Филипп Багус опубликовал заметку, в которой объясняет, «что бы произошло со спросом на песо, если бы Хавьер Милей закрыл центральный банк в свой первый день на посту президента». Он утверждает, что такое закрытие лишь усилило бы уже существующие в Аргентине инфляционные тенденции на момент вступления Милея в должность. Он пишет:

Спрос на песо упал бы, поскольку больше не осталось бы надежды на то, что центральный банк когда-либо обменяет песо на доллары. Аргентинцы попытались бы продать свои песо за доллары на рынке. Обменный курс песо обвалился бы.

Кроме того, закрытие центрального банка означало бы, что он перестал бы выплачивать проценты по своим процентным обязательствам перед коммерческими банками. Значительная часть инвестиций коммерческих банков обесценилась бы. Возникшие убытки привели бы к краху аргентинской банковской и финансовой системы. Это вызвало бы хаос, панику и социальные волнения. Потеря доверия к песо ускорилась бы. Аргентинцы массово перешли бы на доллар. […] Однако песо не «исчез» бы до тех пор, пока он всё ещё обладал покупательной способностью в глазах его пользователей — он исчез бы только тогда, когда, с точки зрения держателей, утратил бы всякую практическую обменную ценность. Другими словами, «исчезновение» означает, что произошёл бы экстремальный уровень инфляции, сопоставимый с гиперинфляцией песо.

Очень вероятно, что хаос, вызванный стремительным обесцениванием песо — как при гиперинфляции, — был бы использован оппозицией для государственного переворота.

Этот аргумент сам по себе не говорит нам слишком много. Но он затрагивает вопросы экономических принципов, и потому заслуживает четырёх кратких комментариев.

Во-первых, профессор Багус довольно неясно высказался в отношении точной природы «обмениваемости» или «конвертируемости» песо в доллары США. Идёт ли речь о конвертируемости по фиксированному курсу или просто о возможности обмена песо на доллары по плавающему курсу («шанс того, что песо в какой-то форме можно будет обменять на доллары в будущем»)? Если речь идёт о последнем, то, очевидно, упразднение центрального банка вовсе не ставит под вопрос конвертируемость песо.

Допустим, однако, что в случае возможного исчезновения центрального банка исчезла бы и всякая надежда на конвертацию песо в доллары по фиксированному курсу. При прочих равных, как объясняет Багус, и с чем мы с ним согласны, это действительно привело бы к снижению спроса на песо.

Но насколько значим этот фактор? Филипп Багус преподносит это так, что между этим снижением спроса на деньги и гиперинфляцией всего один шаг. Однако гиперинфляция возникает не просто из-за утраты доверия, а из-за сочетания утраты доверия с резким ростом денежной массы. Однако упразднение центрального банка не означает автоматического роста денежной массы. Как уже было сказано, это означает уничтожение надежды на конвертацию песо в доллары по фиксированному курсу, и, соответственно, снижение спроса на песо при прочих равных. Это лишь один из многих факторов, влияющих на спрос на деньги. Более ли он значим, чем одновременное исчезновение постоянного и значительного роста предложения денег? В этом вполне можно усомниться.

Во-вторых, необходимо учитывать, что центральный банк создаёт деньги посредством кредитования. Следовательно, закрытие центрального банка означало бы, что существующие кредиты не продлеваются, а денежная масса стремительно сокращается. Как это могло бы привести к инфляции цен — а тем более к гиперинфляции?

В-третьих, профессор Багус указывает на ключевой фактор — коллапс аргентинской банковской и финансовой системы, который последовал бы за упразднением центрального банка. Но снова он ошибается в отношении последствий этого для уровня цен. При прочих равных, такой коллапс вызывает дефляционные эффекты — или даже дефляционную спираль, поскольку широкая денежная масса стремительно сокращается, когда рушатся коммерческие банки. Рост цен в этом случае может происходить только при одновременном массированном наращивании базовой денежной массы (когда центральный банк спасает коммерческие банки); однако это невозможно, если центральный банк закрыт.

Четвёртое. Филипп Багус утверждает, что крах банковской и финансовой системы может привести к панике, а также к социальным и политическим беспорядкам. С этим мы согласны. Именно в этом и состоит главная задача любого реформатора: предвидеть подобные проблемы, подготовить население и принять временные меры для поддержки наиболее уязвимых во время переходного периода. Но если использовать эту проблему как предлог для отказа от ликвидации центрального банка, то это означает отказ от либертарианского подхода и присоединение к этатистам.

Известный социалист Янис Варуфакис признал это противоречие и заявил, что Хавьер Милей «не является либертарианцем», а «зависим от аргентинских олигархов». Он сказал:

Если вы (в отличие от меня) действительно верите в мудрость рынков и хотите избавить Аргентину от политических ограничений, наложенных на рыночный механизм, то с какого рынка вы начнёте освобождение? Очевидно, с денежного рынка. Какое ценовое искажение вы должны разрубить своей бензопилой в первую очередь? Несомненно, фиксированный (или ограниченный) валютный курс. А что вы должны оставить напоследок? Именно то, что сделал Милей: занял кучу миллиардов долларов, добавил их к и без того непосильной горе государственного долга, чтобы помешать денежному рынку свободно установить курс национальной валюты.

Будем надеяться, что прошедшие в воскресенье выборы наконец побудят правительство Милея избавиться от центрального банка. Ему не придётся бояться никакой инфляции. Но оно должно подать пример и подготовить население к краткосрочным трудностям, которые, скорее всего, повлечёт за собой такая реформа.

Оригинал статьи

Перевод: Наталия Афончина

Редактор: Владимир Золоторев