Есть, видимо, особый комфорт в вере в то, что все происходит случайно. Что сильные мира сего не вступают в сговор, что институты не координируют свои действия, что разрушение основ общества является случайностью, а не замыслом. Я называю таких людей «случайниками» — это те, кто находит убежище в случайности, кто отвергает закономерности как паранойю.

Цена видения

Признание закономерностей меняет все, — как красная таблетка в «Матрице». Многие предпочитают удобные иллюзии неудобным истинам. Как заметила Ханна Арендт, «идеальным объектом тоталитарного правления является не убежденный нацист или убежденный коммунист, а люди, для которых больше не существует различия между фактом и вымыслом».

Для класса профессионалов — ученых, журналистов, корпоративных менеджеров — признание этих закономерностей означает признание их собственного соучастия. Их успех, их статус, их самоощущение — все это построено на поддержке, а не на оспаривании властных структур.

Образ мышления “случайника” предлагает убежище от такого самоанализа. Лучше отмахнуться, чем признать свою роль в механизме.

Смерть случайности

Необходима сложная умственная гимнастика, чтобы поверить в то, что люди, обладающие властью — достигшие ее благодаря тщательному планированию и координации — вдруг перестают планировать и координировать свои действия, как только получают ее. Что они отказываются от тех инструментов, которые принесли им успех. Что они каким-то образом становятся пассивными наблюдателями своего собственного упадка.

Столкнувшись с доказательствами координации — будь то задокументированная правительственная цензура, институциональный контроль над нарративом или скоординированные кампании в СМИ, — случайники проводят черту в произвольном месте. «Ну, это совсем другое», — говорят они. «Это не заговор, это просто…» И на этом они останавливаются, не в силах сформулировать, почему одни скоординированные действия власть имущих считаются заговором, а другие — обычным делом.

Оружие против скептицизма и производство изгоев

Сам термин «теория заговора» говорит об институциональном манипулировании. Депеша ЦРУ от 1967 года (документ 1035-960) прямо предписывала сотрудникам СМИ использовать этот ярлык для дискредитации критиков Комиссии Уоррена. СМИ превращают скептицизм в патологию, заставляя сам акт оспаривания власти выглядеть бредовым.

Эта манипуляция с языком сработала блестяще. Сегодня распознавание паттернов как таковое считается подозрительным. В 2022 году New York Times опубликовала, возможно, самый показательный пример институционального высокомерия — эссе, предостерегающее граждан от «проведения собственных исследований», предполагая, что они не компетентны подвергать сомнению выводы экспертов. Посыл был ясен: оставьте размышления нам. Доверяйте экспертам. Оставайтесь на своей полосе.

То, что это указание в покровительственном тоне исходит от издания, имеющего собственную историю распространения дезинформации, говорит о многом. Случайники, естественно, не видят проблемы в том, что эксперты рекомендуют людям не думать самостоятельно. Они упускают из виду более глубокий смысл: когда учреждения активно препятствуют независимому расследованию, они демонстрируют свой страх перед проверкой.

Схема эффективна: выявить скептиков, дискредитировать их, сделать из них примеры. Случайник никогда не задается вопросом, почему сомнение в действиях властей вызывает такие скоординированные атаки.

Сегодняшние отрицания, завтрашние заголовки

Рассмотрим один показательный момент: В 2021 году несколько моих друзей охотно рекомендовали мне сериал «Ломка» («Думаю, тебе это особенно понравится»). Моим друзьям не нравилось, как Саклеры в этом сериале манипулировали медициной ради прибыли. И те же друзья высмеивали меня за то, что я подвергаю сомнению деятельность фармацевтических компаний — несмотря на то, что они являются отраслью, получившей наибольшую сумму штрафов за уголовные преступления (мошенничество, нарушение норм безопасности, продажа опасных или неэффективных продуктов и др. — прим.ред.) в истории человечества. На тех, кто видел в их деятельности паттерны подобные тем, что были показаны в сериале, навешивали ярлыки «антиваксеров» и «угрозы общественному здоровью». Ученые, предполагающие лабораторное происхождение, стали «теоретиками заговора». Схема повторяется: выявить скептиков, дискредитировать их, сделать из них примеры.

