Я понимаю причины, по которым кто-то может исповедовать классический либерализм. Я был таким же сорок лет назад. Есть две взаимосвязанных причины для того, чтобы стать классическим либералом. Во-первых, понимание того, что свободные рынки работают лучше, чем контролируемая государством экономика в вопросах обеспечения процветания и мира внутри страны. Во-вторых, вера в то, что существуют законные основания претендовать (что более или менее согласовывается со взглядами Локка¹) на право на жизнь, свободу и частную собственность. Взаимосвязанными эти причины являются потому, что локкианские права обеспечивают необходимую основу для существования и правильного функционирования свободного рынка.

Подобно Локку, классические либералы признают, что некоторые люди могут нарушать право других на жизнь, свободу и частную собственность, как и то, что для адекватной защиты этих прав необходимо применение определённых средств. На основании этого они принимают государство (каким мы его знаем), но с оговоркой, что полномочия его должны быть ограничены до защиты людей от насилия и мошеннических действий, которые могут неправомерно лишить их жизни, свободы и частной собственности. Они считают, что государство (в нынешнем его виде) может исполнять эти функции, в то время как частные лица без такого правительства останутся во власти хищников, а потому их жизни, как предполагал Гоббс, будут отшельническими, бедными, неприглядными, животными и короткими. А этого, конечно же, никто не хочет.

Поэтому, повторюсь, я понимаю, почему люди становятся либералами. Но чем дальше, тем меньше я понимаю, почему они остаются классическими либералами, вместо того, чтобы сделать шаг вперёд по направлению к истинному самоуправлению, а не цели, которую ставили перед собой классические либералы - «ограниченому правительству». Моё убеждение основано не столько на неудовлетворённости тем, как государство защищает своих граждан от насилия и мошенничества, сколько на растущей убеждённости, что государство (как мы его знаем) эти обязанности, в целом, не выполняет и, что ещё хуже, даже не пытается это делать, за исключением бессвязных и неискренних действий - по сути, только для достижения своих эгоистичных интересов.

По правде говоря, государство, каким мы его знаем, никогда не придерживалось (и никогда не будет) политики защиты своих граждан от насилия мошенничества. На самом деле государство и является худшим нарушителем истинного права людей на жизнь, свободу и частную собственность. На каждое убийство или нападение, которое оно предупреждает, приходится сотня им же совершённых, на каждой случай защиты имущественных прав — тысяча им же нарушенных. И хотя государство ставит себе цель подавить мошенничество и наказать за его совершение, само оно - преступник в разы крупнее: механизм невероятных масштабов, порождающий грабежи, притеснения и беспредел под покровом им же созданных «законов», определяюших его преступления как невинную работу государства — и это мошенничество, защищённое от истинного правосудия собственными судьями и легионами наёмных убийц и бандитов.

Сталкиваясь с подобными ужасами, классический либерал делает глубокий вдох и решает добиваться «реформ» политических курсов правительства, «запутавшегося» и «сбившегося с курса».

Убеждённый классический либерал упорно считает подобные действия государства результатом «введения в заблуждение» людей, ответственных за принятие решения; на самом же деле, государство действует чётко для достижения своих истинных целей и быстро прекращает любое действие, которое не приводит к обогащению и наделению властью собственных лидеров и их ближайшего окружение в так называемом частном секторе (который является не более чем мифом, учитывая вездесущее вмешательство в него государства). Как только мы поймем, что декларируемые цели служения общим интересам являются дымовой завесой, нам станет ясно, что далеко не все действия и программы государства «контр-продуктивны» с точки зрения достижения его реальных целей воровства и давления на широкую общественность. То, что экономисты и не только называют «неэффективным государственным вмешательством» есть ничто иное, как неудача в деле, которое влиятельные круги никогда не намеревались делать.

Подводя итоги, классический либерал, который, перед лицом подобных реалий цепляется за идею Локка об ограниченном правительстве, кажется человеком, нерационально преданным полнейшему самообману. В человеческой жизни мечты, без сомнения, занимают определённое место, но мечта о государстве (в нынешнем его виде), которое ограничивает себя локкианскими функциями и таковым остаётся - ничто иное, как несбыточная мечта. В какой-то момент люди должны открыть глаза на то, что «король то голый» — как, по сути, и на то, что король порочен, жесток и несправедлив. Иначе, классические либералы просто становятся объектом для забавы циничных мужчин и женщин, контролирующих государство и использующих его для удовлетворения своих все возрастающих капризов.

Дополнение: Говоря «государство (как мы его знаем)», я имею в виду государство в том виде, который сейчас мы можем наблюдать практически везде и каковым оно было во многих странах уже тысячи лет - государство, которое требует монополии «законной» силы на определённой территории и не опирается на однозначно выраженное, индивидуальное, данное по собственной воле согласие каждого взрослого с его властью. Этот тип государства я противопоставляю «истинному самоуправлению», в котором таковое согласие присутствует.

Оригинал текста

От редакции. Роберт Хиггс является автором классического труда «Кризис и Левиафан» в котором весьма подробно исследован рост американского государства с конца 19 века до послевоенного периода. Взгяды Хиггса со временем и, видимо, под влиянием собственных исследований, менялись. Когда он писал свою книгу, его можно было назвать «классическим либералом», по крайней мере, в предисловии к русскому изданию он говорит о том, что хотя государство постоянно растет, но в целом, оно весьма полезная затея.