Ведь неохотное, через силу, согласие — это не то же самое, что настоящее согласие, особенно когда люди соглашаются, как и я, с покорностью, кипящей изнутри. Роберт Хиггс

Что дает одним людям право управлять другими? Со времен Джона Локка наиболее распространенным и, казалось бы, убедительным ответом является «согласие управляемых».

Когда революционеры в Северной Америке формулировали причины своего отделения от Британской империи, они, среди прочего, заявили: «Среди людей учреждаются правительства, получающие свои справедливые полномочия из согласия управляемых». Это звучит хорошо, особенно если не задумываться об этом очень глубоко или очень долго, но, чем глубже и дольше думаешь об этом, тем более проблематичным становится это утверждение.

Политическая легитимность

Возникает множество вопросов. Является ли необходимым согласие каждого человека? Если нет, то сколько согласившихся нужно и какие варианты есть у тех, кто не согласен? В какой форме должно быть согласие — устное, письменное, явное, неявное? Если неявное, то как его зафиксировать? Учитывая, что состав общества постоянно меняется из-за рождений, смертей и международной миграции, как правительства должны подтверждать, что они сохраняют согласие управляемых? И так далее, и тому подобное. Политическая легитимность, как представляется, создает множество трудностей, когда мы переходим от области теоретической абстракции к области практической реализации.

Я поднимаю этот вопрос, потому что в связи с так называемым общественным договором мне часто приходится возражать, что я никогда не видел этого договора, а тем более не соглашался с ним. Настоящий договор требует добровольного предложения, рассмотрения и принятия.

Я никогда не получал никаких предложений от моих правителей, поэтому я, конечно, никак не мог принять их и согласиться с ними. Единственное, что я получил от своих правителей — это третирование и угрозы в ситуациях, когда несмотря на отсутствие какого бы то ни было соглашения между нами, правители причиняли мне немалый вред, если я не мог исполнить их приказы. Какую удивительную наглость демонстрируют эти люди! Что дает им право грабить меня и отдавать мне приказы? Конечно же, я не собираюсь быть для них овцой которую они будут использовать в своих целях — для стрижки или на убой.

Согласие управляемых

Если мы попробуем представить идею «согласия управляемых» в реалистичных деталях, она быстро продемонстрирует всю свою нелепость. Просто подумайте о том, как это будет работать. К вам подходит потенциальный правитель и предлагает контракт на ваше одобрение. Вот, говорит он, наша сделка.

Я, первая сторона («правитель»), обещаю:

1. Указать, сколько ваших денег вы мне передадите, а также как, когда и где будет осуществлена эта передача. Вы никак не сможете повлиять на этот процесс, вы сможете только просить меня о снисхождении и если вы не будете соблюдать это правило, мои агенты накажут вас штрафами, тюремным заключением и (в случае вашего постоянного сопротивления) смертью.
2. Разработать тысячи и тысячи правил, которым вы будете должны подчиняться без вопросов, опять же под страхом наказания моими агентами. У вас не будет эффективного голоса при определении содержания этих правил, которые будут настолько многочисленными, сложными и во многих случаях непостижимыми, что ни один человек не сможет знать более, чем несколько из них, при этом, если вы не выполните какое-либо из них, я не постесняюсь наказать вас в соответствии с законами, принятыми мной и моими единомышленниками.
3. Обеспечить использование вами на условиях, оговоренных мной и моими агентами, так называемых общественных благ и услуг. Хотя вы и можете придавать определенное значение некоторым из этих благ и услуг, большинство из них будет иметь для вас небольшую ценность или не иметь никакой ценности, а некоторые вы найдете совершенно отвратительными, и ни в коем случае вы, как частное лицо, не будете иметь никакого эффективного влияния на блага и услуги, которые я предоставляю, несмотря на небылицы, которые расскажет любой экономист и которые утверждают, что вы “предъявляете спрос” на эти блага, причем на любую сумму денег, которую я выберу, чтобы потратить ее на их производство.
4. В случае разногласий между нами, судьи, признательные мне за свое назначение и зарплаты решат, как разрешить спор. Вы можете смело рассчитывать на проигрыш в этих судах, если ваше дело будет вообще рассмотрено.

В обмен на вышеперечисленные государственные «выгоды» вы, другая сторона («подчиненный»), обещаете:

5. Заткнуться, не шевелиться, подчиняться всем приказам, изданным правителем и его агентами, поклоняться им, как если бы они были важными, благородными людьми, и, когда они говорят «прыгать», спрашивать только «как высоко?»

Такая вот сделка! Можем ли мы представить, что здравомыслящий человек согласится на это?

