность» и познакомился с работами Хайека, Хазлитта, Кирцнера и многих других. Хотя у Милея все еще сохраняются некоторые монетаристские взгляды, называть его математическим и неоклассическим экономистом, по меньшей мере, некорректно. Ни один монетарист никогда не выступал, как это делает Милей, за ликвидацию центрального банка, денационализацию денег и дефляцию цен. Более того, он написал книги, критикующие неоклассические/чикагские взгляды на монополии, “провалы рынков” и антимонопольное регулирование.

Кроме того, он популяризирует эти идеи всякий раз, когда может. Ему удалось получить поддержку около 56% избирателей не только за счет апелляции к риторике «народ против элиты», но и за счет просвещения общественности о моральном, экономическом и даже эстетическом превосходстве рыночного социального порядка. В качестве одного из многих примеров можно привести его серию из шести открытых лекций по австрийской экономике, которые Милей начал в 2021 году на площадях Буэнос-Айреса вскоре после своей победы на праймериз в сентябре. В конце этих лекций он раздавал книги Генри Хазлитта «Экономика в одном уроке». Его известные публичные выступления в Давосе (Всемирный экономический форум), Риме (Quarta Repubblica — Mediaset), Вашингтоне (CPAC), Мадриде (Vox — Viva24) демонстрируют, что он продолжил популяризировать эти идеи после вступления в должность.

Инфляция, дефициты и качество денег

О второй части двойной либертарианской стратегии можно сказать то же самое. Во время кампании Милей выступал с позиций жесткой экономии, обещая сокращение расходов государственного сектора и общее снижение налогов и регулирования. Однако его приоритетом было положить конец инфляции, проблему которой он подробно осветил в одной из своих последних книг («El fin de la Inflacion»). План долларизации, который он представлял, был не столько призывом к Аргентине присоединиться к финансовой системе, руководимой ФРС, сколько стремлением убрать печатный станок из-под контроля аргентинской касты и позволить продуктивному классу свободно обмениваться, сберегать, планировать и рассчитывать в той денежной единице, которую они, учитывая ее стабильность и независимость, явно предпочитали. Этой единицей оказался американский доллар.

Чтобы добиться этих результатов, Милей разработал переходный план с различными этапами, в целом придерживаясь своих обещаний. Осознавая, что у него нет парламентского большинства для проведения структурных реформ, избежание гиперинфляционного кризиса и нового дефолта стало главной заботой Милея. На данный момент, судя по текущей ситуации, Милей справился с этими задачами довольно успешно. Когда Милей пришел к власти в декабре, оптовые цены росли со скоростью 25,5% в месяц, тогда как последние данные по инфляции показывают месячный уровень в 4% в июле этого года. По словам Грау, снижение инфляции было достигнуто благодаря набору государственных маневров, направленных на то, чтобы помешать людям в спешке покупать доллары, поднимая их цену. Конечно, контроль цен и обменных курсов трудно защитить, однако они уже существовали, когда Милей занял пост, так что они не могут быть значительным причинным фактором. Грау игнорирует тот факт, что инфляция была укрощена благодаря двум взаимосвязанным политикам: постепенному, но стабильному снижению каналов денежной эмиссии и улучшению качества денежного режима.

Изменения в качестве денежного режима улучшают, при прочих равных условиях, качество денег, спрос на деньги и, следовательно, покупательную способность денег. Действительно, Милей существенно улучшил денежный режим Аргентины, достигнув профицита бюджета в первый месяц своего правления и заявив, что устранение бюджетного дефицита не подлежит обсуждению. Поскольку необходимость финансировать постоянные бюджетные дефициты путем печатания денег исчезла, инфляционные ожидания были снижены. Недавно правительство заявило, что денежная база больше не будет расти (“emisión cero”), что еще больше улучшило качество денежного режима. Как отмечал Ротбард, важным фактором спроса на деньги при фиатной системе является общественное доверие к “жизнеспособности эмитирующих властей”. Поскольку фиатные деньги выпускаются правительством, платежеспособность государства становится важным фактором, влияющим на ценность денег. Учитывая, что платежеспособность государства оценивается с учетом будущих первичных бюджетных профицитов, которые дисконтируются к текущему моменту, меры жесткой экономии Милея не только закрепили будущий объем денежной массы, но и быстро повысили спрос на деньги. Также качество денежного режима было улучшено за счет реструктуризации баланса центрального банка. Вознаграждаемые обязательства (remunerated liabilities) были устранены, а значительная часть денежной базы была обеспечена валютными резервами, которые выросли с минус $10,545 млрд до $27,439 млрд. Хотя эти меры полностью отсутствуют в наблюдениях Грау, именно они привели к снижению как инфляции, так и процентных ставок.

