Большой спор

В экономической науке давно ведутся споры о том, будет ли монетарная система, разрешающая конкурирующие валюты, существующие без государственных ограничений, более стабильной, чем нынешняя.

Одна сторона дискуссии, наиболее ярким представителем которой является Милтон Фридман, считает, что возникновение и признание новой валюты будет затруднено, а её возможность вытеснить текущую денежную единицу практически исключена благодаря сетевым эффектам и затратам на переход.

В целом, сетевой эффект существует тогда, когда привлекательность товара зависит от количества тех, кто его использует. Пока использование денег зависит от того, насколько их будут использовать другие люди для будущих платежей, деньги имеют сетевой эффект.

Оппоненты, представленные, в частности, Фридрихом Хайеком, считают, что причиной того, что люди не переходят на другие валюты во времена кризиса текущей денежной единицы, являются законодательные ограничения.

В идеальной системе, как её видит Хайек, эмитенты валюты, не должны быть связаны договорными обязательствами относительно привязки денег к какому-либо базовому товару. В таком случае необеспеченные денежные единицы обменивались бы друг на друга и на другие товары на открытом рынке по плавающему курсу. Хайек верил, что конкуренция за потребителей заставила бы эмитентов поддерживать стабильный обменный курс и воздерживаться от вовлечения в авантюрные валютные практики.

Сомалийский Шиллинг

Большинство экономистов в конце концов приняли позицию Фридмана. Однако, до недавнего времени отсутствовал опыт, позволяющий проиллюстрировать взгляды каждой из сторон. До сих пор каждый из примеров финансовых неурядиц не был чистым, поскольку сопровождался значительными правовыми ограничениями, касающимися использования других денежных единиц.

Спор между Хайеком и Фридманом не может быть разрешён эмпирически; однако, реальный пример существования конкурирующих валют, циркулирующих без каких-либо правовых ограничений, имел бы эвристическую ценность.

Таким примером из жизни является Сомали. Распад Демократической Республики Сомали под управлением Мохаммеда Сиад Барре в 1991 г. предоставил нам редкую возможность на практике наблюдать конкурирующие валюты в условиях отсутствия правовых ограничений.

Одновременно с распадом государства произошло и падение Центрального Банка Сомали. Как следствие отсутствия контроля со стороны центрального банка, в оборот вошло четыре новых денежных единицы: сомалилендский шиллинг, шиллинг На, Балвейн I и Балвейн II.

В 1991 г. Сомалиленд, самопровозглашённый автономный регион, основал собственный центральный банк и провозгласил сомалилендский шиллинг законной денежной единицей. По этой причине Сомалиленд и его валюту в этом анализе мы рассматривать не будем.

Шиллинг На, похоже, столкнулся с сетевым эффектом, о котором предупреждал Фридман. Впервые введённый в оборот в 1992 г. и вновь вернувшийся в 2001 г., он пользовался популярностью только в пределах одного клана, не завоевав прочного положения где-либо ещё.

В 1997 г. лидер южного Могадишо выпустил денежную единицу Балвейн I, являвшую собой подделку банкноты центрального банка, выпущенной до 1991 г. Подобным образом, администрация (центральный банк) автономного района Пунтланд издала другую подделку того же сомалийского шиллинга, выпущенного до 1991 г. Обе валюты представляют собой подделки, которые до сих пор издаются и охотно принимаются при совершении финансовых операций.

Хотя Балвейн I и Балвейн II различаются между собой и валютой, выпущенной до 1991 г., народ Сомали не проводит между ними различий и использует все в качестве одного и того же сомалийского шиллинга, потому далее мы применим это название ко всем трём денежным единицам.

Это демонстрирует, что все три валюты, имея подобный внешний вид, обошли проблему сетевого эффекта и затрат на переход благодаря своей схожести.

За 4 года сомалийский шиллинг обесценился на ошеломительные 67%.

