Представьте себе искусственный интеллект, управляющий экономикой. Именно такое будущее рисуют нам три недавно появившихся манифеста. Профессор права Тед Парсон представляет «Макса» — искусственный интеллект, который накладывает на рынки пигувианские корректировки цен — налоги здесь, субсидии там — до тех пор, пока не будут нейтрализованы все внешние факторы. Компьютерный ученый Спиридон Самотракис предлагает сеть центров данных и планировщиков с подкрепляющим обучением для управления экономической координацией, распределением ресурсов и производством. А экономист Лео Шлихтер утверждает, что искусственный интеллект может сократить объемы производства, соблюдать экологические ограничения и удовлетворять потребности людей с помощью контуров обратной связи. Их идея проста: ИИ может помочь заменить функцию цен и свободного рынка, который их формирует.

Не спешите.

Координация экономики — это не задача нахождения оптимального ответа через вычисления. Она возникает из децентрализованных решений и корректировок, которые совершают миллиарды экономических акторов — каждый со своими планами, предпочтениями и знаниями — в ходе непрерывного эволюционного процесса. Для того чтобы преобразовать децентрализованное принятие решений в упорядоченные и общественно полезные результаты, необходимы определённые правила и институты. Права собственности, цены и прибыль/убытки — обеспечивают — информацию, стимулы и инновации.

Цены позволяют людям осуществлять экономический расчёт, который является основой рационального распределения редких ресурсов между альтернативными целями. Цены также функционируют как децентрализованные контуры обратной связи. «Цена — это сигнал, обёрнутый в стимул», отмечают Тайлер Коуэн и Алекс Табаррок. Этот двойной сигнал передаёт информацию об относительной редкости и одновременно побуждает экономических акторов корректировать свои планы. Когда цены на литий растут, производители и потребители начинают экономить, перерабатывать, внедрять инновации и искать альтернативы.

Вера в то, что ИИ может достичь сопоставимых результатов со свободными рынками, а тем более превзойти их, отражает ошибочную уверенность в вычислительных возможностях и непонимание ценовой системы. Проблема для потенциальных ИИ-планировщиков заключается в том, что цены не существуют как объективные факты физического мира, которые компьютер может просто собрать и обработать. Они возникают из конкурентных торгов за редкие ресурсы и неотделимы от реальных рыночных обменов. Более того, цены — это не фиксированные данные, которые можно спрогнозировать заранее. Они постоянно открываются и формируются предпринимателями, проверяющими идеи о будущих желаниях потребителей и ресурсных ограничениях.

Экономические модели, которые рассматривают цены как данные заранее, игнорируют сам факт того, что цены изначально создаются предпринимательской деятельностью. Людвиг фон Мизес ещё в 1920 году указывал на это: без реального рыночного обмена у централизованных планировщиков нет осмысленных цен на капитальные блага. В результате они не могут рассчитать, будет ли создана или уничтожена ценность если направить сталь на строительство железных дорог вместо больниц.

ИИ способен обрабатывать огромные объёмы данных — но всегда только прошлых данных. Экономическая деятельность, напротив, ориентирована на будущее. Алгоритм может экстраполировать тенденции, но он не в состоянии предугадать инновации и изменения вкусов. Он не может открыть то, чего еще не существует даже в воображении.

Свободные рынки, напротив, постоянно создают реальные и надёжные ценовые сигналы. Это происходит благодаря взаимодействию прав собственности, цен и прибыли/убытков. Эти институты заставляют участников “рисковать собственной шкурой» — нести реальные издержки за ошибки и получать прибыль за прозорливость. Смоделированные рынки не могут воспроизвести такую обратную связь. Не влияющие на последствия алгоритмические результаты не способны породить истинные оценки или значимые изменения в поведении.

Сторонники использования ИИ в экономике путают обработку данных с открытием нового и игнорируют то, как стимулы формируют сами данные, которые получает ИИ. Если на цены влияют политические акторы, то входные данные для алгоритмов уже искажены. Мы имеем дело с классическим «мусор на входе — мусор на выходе», только теперь этот мусор перерабатывается быстрее и подаётся в технической обёртке. ИИ может казаться точным, но у него те же слепые зоны, которые погубили прежние попытки централизованного планирования.

Централизация решений также искажает поведение. Предприниматели, ожидая экспроприации или непрозрачных регуляций, могут сократить инвестиции, уйти с рынка или вовсе отказаться от деятельности. Потребители могут начать копить запасы или переходить к бартеру. Данные, на которые рассчитывают планировщики, становятся ненадёжными, поскольку люди адаптируют своё поведение, чтобы уклониться от контроля системы. Наши исследования постсоциалистических трансформаций показывают, что осмысленные ценовые сигналы возникли только после восстановления частного обмена и бюджетной дисциплины. Порядок восстановила не вычислительная мощь, а институциональные реформы.

Принципиально важно то, что рынки не только координируют уже существующие знания, но и создают новые. Ценовая система выявляет скрытую редкость и помогает открывать неиспользованные возможности. Этот процесс открытий и есть двигатель роста. Централизованное планирование — с помощью бюрократов или алгоритмов — не может заменить его. Как отмечал Фридрих Хайек, «ценность свободы заключается в тех возможностях, которые она предоставляет для непредвиденных и непредсказуемых действий».

Экономика и инженерия — не взаимозаменяемые области. Если распределение ресурсов сводится к сугубо технической задаче, а её решением назначают ИИ, общество рискует сместить акцент с поиска и экспериментов на простую оптимизацию. Но процветание зависит не от исполнения чертежей, а от экспериментов. Экономисты должны принять то, что Хайек называл каталактикой — порядком, возникающим из обмена между незнакомыми людьми, каждый из которых преследует новые цели с меняющимися средствами. Централизованный разум этот процесс замораживает, подменяя динамичную эволюцию жёсткой статичностью.

ИИ — это мощный инструмент для распознавания закономерностей и совершенствования процессов. Но он не может заменить свободные рынки. Он не способен генерировать подлинные цены, учитывать альтернативные издержки или нести предпринимательский риск. Экономическая жизнеспособность по-прежнему зависит от свободного обмена, а не от оптимизационных алгоритмов, работающих в стерильных дата-центрах. Вместо того чтобы воскрешать централизованное планирование с помощью ИИ, политикам стоит сосредоточиться на укреплении институциональных основ, которые делают возможной настоящую рыночную координацию.

Оригинал статьи

Перевод: Наталия Афончина

Редактор: Владимир Золоторев