Верховный суд Соединенного Королевства признал «незаконной» парламентскую тактику, использованную премьер-министром Борисом Джонсоном для обеспечения проведения Brexit 31 октября, более чем через шесть месяцев после его вступления в силу (Джонсон попытался приостановить деятельность парламента, — прим. ред.).

Хотя суд не вынес решения о Brexit, по сути, в контексте всей этой истории совершенно ясно, что решение суда на самом деле является лишь очередным шагом политического класса Великобритании, призванным вновь отложить Brexit.

Учитывая историю европейских референдумов, связанных с ЕС, мы уже можем догадываться, как будет развиваться ситуация. Британских избирателей либо снова попросят проголосовать за Brexit, чтобы на этот раз они могли сделать это «правильно», либо соглашение о Brexit будет построено таким образом, что Brexit станет только номинальным выходом Великобритании из ЕС.

Показательно, что действия Джонсона в парламенте считаются «недемократичными» или даже оцениваются как «переворот». Это обвинение предъявляется даже несмотря на то, что Джонсон попытался добиться назначения досрочных выборов, (для того, чтобы выйти из тупика, — прим.ред.) в чем ему было отказано.

Сторонникам Брекзита, скорее всего, не позволят воспользоваться никаким видом демократии, который мог бы укрепить их позиции. Как отметил Рафаэль Вассалло:

Напомним, что Британия сначала обратилась к электорату, чтобы принять решение о своем будущем в Европейском Союзе посредством общенационального референдума … и проигнорировала результат. Затем парламент сделал технически невозможным фактически исполнить этот мандат, понизив нынешнее правительство до статуса хромой утки. И в довершение всего, теперь он даже закрыл дверь для досрочных выборов: а это единственное, что осталось, и что может разрешить весь тупик с Brexit.

Нежелание Общин проводить выборы можно объяснить в чисто партийно-политических терминах. Remainers поняли, что Борис Джонсон, скорее всего, увеличит свое парламентское большинство на выборах. … Британский Парламент, похоже, вообще не собирается давать британскому народу возможность выражать свою волю.

В настоящее время это стало проверенной и действенной тактикой в европейской политике. Допускаются только голоса, которые поддерживают проевропейскую позицию. Все остальное объявляется «недемократичным» или просто игнорируется.

В 2001 году ирландские избиратели отклонили Ниццкий договор на референдуме (или, точнее, отклонили предложенные поправки к ирландской Конституции, которые сделали бы возможной ратификацию Ниццкого договора).

Политический класс Ирландии быстро приступил к работе, заявив, что ирландские избиратели допустили ошибку и не совсем поняли важность ратификации договора. Вассалло отмечает:

… ответом было упрямое продолжение все тех же отклоненных реформ с еще большей решимостью, чем прежде.

Всего лишь через год ирландцам был предложен второй общенациональный референдум… чтобы утвердить второй пакет изменений в Конституции Ирландии, который еще раз разрешал ратификацию практически того же старого ранее отвергнутого Ниццкого договора, .

Во второй раз большинство проголосовало «правильно», и требование повторного референдума больше не возникало.

На континенте была использована другая тактика. Как мы помним, французам и голландцам разрешили голосовать за ратификацию новой конституции ЕС. И они проголосовали против.

Но это, естественно, не стало окончательным решением. Французские и голландские политики просто проигнорировали результаты референдумов и разработали альтернативную стратегию. Они слегка пересмотрели текст конституции, назвали его «Лиссабонским договором», а затем ратифицировали его, не спросив избирателей.

Брендан О’Нил резюмировал это в «The Guardian»:

Когда французские и голландские избиратели отклонили европейскую конституцию в 2005 году (и, согласно Валери Жискар д’Эстену, нынешний Лиссабонский договор «аналогичен конституции»), их начали насмешливо оскорблять аристократы из Брюсселя. Нил Киннок сказал, что это был «триумф невежества». Эндрю Дафф, член парламента от либерально-демократической партии, назвал «реджекционистов» «странной группой расистов, ксенофобов, националистов, коммунистов, разочарованных левоцентристов и вообще злюк». Он спросил, разумно ли «утверждать Конституцию ЕС нескоординорованной лотореей национальных плебисцитов».

Но к 2008 году ирландцы все еще не усвоили урок, и большинство опять проголосовало неправильно на референдуме 2008 года по Лиссабонскому договору.

Конечно же, ирландские политики потребовали повторного голосования, и во второй раз избиратели поняли это «правильно».