Давайте рассмотрим три случая, когда «теории заговора» оказались правдой:

1. Сахарный обман: В 1960-х годах сахарная промышленность заплатила гарвардским ученым, чтобы они рассказывали, что сердечные заболевания вызывает жир, а не сахар. Эти финансируемые промышленностью исследования формировали диетические рекомендации на протяжении десятилетий, создавая масштабный кризис общественного здоровья благодаря «низкокалорийным», но содержащим сахар продуктам. Случайник рассматривает это как отдельный исторический инцидент, а не как шаблон корпоративного манипулирования наукой.

2. Табачный плейбук: На протяжении десятилетий табачные компании скрывали доказательства, связывающие курение с раком, и финансировали исследования, чтобы вызвать сомнения в такой связи. В их печально известной внутренней записке говорилось: «Сомнение — это наш продукт». Случайник рассматривает это как отдельный уникальный случай и не видит ту же тактику в современной корпоративной практике.

3. Сокрытие данных Vioxx: Компания Merck скрыла доказательства того, что ее препарат вызывал сердечные приступы, что привело к примерно 60 000 смертей. Внутренние документы раскрывают стратегию руководителей по «нейтрализации» критиков. Случайник рассматривает это как отклонение, а не как стандартную операционную процедуру.

Паттерн повторяется

Обратите внимание на время: Патриотический акт на 342 страницах появился через несколько недель после 11 сентября. Операция Lock Step описывала меры по борьбе с пандемией в 2010 году. В октябре 2019 года — в тот же день, когда проходили Военные игры в Ухане, — была смоделирована реакция на “событие 201”. Спустя несколько месяцев именно эти меры были реализованы во всем мире. Каковы шансы?

Паттерны контроля повторяются в любом масштабе:

• В глобальном масштабе: координация ВОЗ/ВЭФ
• На национальном уровне: захват регулирующих органов
• Корпоративно: внутреннее подавление инакомыслия
• На местном уровне: давление со стороны общества

Отпечатки власти видны повсюду. Увидев их, вы уже не сможете их не заметить.

Корпоративная конвергенция

Мировоззрение случайников не выдерживает критики. Это были не отдельные заговоры, а единая система, совершенствующая свои методы. Табачные гиганты, которые сознательно пристрастили миллионы к курению, не исчезли — они купили пищевые компании (RJR Nabisco) и продолжили манипулировать здоровьем населения. Теперь те же пищевые конгломераты объединились с фармацевтическими корпорациями (Monsanto/Bayer), поставив тех же ученых, которые разрабатывали вызывающие привыкание сигареты и переработанные продукты питания, во главе нашей медицины.

Эти корпорации разделяют не только собственность — они разделяют методы. Та же тактика, которая использовалась для привыкания курильщиков, была применена к переработанным продуктам питания. Те же научные манипуляции, которые скрывали опасность табака, теперь затушевывают риски лекарств. Тот же контроль над СМИ, который продавал сигареты как полезные для здоровья, теперь продвигает непроверенные медицинские вмешательства.

Торговцы реальностью

Посмотрите на реакцию СМИ на выдвижение Роберта Ф. Кеннеди-младшего на пост министра здравоохранения. Скоординированную подачу информации невозможно не заметить — говорящие головы во всех сетях единодушно клеймят его как «теоретика заговора» и «опасность для общественного здоровья», никогда не обращаясь к его реальным позициям. Это те же самые голоса, которые отстаивали разрушительную политику борьбы с пандемией, а теперь пытаются дискредитировать того, кто подверг сомнению их мудрость.

Вспомните доктора Джея Бхаттачарию — профессора Стэнфорда, чья компетентность не вызывала сомнений до тех пор, пока он не оспорил политику изоляции. Несмотря на то, что в конечном итоге он был оправдан, реакция институтов была быстрой: скоординированные атаки СМИ, академический остракизм и алгоритмическое подавление. Закономерность очевидна: экспертные знания уважают только тогда, когда они соответствуют институциональным интересам.

Инженерниг комплаенса

Шаблон начинается с искусственной редкости и принудительной зависимости. Но понимание механики фиатных систем — это только начало. Настоящим откровением является осознание того, как эта архитектура выходит за рамки денег и распространяется на все сферы человеческого существования.

Covid-19 не создал новые системы контроля — он обнажил существующие. Инфраструктура для приостановки прав, принуждения к исполнению нарратива и глушения инакомыслия уже существовали. “Большая перезагрузка» не была задумана в 2020 году. Архитектура слежки не была построена в одночасье. Способность координировать глобальную политику, контролировать информационные потоки и изменять поведение людей была создана не в ответ на кризис, а в ожидании его.

