Во время так называемых чрезвычайных ситуаций множество критически важных стратегий принимались органами власти (конгрессом и президентом) в большой спешке. Например, в течение первых “ста дней” администрации Франклина Д. Рузвельта весной 1933 года правительство отказалось от золотого стандарта, ввело в действие систему широкомасштабного контроля, ввело новые налоги, начало субсидировать сельское хозяйство и начало реализовывать план по картелизации обрабатывающей промышленности страны. В 2001 году в спешке был принят “Патриотический акт”, хотя ни один член Конгресса не прочитал его полностью. Начиная с сентября 2008 года правительство и Федеральная резервная система реализовали серию экстренной помощи, ссуд, программ “стимулирующих” расходов, частичное или полное поглощение крупных банков и других крупных фирм, действуя на каждом этапе в большой спешке.

Реализация политики правительства по любому важному вопросу сопряжена с серьезными рисками, но разработка политики в кризисной ситуации стоит отдельно от более осознанного процесса, в ходе которого обычно вводится в действие новое законодательство или новые меры регулирования. Поскольку формальные институциональные изменения — какими бы поспешными они ни были — имеют сильную тенденцию закрепляться, оставаясь в силе в течение многих лет, а иногда и многих десятилетий, выработка политики в отношении кризиса внесла значительный вклад в долгосрочный рост правительства через эффект храповика, благодаря которому “временные” чрезвычайные меры расширяют размер, масштаб и власть правительства.

Ниже представлены двенадцать основных идей, которые снова и снова выдвигаются в ситуациях, когда под действием страха правительство стремится принять срочные меры, долгосрочные последствия которых часто оказываются контрпродуктивными.

1. Такого еще никогда не было. Если бы существующий кризис рассматривался как просто последний инцидент в серии аналогичных кризисов, политики и общественность были бы более склонны расслабиться, понимая, что если мы и раньше плавали в этих бурных водах, мы можем сделать это и сейчас. Страхи исчезнут. Преувеличенные сценарии судного дня будут отвергнуты как надуманные и неправдоподобные. Такое послабление, однако, не пойдет на пользу спонсорам чрезвычайных правительственных мер, независимо от того, какие мотивы ими двигают. Страх — отличный мотиватор, поэтому у сторонников расширения области деятельности правительства есть стимул представлять текущую ситуацию как беспрецедентную и, следовательно, уникально угрожающую, если только правительство не вмешается, чтобы спасти положение.

2. Если правительство не вмешается, ситуация будет становиться все хуже и хуже. Кризис всегда представляет собой какое-то ухудшение чего-либо: объем производства в экономике упал; цены сильно выросли; на страну напали иностранцы. Если бы такие неблагоприятные события рассматривались как разовые, тогда люди могли бы удовлетвориться сохранением институционального статус-кво. Если, однако, люди воображают, что неблагоприятные события будут продолжаться и, возможно, будут набирать силу, то они будут возражать против реакции “ничего не делать”, мотивируя это тем, что “что-то должно быть сделано”, чтобы не допустить, чтобы все закончилось катастрофой. Чтобы ускорить принятие в Конгрессе в 2001 году огромного и сложного законопроекта о “борьбе с терроризмом”, Джордж Буш сослался на призрак еще одного готовящегося террористического нападения. Барак Обама, ссылаясь на призрак экономического коллапса, в начале 2009 года поспешил протолкнуть через Конгресс огромный Закон о восстановлении экономики и реинвестициях, прежде чем какой-либо законодатель его усвоил. В своей статье в “Вашингтон Пост” от 5 февраля 2009 г. он написал: “Если ничего не будет сделано… наша страна еще больше погрузится в кризис, который в какой-то момент мы, возможно, не сможем повернуть вспять” ¹. На пресс-конференции 9 февраля он заявил, что “бездействие только усугубит этот кризис” и “может превратить кризис в катастрофу” ².

3. Мы должны действовать немедленно. В своей инаугурационной речи Франклин Д. Рузвельт заявил: “нация требует действий, и прямо сейчас” Затем он перешел к разговору о самой ужасной проблеме современности — массовой безработице. “Наша величайшая первостепенная задача — заставить людей работать … Это может быть выполнено отчасти путем прямого набора на работу самим правительством, которое будет относиться к этой задаче так, как если бы мы находились в чрезвычайной ситуации войны, но в то же время, используя эту работу для выполнения крайне необходимых проектов для стимулирования и реорганизации использования наших национальных ресурсов”. В любом случае “Народ хочет прямых, энергичных действий” ³.

