Многие политические теоретики считают, что с точки зрения экономического роста политическая централизация является благом. Утверждается, что наличие объединяющего центрального режима — например, в Брюсселе или в Вашингтоне, округ Колумбия — имеет важное значение для обеспечения эффективного и свободного перемещения товаров в рамках большой юрисдикции. Нам говорят, что это значительно ускоряет экономический рост.

Здесь моделью во многих отношениях являются Соединенные Штаты, внутри которых практически нет никаких барьеров для торговли или миграции между штатами-членами. В ЕС барьеры также быстро снижались в последние десятилетия.

Однако исторические данные свидетельствуют о том, что политическое единство на самом деле не является катализатором экономического роста или инноваций в долгосрочной перспективе. На самом деле, европейский опыт говорит о том, что все наоборот.

Почему Европа превзошла Китай по росту богатства?

Тысячу лет назад пришелец с другой планеты мог легко не заметить европейскую цивилизацию, так она была бедна. А Китай и исламский мир, возможно, долгое время выглядели гораздо более вероятными мировыми лидерами по богатству и инновациям.

Почему же тогда Европа стала самой богатой и технологически развитой цивилизацией в мире?

Тот факт, что Европа выросла и превзошла другие цивилизации, которые были более развиты в научном и техническом отношении, стал очевидным в девятнадцатом веке. С тех пор историки обсуждают вопрос о происхождении этого “европейского чуда”.

Это “чудо”, о котором говорит историк Ральф Райко,

заключается в простом, но важном факте: именно в Европе — и в ее “расширениях”, прежде всего, в Америке — люди впервые достигли экономического роста на душу населения в течение длительного периода времени. Таким образом, европейское общество избежало “мальтузианской ловушки”, что позволило миллионам людей выжить и избежать безнадежных страданий, которые были уделом большей части человечества в прежние времена. Вопрос в том, почему Европа?

Спектр версий теории экономического развития Европы, по меньшей мере, разнообразен¹. Но нет сомнений в том, что одной из важнейших характеристик европейской цивилизации — с момента распада Западной Римской империи — была политическая децентрализация Европы.

Райко продолжает:

Хотя географические факторы сыграли свою роль, ключ к развитию Запада следует искать в том факте, что, хотя Европа представляла собой единую цивилизацию — латинский христианский мир — она, ​​в то же время, была радикально децентрализована. В отличие от других культур, особенно Китая, Индии и исламского мира, Европа составляла систему разделенных и, следовательно, конкурирующих государств и юрисдикций.

Европейская цивилизация (хотя современные централизаторы в ЕС и пытаются это сделать) ни разу не попадала под влияние какого-то одного государства, как это случилось в Китае. Даже в начале современной эпохи, когда в некоторых странах сформировались абсолютистские государства, большая часть Европы, например, такие высокодинамичные районы, как Нидерланды, Северная Италия и немецкие города, оставались в постоянном движении и были сильно децентрализованы. Подъем класса торговцев, банковского дела и городского среднего класса, который начался еще в средние века и был столь важен для построения будущей индустриальной Европы, проходил без участия крупных государств.

В конце концов, большое государство с небольшим количеством внутренних границ действительно означает появление больших рынков с меньшими операционными издержками, но концентрация власти в одном месте несет большие риски; государство, которое может облегчить торговлю в большой империи, является также государством, которое может душить торговлю путем регулирования, налогообложения и даже экспроприации.

Возможно, в обширных королевствах и империях Азии и мог когда-то появиться сильный класс торговцев и сильный средний класс. Но на самом деле этого не произошло. Вместо этого эти государства сосредоточились на подавлении угроз государственной власти, централизации политического контроля над рынками и грабеже населения посредством взыскания налогов с тех, кто был подчинен правящими классами.

Преимущества “анархии”

В отличие от Азии, Европа была относительно анархична по сравнению с другими мировыми цивилизациями и стала плацдармом для большого экономического скачка, который мы сейчас воспринимаем как должное. Это, конечно, не “анархия” в смысле “хаос”. Это анархия в понимании политологов: отсутствие какого-либо единого контролирующего государства или власти. В ключевые периоды развития континента, как и сейчас, не существовало правителя “Европы” и европейской империи. Так, в своей книге “Происхождение капитализма” историк Жан Бачлер делает вывод:

Первым условием максимизации экономической эффективности является освобождение гражданского общества от государства…. Экспансия капитализма обязана своим происхождением и смыслом политической анархии. (курсив в оригинале) ².