Но не раньше, чем их резко осудило большинство в парламенте и в Брюсселе, которое лучше знало, как должны голосовать избиратели. О’Нил пишет:

Как только в июне [2008 г] были подсчитаны бюллетени, отказ ирландцев от поддержки Лиссабонского договора бы назван «неправильным ответом", как если бы избиратели принимали участие в экзамене по математике с несколькими вариантами ответов и не смогли решить пример 2 + 2 = 4. Теперь им будет предоставлена ​​возможность снова сдать экзамен, «пока [они] не дадут правильный ответ», — говорит Джордж Галлоуэй, атакуя элитизм Евросоюза. Представление о том, что ирландцы «ошиблись», демонстрирует ошеломляющее невежество относительно демократии в высших эшелонах ЕС. Тот факт, что большинство ирландцев отказали Лиссабону, является «правильным ответом», верным, суверенным и окончательным. «Нет» действительно означает «нет».

Здесь О’Нил немного ошибается. «Высшие эшелоны ЕС» прекрасно знают, как работает демократия. Она уважается только в том случае, если результаты удовлетворяют правящий класс. Если нет, то нужно что-то сделать, чтобы исправить ситуацию.

Просто продолжайте проводить референдумы, пока избиратели не проголосуют так, как надо.

Аннулирование голосования через суд

В США, конечно, мы не обременяем себя дополнительными выборами вне обычного графика. У нас просто есть судьи, которые аннулируют решение избирателей всякий раз, когда избиратели имеют наглость голосовать неправильно.

Один из таких случаев произошел в Калифорнии в 1994 году, когда почти 60 процентов избирателей одобрили решение, по которому государственные услуги не должны были предоставляться иностранным гражданам, незаконно проживающим в США. Это решение не предполагало депортации или судебного преследования этих людей.

Эту меру одобрили 56% афроамериканцев, 57% азиатов и треть латиноамериканцев. Она победила во всех регионах Калифорнии, за исключением района залива. В испаноязычном (в большой степени) округе Лос-Анджелес она прошла с перевесом в 12 пунктов.

После подсчета голосов результат просто проигнорировали и выбросили. Все, что потребовалось для этого, — это чтобы федеральный судья объявил волю демократического большинства недействительной.

В последние годы суды стали мудрее и больше не позволяют избирателям даже высказывать свое мнение. В 2018 году на голосование был вынесен вопрос о разделении Калифорнии на три более мелких штата. Это решение получило необходимое количество подписей от избирателей и прошло все стадии, необходимые для того, чтобы оказаться в бюллетене для голосования.

Но прежде, чем голосование началось, Верховный суд Калифорнии исключил этот вопрос из голосования, постановив:

«Мы пришли к выводу, что потенциальный вред, связанный с вынесением решения на голосование, перевешивает потенциальный вред, связанный с переносом предложения на будущие выборы», — написали судьи.

Другими словами, позволить избирателям высказывать свое мнение по этому вопросу слишком рискованно. Таким образом, маленькая группка богатых калифорнийских судей решила за избирателей, что «нет» — это единственно приемлемый ответ.

Кому вообще нужно голосование, если у вас есть федеральные судьи? Когда-то давным-давно считалось, что для внесения существенных изменений в федеральную конституцию необходимо провести голосование в порядке, установленном самой Конституцией.

Например, в начале двадцатого века правильным способом считалось внесение поправок в конституцию. Принятие “сухого закона”, например, требовало конституционной поправки, а не только федерального закона, объявляющего «войну с алкоголем». Считалось, что новые федеральные полномочия, подобные тем, которые необходимы для запрета алкоголя, не могут быть созданы ни судами, ни президентом, ни Конгрессом.

Однако к 1960-м годам голосование по конституционным поправкам осталось в прошлом. Гораздо удобнее вместо этого обращаться к федеральным судьям, которые просто придумывают новую версию конституции.

Должен ли аборт регулироваться федеральным правительством, хотя в течение 180 лет все соглашались с тем, что таких полномочий у федеральной власти не существует? Нет проблем, просто пусть Верховный суд от этом объявит.

Должно ли федеральное правительство иметь право заставлять людей покупать медицинскую страховку? Не беспокойтесь о поправке. Всего девять федеральных судей решают дело за 320 миллионов американцев.

Хотите объявить войну наркотикам? Поправка больше не требуется, как это было в дни запрета алкоголя. Теперь федеральные судьи могут предоставить федералам любые полномочия, какие они захотят!

Между тем, политики не устают рассказывать нам о святости демократии. Но ясно, что она свята только тогда, когда важные люди согласны с результатом.

Оригинал статьи

Перевод: Наталия Афончина Редактор: Владимир Золоторев