Общественный договор и единороги

Это описание общественного договора, который, как утверждается, заключили между собой отдельные лица, слишком абстрактно, чтобы отразить грубую реальность управления людьми. В перечислении фактических деталей никто не превзошел Пьера-Жозефа Прудона, который писал:

Быть УПРАВЛЯЕМЫМ — значит всегда быть в пределах досягаемости, подвергаться проверкам, быть объектом шпионажа, направляться, управляться законом, быть пронумерованным, зарегистрированным, внушаемым, проповедуемым, контролируемым, оцениваемым, осуждаемым, подчиненным существам, которые не имеют ни прав, ни мудрости, ни добродетелей, чтобы делать это. Быть УПРАВЛЯЕМЫМ — значит участвовать в каждой операции, отмеченной, зарегистрированной, облагаемой налогом, проштампованной, измеренной, пронумерованной, оцененной, лицензированной, санкционированной, предупрежденной, запрещенной, реформированной, исправленной, наказанной. Под предлогом общественной пользы и от имени общего интереса (управляемого) следует эксплуатировать, монополизировать, вымогать, прижимать, мистифицировать, грабить; затем, при малейшем сопротивлении, при первом же слове жалобы он должен быть подавлен, оштрафован, подвергнут преследованию и оскорблению, избит, разоружен, задушен, заключен в тюрьму, осужден, расстрелян, депортирован, принесен в жертву, продан, предан; и, наконец, подвергнут издевательств и, высмеиванию. Это правительство; это его справедливость; это его мораль.¹

Сегодня мы должны были бы дополнить это подробное описание, отметив, что в наши дни быть управляемым также означает подвергаться электронному наблюдению, отслеживанию с помощью спутников, подвергаться более или менее случайным вторжениям в наши дома отрядов полиции специального назначения, часто под предлогом того, что они отвергают наше естественное право решать, какие вещества мы будем глотать, вводить или вдыхать в то, что раньше называлось «нашими собственными телами».

Итак, возвращаясь к вопросу о политической легитимности, определяемой согласием управляемых, можно сказать, что вся эта идея столь же причудлива, как единорог. Никто в здравом уме, за исключением, возможно, неизлечимого мазохиста, добровольно не согласится на такое обращение с собой, поскольку именно так правительства фактически относятся к своим подданным.

Тем не менее, очень немногие из нас в настоящее время активно участвуют в вооруженном восстании против наших правителей. И именно это отсутствие откровенного вооруженное восстания, странно сказать, некоторые комментаторы воспринимают как наше согласие на возмутительное отношение правительства к нам. Однако неохотное, вынужденное согласие, когда люди вроде меня, соглашаются, стиснув зубы — это совсем не то же самое, что добровольное согласие

Для справки, я могу со всей откровенностью заявить, что я не одобряю то, как со мной обращаются лжецы, воры и убийцы, которые причисляют себя к правительству Соединенных Штатов Америки или к тиранической пирамиде правительств штатов, местных и гибридных правительств, которыми массово заражена эта страна. Я искренне желаю, чтобы все эти люди хотя бы раз в жизни сделали благородный поступок. Для этого я предлагаю им немедленно уйти в отставку и искать честную работу.

Приложение 1:

«Люби или уезжай»: всякий раз, когда я высказываюсь в духе вышеизложенного текста, я получаю сообщения от неандертальцев, которые, воображая, что я «ненавижу Америку», требуют, чтобы я уехал из этой страны. Такая реакция показывает не только плохие манеры, но и фундаментальное непонимание моих претензий.

Я люблю Америку. Я не был рожден в какой-то иностранной деспотии, я был рожден в нашей внутренней деспотии, известной как Оклахома, которая, как я понимаю, является сердцем и душой этой страны в том, что касается культуры и утонченности. Я никому не уступаю в любви к Статуе Свободы, Скалистым горам и янтарным волнам пшеницы, не говоря уже о знаменитой прыгающей лягушке в округе Калаверас.

Поэтому, когда меня приглашают покинуть страну, я чувствую себя как человек, живущий в городе, захваченном бандой, которому говорят, что если ему не нравится, когда его обворовывают незваные головорезы, он должен переехать в другой город. Мне кажется, гораздо более уместно, когда уезжают преступники.

Приложение 2:

Вышеизложенное (вместе с несколькими опрометчивыми предложениями, которые я сейчас удалил) было впервые опубликовано в блоге The Beacon в июне 2010 года. Я подтверждаю все написанное, за исключением только что упомянутых небольших изменений. Однако, в конечном счете, с учетом нулевой вероятности того, что правительство США когда-либо будет относиться ко мне достойно и почти наверняка потребует от меня еще большего унижения, я эмигрировал из США в октябре 2015 года. Я не поехал в свободную страну; такой страны не существует. Но я избежал некоторых из наиболее угрожающих и унизительных аспектов жизни при правительстве США и местных тираниях, которые удерживают американский народ в заложниках.

Оригинал статьи

Перевод: Наталия Афончина. Редактор: Владимир Золоторев