Меньшая налоговая нагрузка

Правильно будет утверждать, что либертарианец должен с оптимизмом смотреть на идею государственного дефолта. От Томаса Джефферсона до Мюррея Ротбарда, ортодоксальная либертарианская позиция по государственным финансам всегда была однозначной: отказаться от государственного долга как по нормативным, так и по практическим причинам. Тем не менее, необходимо также учитывать политические издержки такого шага, которые могут оказаться критическими, особенно в такой стране, как Аргентина, которая часто объявляла дефолт, но никогда не восстанавливалась должным образом.

Учитывая эти политические издержки, Милей решил пойти по пути ликвидации дефицитного финансирования и накопления бюджетных профицитов. По Ротбарду, существуют три способа, с помощью которых правительство может реорганизовать свои счета: увеличение налогов, сокращение государственных расходов и приватизация государственных активов. Или сочетание этих мер. В то время как первый путь является вредным и нелегитимным, второй и третий — полезные и полностью законные меры. В этом смысле, хотя либертарианец может справедливо критиковать увеличение некоторых налогов (налог país, на топливо и заработные платы) при правительстве Милея, основная часть бюджетных профицитов была достигнута за счет сокращения государственных расходов, которые уменьшились почти на 35% в реальном выражении. Правительство Милея установило новый рекорд в Аргентине, уволив самое большое количество государственных служащих за первые семь месяцев своего мандата. Согласно последнему отчету Института аргентинского фискального анализа, Милей уволил 30 936 государственных служащих за первые полгода.

Еще одной важной областью, в которой Милей достиг значительных успехов с самого начала, является дерегулирование. Начав с Decreto de Necesidad y Urgencia, Милей отменил более трехсот регуляций, которые душили бизнес со времен диктатора Онгании (1966-1970), включая контроль арендных ставок и законы о законном платежном средстве. О чем умолчал Грау, так это о том, что наиболее важной частью этого указа о дерегулировании было изменение статьи 958 Гражданского и коммерческого кодекса, в соответствии с которой правительство поставило правовые нормы ниже воли сторон, выраженной в договорах. Поскольку инфляция и регулирования фактически представляют собой налог, позволяющий правительству осуществлять значительный контроль над использованием ресурсов в обществе, Милей значительно сократил общую налоговую нагрузку.

Снижение налогов и либерализация на горизонте

Теперь, с принятием его реформы (Ley Bases) в обеих палатах парламента, на горизонте намечается приватизация, что увеличит долю бюджетного профицита, достигнутого за счет законных и экономически оправданных методов внедрения мер жесткой экономии. На следующем этапе планируется дальнейшее дерегулирование, сопровождающееся снижением налогов. В каком-то смысле этот процесс уже начался. В начале августа 2024 года правительство приняло указ 697/2024, отменяющий налоги на все говяжьи отрубы и пошлины на экспорт свинины. Наряду с этим указом предусмотрено сокращение на 25% экспортных пошлин на все животные белки и полная отмена экспортных пошлин на молочные продукты, что вернет производителям около 130 миллионов долларов.

Тем временем правительство Милея отменило удержания НДС и налогов на прибыль с продаж бизнеса. Кроме того, Милей снизил налог на импорт (impuesto pais) до 7,5% и объявил, что к декабрю 2024 года он будет полностью упразднен, что существенно облегчит торговлю и предпринимательство. Можно утверждать, что либерализация идет недостаточно быстро, но нельзя отрицать, что она движется в правильном направлении. И да, Милею пришлось пойти на компромиссы, особенно учитывая, что он не обладает большинством в парламенте. У партии La Libertad Avanza всего 15% мест в Палате представителей и 10% в Сенате. Большинство членов его партии, к тому же, являются лишь политическими союзниками и не имеют глубоких знаний в области австрийской экономики и либертарианства. Однако цели Милея ясны и были подтверждены в июле с подписанием Pacto de Mayo между президентом и губернаторами. Среди десяти основных принципов этого пакта были “неприкосновенность частной собственности”, “сокращение государственных расходов до 25% ВВП” и реализация реформы, которая “снижает налоговое бремя, упрощает жизнь аргентинцев и способствует торговле”.