   Точно так же вскоре после вступления в должность Барак Обама заявил: “Ситуация ухудшается. Мы должны действовать и действовать сейчас же, чтобы сломить импульс этой рецессии”⁴.“Ничего не делать — это не вариант, — сказал он 9 февраля в Элкхарте, штат Индиана. — Ситуация, с которой мы сталкиваемся, не может быть более серьезной”, и “мы не можем позволить себе ждать”. ⁵ В своей статье от 5 февраля, перечисляя ряд целей, которые, по его словам, ожидаемый закон может достичь, он начал четыре следующих друг за другом абзаца словами “сейчас пора…” ⁶

4. Правительственные чиновники знают или могут быстро узнать, как решить проблему. Политика правительства, направленная на преодоление кризиса основана на предположении о том, что правительство знает, как оказать помощь. Правительственные чиновники могут иногда признавать, как в начале “нового курса”, что они точно не знают, как действовать, но при этом они утверждают, что “делать что-то” лучше, чем ничего не делать. Рузвельт утверждал, что правительство должно попробовать что-то, а если эта мера не удалась, то попробовать что-то другое. Таким образом, невежественные хаотические действия, опирающиеся на предположение, что “делать что-то” можно без затрат, неблагоприятных краткосрочных и долгосрочных последствий преподносятся как добродетель. Представители общественности не более опытные, чем само правительство, обычно соглашаются, что правительство должно “что-то попробовать”.

5. Мы можем с уверенностью полагаться на истеблишмент, поскольку он имеет необходимый опыт. Обычно, в качестве первого шага в реагировании на кризис правительство созывает совет экспертов или какую-то подобную группу мудрых мужчин и женщин. Эти эксперты неизменно набираются как из самого правительства, так и из групп, с которыми оно поддерживает дружеские отношения. В число экспертов часто входят те, кто отвечал за проведение государственной политики, которая и способствовала возникновению кризиса. Поэтому, независимо от того, насколько плохой была денежно-кредитная политика, правительство все равно обратится именно к министру финансов и главе Федеральной резервной системы с просьбой решить, возможно, вместе с другими, что делать дальше. В этом замкнутом круге диапазон возможных будущих действий, которые может предпринять правительство, почти всегда не превышает диапазон действий, предпринятых в прошлом. Следовательно, “эксперты” могут повторять одни и те же ошибки снова и снова.

6. Мы можем доверять правительству действовать ответственно и эффективно на основе опыта, которым оно располагает. Общественность надеется, что правительственные чиновники и приглашенные ими “мудрые люди” будут действовать в общественных интересах и эффективно организовывать свои действия. Если у политиков не хватает необходимых знаний, то такие надежды неуместны, потому что, как бы ни старались такие политики, они просто не знают, что делать. Однако, если у них действительно есть необходимые знания и опыт, они все равно могут действовать неправильно из-за политических, идеологических и личных интересов и связей.

   Общественность склонна думать о кризисах как о механических проблемах: двигатель автомобиля не работает; политикам необходимо дать ему “толчок”. Однако кризисы редко бывают такими простыми. Чаще они отражают сложные и запутанные отношения между многими людьми, группами и странами, а отсутствие продуктивной координации, которое и представляет кризис, редко может быть восстановлено простыми политическими действиями, такими как “правительство должно удвоить свои расходы и полагаться на заемные средства” для покрытия дефицита бюджета. Сложные политические, социальные и экономические потрясения редко принимают форму, с которой могут справиться политики-активисты (многие кризисы могут сами о себе позаботиться, если только политики не будут им мешать).

7. Предполагается, что очевидные выгоды от быстрых действий правительства перевешивают их издержки и их фактические или потенциальные негативные последствия. Принятие кризисных решений не характеризуется тщательным анализом на основе затрат и выгод. Когда ситуация критична политики и представители общественности предполагают, что может быть принята политика с положительными чистыми выгодами. Однако, для этого предположения существует мало оснований. В условиях кризиса правительство может предпринять множество действий, издержки и риски которых значительно перевешивают любую выгоду, которую они могут принести. Скорее всего, вы сфокусируетесь на немедленных и видимых выгодах, не обращая внимания на отложенные и менее заметные издержки. Таким образом, политики, скорее всего, сломя голову ринутся туда, куда более расчетливые люди побоятся ступить.

8. Установление фактов, их изучение и обсуждение отнимают слишком много времени, и от них нужно отказаться в пользу немедленных действий. В апреле 1932 года, за год до начала Нового курса после прихода к власти Рузвельта, Феликс Франкфуртер в письме к Вальтеру Липпманну пожаловался, что “меры придумывались поспешно одна за другой… Эти меры называли экстренными усилиями, и любой призыв к их подробному обсуждению и поиску альтернатив расценивался как саботаж или как доктринерство, или как то и другое”. ⁷ События весенней сессии Конгресса 1933 года усугубили эти оценки на порядок.

   Президент Обама также недавно заявил, что по поводу массового пакета “стимулов” было проведено достаточно дебатов, хотя этот пакет в спешке прошел через обе палаты Конгресса, ни одна из которых не остановилась для проведения слушаний по нему. “Мы не можем позировать и ссориться. Бесконечное промедление и паралич Вашингтона перед лицом этого кризиса принесут только усугубляющуюся катастрофу” ⁸.