Избирательная защита правды выявляет предпочтения власти. Независимо от того, что человек думает о высказываниях Алекса Джонса о деле Сэнди-Хук, (Джонс утверждал, что масс-шутинг в школе Сэнди-Хук был постановкой — прим. ред. ) штраф в 900 миллионов долларов резко контрастирует с полной безнаказанностью, которой пользовались New York Times и другие СМИ, чья ложь об ОМП привела к гибели сотен тысяч людей. Это показывает, как власть защищает своих и наказывает чужаков, даже если институциональная ложь наносит гораздо больший вред.

Психология неверия

«Это не может быть правдой» является защитным механизмом разума против распознавания паттернов. Это не естественный скептицизм — это запрограммированное отторжение (как подробно описано в статье «Как развивалась информационная фабрика»). Чем явственнее закономерность, тем сильнее отрицание. Власть использует скептицизм против самого себя, вырастив население, которое рефлекторно защищает власть, атакуя любой вызов, направленный против нее.

Мы наблюдаем за ранними стадиями конвергенции систем управления и видим явные признаки того, что нас ждет:

• Цифровые ID, связанные с медицинскими картами
• CBDC, позволяющие программировать деньги
• Системы социального кредита, замаскированные под ESG-метрики
• Капитализм наблюдения, сливающийся с государственным контролем
• Искусственный дефицит через контролируемые цепочки поставок
• Это не догадки и предсказания — это системы, которые активно создаются и тестируются по всему миру, от китайской системы социального кредита до развертывания CBDC в Нигерии.

Понимание невозможного

«Но как они смогли провернуть все это так, чтобы никто не узнал?» — спросит случайник. Ответ прост: разделение. Большинство людей в глобальных организациях не знают о более масштабном плане, над которым они работают. Даже в технологических компаниях команда Gmail понятия не имеет, чем занимаются модераторы контента YouTube или картографическое подразделение Google Earth. Каждый отдел выполняет свою функцию, не видя целого. Профессионалы в научных кругах, корпоративной Америке и средствах массовой информации неосознанно служат более широкой повестке дня, зачастую полагая, что работают во имя благородных целей.

Правду не прячут — ее защищает собственная дерзость. Как заметил Маршалл Маклюэн, «только маленькие секреты нуждаются в защите. Большие держатся в секрете благодаря недоверию общественности». Это объясняет, почему крупные разоблачения часто скрываются от посторонних глаз: масштаб скоординированного обмана превышает то, что большинство людей психологически может принять как возможное.

Снятие заклятия

Окончательное откровение заключается не в том, насколько они могущественны, а в том, насколько хрупок их контроль. Их величайшая сила — полная интеграция — является и их величайшей слабостью. У сложных систем больше точек отказа. Чем больше систем взаимосвязано, тем сильнее сбой в одной области может отразиться на всей системе.

Решение заключается не в прямой борьбе с их системами, а в создании параллельных структур, которые сделают их ненужными:

• Местные продовольственные системы вместо глобальных цепочек поставок
• Пиринговые сети вместо контролируемых платформ
• Прямой обмен вместо контролируемой валюты
• Естественный иммунитет вместо иммунитета по подписке
• Реальные сообщества вместо виртуальных пространств

Выбор

Вопрос не в том, сговаривается ли власть, а в том, почему мы так не желаем этого замечать. Что нас успокаивает, когда мы верим в случайности? Какой страх мы испытываем при виде замысла?

Возможно, проще верить в хаос, чем в порядок. Возможно, проще отмахнуться, чем вступить в борьбу. Возможно, позиция случайников вовсе не об истине — она о сохранении комфорта неведения в мире, который все больше требует осознания.

Потому что, увидев схему, вы уже не сможете ее не развидеть. Как только вы поймете, что власть координирует, планирует и замышляет заговоры по самой своей природе, единственной безумной теорией заговора станет вера в то, что это не так.

Пробуждение — это не то, что происходит с нами, это то, что мы выбираем. И этот выбор, умноженный на миллионы людей, определит, вступит ли человечество в новую темную эпоху или переживет свое величайшее возрождение.

Вопрос не в том, увидите ли вы это. Вопрос в том, что вы будете делать, когда не сможете этого не видеть.

Оригинал статьи

Перевод: Наталия Афончина

Редактор: Владимир Золоторев