Милей не является неоконсерватором

Хотя Грау уделяет много внимания внешней политике, на самом деле не стоит придавать такое большое значение позиции Милея в “международной политике”, так как Аргентина практически не оказывает влияния на этом уровне. Смена блока, сделанная Милеем, не означает отклонения от идеала по сравнению с предыдущей ситуацией. Его внешнеполитическая позиция, по сути, носит чисто символический характер. К тому же в многих странах Южной Америки реальная альтернатива, как ее воспринимают граждане, — быть либо с США и их союзниками (Израиль и страны ЕС), либо с социалистами и их “друзьями” (Россия, Иран, Китай). Недавние события, связанные с мошенническим переизбранием социалистического диктатора Венесуэлы Николаса Мадуро, которое поддержали Путин, Си Цзиньпин и аятоллы, подтверждают это. Кроме того, после почти двух десятилетий постоянного флирта со стороны киршнеристов с этим “восточным” блоком и очевидных случаев коррупции и неэффективного управления (вспомните, например, операцию “Москва”, которую хотел провести А. Фернандес во время Covid, что позволило привилегированной массе распространять вакцину “Спутник V” в Аргентине), вполне понятно, что Милей может посмотреть в другую сторону.

Что бы ни думали люди о положении Аргентины в международных делах, Милей не является неоконсерватором в традиционном смысле этого термина. Ни один неокон не заявлял (и не заявляет при каждой возможности и на всех публичных выступлениях), как это делает Милей, что государство (включая Израиль и Украину) — это сборище жуликов и что он глубоко “ненавидит” государство. Ни один неокон так не делает. Более того, неоконсерваторы поддерживают иностранные интервенции как часть общей поддержки государства благосостояния и войны (wellfare and warfare state). Уильям Бакли был не только антисоветским милитаристом, но и сторонником движения за гражданские права 1960-х годов. Ирвинг Кристол выступал за “консервативное государство благосостояния”, которое должно прививать гражданам самопожертвование и добродетельное поведение. Милей же является ярым критиком государственного вмешательства, антидискриминационных политик, патернализма и “государства благосостояния”. Он принадлежит к другой категории. Как и традиционные классические либералы и либертарианцы, от Монтескье до Бастиа, от Кобдена до Мизеса, Милей видит в свободном рынке средство для более мирных международных отношений, а в отказе от него — предпосылку к войне.

Милей занимается популяризацией австро-либертарианских идей, которые диаметрально противоположны этатизму и неоконсерватизму. Например, он постоянно цитирует и рекомендует читать либертарианских авторов, от “Мюррея Ротбарда до великого Ганса-Германа Хоппе”. Иронично, что Грау обвиняет Милея в неоконсерватизме и в то же время критикует его за поддержку и союзничество с Трампом, который в вопросах внешней политики был наименее интервенционистским из всех президентов США за последние два десятилетия. Наконец, если кто-то хочет из-за его геополитических симпатий и про-НАТОвской позиции назвать Милея неоконсерватором, что тогда сказать о Мизесе, который, рассматривая послевоенную Европу, выступал за создание “постоянного и прочного союза” среди западных демократий и за “передачу всей власти новой наднациональной власти”, чтобы раз и навсегда избежать подчинения тоталитаризму? Можно сказать, что наблюдения Мизеса были сделаны в определенный исторический момент и должны были применяться только в тех обстоятельствах. Это звучит разумно. Но тогда почему позиции и заявления Милея должны оцениваться как-то иначе?

Заключение

Либертарианство требует реалистичной стратегии. Идея о том, что человек должен интеллектуально и лично дистанцироваться от другого человека только потому, что тот не может в полной мере реализовать либертарианский идеал, не только противоречит здравому смыслу, но и была отвергнута как разумная политика самим Мюрреем Ротбардом, который в 1990 году назвал такое отношение “катастрофическим и чудаковатым путем ортодоксального рэндианства”. Хотя можно призывать Милея делать больше и делать это быстрее, хотя можно критиковать его за те или иные компромиссы, нельзя не признать, что он двигает Аргентину в правильном направлении и что его приход в политику означает смену парадигмы в распространении и реализации либертарианских идей. Как отметил Хесус Уэрта де Сото, благодаря Милею и его политическим успехам в Буэнос-Айресе и других аргентинских и латиноамериканских городах можно часто видеть людей, несущих с собой “Человеческую деятельность” Людвига фон Мизеса. Один из последних опросов, проведенный DC Consultores, показал, что около 70% аргентинцев верят, что перонизм умер вместе с Альберто Фернандесом и что с Милеем началась новая эпоха. Смена парадигмы, инициированная Милеем, — это не просто риторика, а историческая реальность, которая вселяет надежду на будущее. Идеи движут миром, а не наоборот. Да здравствует свобода, черт возьми!

Оригинал статьи

Перевод: Наталия Афончина

Редактор: Владимир Золоторев