9. Существующие структуры и действующие фирмы должны быть сохранены; новые структуры и фирмы немыслимы. Существующие должностные лица, бюрократы, менеджеры фирм и их владельцы имеют решающее политическое преимущество перед любыми альтернативами (“новыми участниками”). Следовательно, главная тема любого кризиса состоит в том, что нынешних политиков и капиталистов необходимо сохранить — поддержать, выручить, субсидировать — все, что нужно, чтобы спасти их и их нынешние организации.

   На самом деле, однако, лучший способ справиться с некоторыми кризисами — это избавиться от людей и организаций, которые их вызвали. Например, банкротство — это не конец света, а просто конец существующих акционеров. Если у компании все еще есть ценные активы, они будут переданы новым и предположительно более компетентным менеджерам.

10. Если политика не приносит тех результатов, которые обещали ее сторонники, следует вкладывать в нее больше денег, пока она, наконец, не “заработает”. Эта презумпция применяется к политике правительства в целом, а не только к антикризисной политике в частности, но она приобретает особую силу во время чрезвычайного положения в стране, когда получение результатов считается как никогда необходимым.

    К тому времени, когда Барак Обама стал президентом, Казначейство США и ФРС взяли на себя обязательства предоставить триллионы долларов в виде кредитов, вливаний капитала, гарантий по кредитам и для других целей. Тем не менее, экономика продолжала падать. Президент и его старшие советники не пришли к выводу, что эти меры не увенчались успехом. Наоборот, они решили, что они были слишком робкими. Президент Обама заявил журналистам, что после краха Японии в начале 1990-х годов японское правительство “не действовало смело и быстро”, хотя на строительные проекты были потрачены триллионы долларов. Точно так же министр финансов Тимоти Гайтнер на основании своего исследования стагнации в Японии пришел к выводу, что “расходы должны поступать быстро, большими дозами и продолжаться до тех пор, пока восстановление не укоренится”.⁹

11. Нас не должно сдерживать накопление государственного долга; нет никаких практических ограничений на сумму, которую правительство может безопасно занять. Политические чиновники, если это возможно, предпочитают финансировать свои расходы за счет займов, а не налогообложения. Таким образом, общественность не чувствует себя лишенной собственности и, следовательно, менее склонна противодействовать программам расходования средств. В условиях чрезвычайных ситуаций все более явной становилась тенденция предпочтения должностными лицами дефицитного финансирования, — на протяжении всей истории правительства брали большие займы для оплаты крупных войн. С наступлением эпохи Кейнса финансирование дефицита во время рецессий приобрело мнимое интеллектуальное обоснование, усиливая наклонности, которыми уже обладали политики. В настоящее время государственный долг растет беспрецедентными темпами, но лишь немногие люди высказывают серьезные возражения против программы государственных расходов на этом основании. Практически каждый, кто что-то значит в политике, руководствуется тем, что я называю “вульгарным кейнсианством”.

12. Ситуация требует, чтобы политики отложили в сторону политические маневры и действовали исключительно в интересах общества, и мы можем ожидать, что они будут действовать соответствующим образом. После того, как Вудро Вильсон добился объявления войны Конгрессом в 1917 году, он заявил, что “политика отложена”. Этой фразой он стремился передать мысль о том, что впредь он воздержится от обычных политических маневров и посвятит себя ведению войны наиболее эффективным образом, и что он надеется, что другие поступят так же. Мы не знаем, было ли его объявление об отсрочке искренним или было просто попыткой заклеймить тех, кто не согласен с его военной политикой, как политиканов и обструкционистов. Однако мы знаем, что партийные политические действия не прекратились ни с одной из сторон¹⁰.

    Подобным образом президент Обама недавно заявил: “Мы находимся в одном из тех периодов в американской истории, когда у нас нет проблем республиканцев или демократов, у нас есть проблемы Америки. Мое обязательство как нового президента будет заключаться в том, чтобы протянуть руку обеим палатам, чтобы выслушать друг друга, а не просто поговорить, не пытаться диктовать, а попытаться создать партнерство … [Мы] … увязли в политике старого стиля с обеих сторон”. ¹¹ Месяц назад он осудил “политический тупик, который стоит на пути наших действий, пока экономика продолжает падать”. И многообещающее: “Мы можем поставить хорошие идеи выше старых идеологических битв, а чувство цели — выше узкой партийности” ¹². Однако, даже когда он сделал это заявление, партизанские маневры продолжались, как обычно, с обеих сторон в Конгрессе.

Политику нельзя игнорировать. Политика — это то, чем занимаются политики и группы политических интересов. Пристрастие неизбежно, поскольку политические акторы, стремящиеся к противоречивым целям, борются за максимальный контроль над правительством.

Глава 6 “Дюжина опасных презумпций антикризисной политики”, из книги “Заблуждения о власти” опубликованная Независимым Институтом

Оригинал статьи

Перевод: Наталия Афончина

Редактор: Владимир Золоторев