Несмотря на этот факт, сомалийский шиллинг сохранил позиции самой популярной валюты Сомали. Почему же народ Сомали продолжил использование валюты, переживающей настолько ужасающую инфляцию? Причина сводится к сетевым эффектам и/или затратам на переход. Важно помнить, что сомалийский шиллинг на самом деле был представлен тремя валютами, действующими без сетевых эффектов и затрат на переход. Существовала ли между этими тремя валютами конкуренция за долю рынка? Коротко говоря, нет. Почему?

Сомалийский шиллинг фактически был тремя разными валютами: валютой, выпущенной до 1991 г., Балвейном I и Балвейном II. Из трёх этих валют наиболее стабильной была первая. К сожалению, её выпуск также остановился и невозможно было выпустить подделки высокого качества. Недостаток в обороте износоустойчивых банкнот не дал ей увеличить долю на рынке. Количество банкнот продолжало уменьшаться, так как они становились слишком ветхими для использования в торговле.

С другой стороны, Балвейн I и Балвейн II были удивительно нестабильны, стремительно обесценивались и конкурировали за долю на рынке. Этот факт, однако, не позволял регулировать цену какой-либо из этих денежных единиц. Почему? По сути, вместо конкуренции между двумя денежными системами, которая ограничила бы инфляцию и эмиссионный доход в каждой, мы имеем здесь дело скорее с «трагедией общин» - ситуацией, когда существует конкуренция за эмиссионный доход внутри одной и той же валюты.

Какими бы ни были причины того, что Балвейн І и Балвейн ІІ не окрепли благодаря конкуренции, они, тем не менее, имели преимущество в сравнении с другими конкурирующими денежными единицами. Это заставляет нас задаться вопросом, почему жители Сомали продолжали торговать, используя две валюты, уступающие по качеству (Балвейн І и Балвейн ІІ) в сравнении с другими, хорошо управляемыми денежными единицами, циркулирующими внутри и вне Сомали? Что ж, будет сложно доказать, что это произошло из-за правовых ограничений.

Вместо этого мы должны прийти к выводу, что жители Сомали попросту привыкли использовать в торговле знакомый сомалийский шиллинг. Существовал вариант заменить валюту, но сомалийцы предпочли отвергнуть эту идею как затратную и непривлекательную.

Выводы

В конечном счёте мы должны сказать, что «успех» Балвейна І и Балвейна II, вероятно, является результатом сетевых эффектов и/или затрат на переход, и, очевидно, причиной ему не стала их более высокая стабильность.

Теперь, хотя и стоит сделать ударение на том, что в эмпирическом анализе не упоминается спор между Фридманом и Хайеком, мы можем сказать, что в уникальном случае Сомали кажется, что Фридман оказался прав и сетевые эффекты и/или затраты на переход не допустили захвата доли рынка доминирующими на мировом рынке валютами.

[Главным источником этой статьи была публикация Джамиля А. Мубарака 2003 г. “A Case of Private Supply of Money in Stateless Somalia.” в Journal of African Economies, 11(3): 309-325.]

От редакции. Выводы автора кажутся нам несколько поспешными. Неизвестно, что было бы с сомалийским шиллингом, (то ли в виде одной, то ли в виде трех валют) если бы его инфляция продолжилась бы такими же темпами, как это было в начале 90-х. Опыт, о котором говорит автор, представляется нам некорректным, поскольку инфляция шиллинга прекратилась и он уверенно растет по отношению к доллару (с 2005-го года укрепился в 5 раз), то есть, фактически, шиллинг свидетельствует в пользу Хайека, а не Фридмана. Не будем забывать, что и мы в Украине пережили подобный опыт и легко, без всякого «сетевого эффекта» перешли на расчеты в долларах вместо инфлирующего купонокарбованца. И хотя наш опыт нельзя назвать чистым, поскольку государство сохранилось, тем не менее, позиция Хайека, в которой люди выбирают более стабильную валюту, в случае Украины и других постсоветских стран, очевидно, подтверждается. Несмотря на то, что государство всегда играло против доллара, он до сих фактически является второй валютой в Украине.

Перевод: Анастасия Шабанова.

Редактор: Владимир Золотарев.