В течение многих лет историки экономики пытались найти корреляцию между этой политической анархией и экономическим успехом Европы. Многие считают эту связь неоспоримой. Например, экономист Дуглас Норт делает вывод:

Неудачи наиболее вероятных кандидатов, — Китая и исламского мира, указывают направление нашего расследования. Централизованный политический контроль ограничивает варианты — ограничивает альтернативы, которые будут использоваться в условиях неопределенности относительно долгосрочных последствий политических и экономических решений. Именно отсутствие крупномасштабного политического и экономического порядка создало условия, необходимые для экономического роста и, в конечном итоге, человеческих свобод. В конкурентной децентрализованной среде было найдено много альтернатив; некоторые работали, как в Нидерландах и в Англии; некоторые потерпели неудачу, как в случае Испании и Португалии; а некоторые, такие как Франция, оказались между этими двумя крайностями ³

Конкуренция между правительствами означает большую свободу

Но почему именно такая радикальная децентрализация “ограничивает возможности” для правящих князей и королей? Свобода возрастает, потому что при децентрализованной системе появляется больше “альтернатив” — используя термин Норта — для тех, кто стремится избежать того, что Э.Л. Джонс называет “налоговое поведение хищнического государства”. Историк Дэвид Ландес подчеркнул важность “множественных, конкурирующих политик” в Европе:

частное предпринимательство на Западе обладает социальной и политической жизнеспособностью, не имеющей прецедента или аналога. Излишне говорить, что условия предпринимательства варьировались от одной части Европы к другой … И иногда случайные события, такие как война или смена суверена, приводили к серьезным изменениям в условиях существования бизнеса. В целом, однако, место частного предпринимательства было безопасным и улучшалось со временем; и это очевидно проявляется в институциональных механизмах, которые регулировали получение и расходование богатства ⁴.

Именно эта “скрытая конкуренция между государствами”, утверждает Джонс, побудила отдельные государства проводить политику, направленную на привлечение капитала.⁵ Более компетентные князья и короли принимали политику, которая приводила к экономическому процветанию, и, таким образом, “свобода передвижения между национальными государствами открыла возможности для распространения лучших практик во многих сферах, не в последнюю очередь в экономической”. Поскольку европейские государства были относительно небольшими и слабыми, но в то же время культурно похожими друг на друга, злоупотребление властью со стороны правящих классов приводило к снижению доходов и потере наиболее ценных жителей. Правители стремились противостоять этому, гарантируя защиту частной собственности.

Это не значит, что никогда не было злоупотреблений властью, но, как заметил Ландес:

Конечно, короли притесняли и разоряли бизнесменов; но власть суверена была ограничена потребностями государства … и международной конкуренцией. Капиталисты могли переместить свое богатство и свой бизнес в другое место, и, даже если бы они не могли этого сделать, капиталисты из других стран не замедлили бы извлечь из этого выгоду.⁶

Также децентрализация не ограничивалась международной системой отдельных суверенных государств.

Благодаря постоянному перетягиванию каната между государством и церковью, а также между королями и дворянами, децентрализация была обычным явлением даже внутри государств. Райко продолжает:

Децентрализация власти также была отличительной чертой внутреннего устройства различных европейских государств. Здесь феодализм, который породил дворянство, коренился не в государственной службе, а в феодальном праве … Благодаря борьбе за власть в средневековых государствах возникли представительские органы и князья часто обнаруживали свои руки связанными хартиями прав (например, Великая хартия вольностей), которые они были вынуждены предоставлять своим подданным. В конце концов, даже в относительно небольших государствах Европы власть распределилась между сословиями, орденами, уставными городами, религиозными общинами, корпорациями, университетами и т. д., и каждый из них имел свои собственные гарантированные свободы. ⁷

В долгосрочной перспективе, однако, именно система международной анархии, гарантировала, что государства были ограничены в своей способности облагать налогом и вымогать средства у торговцев и среднего класса, которые были ключевым компонентом растущего экономического богаства Европы. ⁸

Нам нужно вернуться к меньшим политиям

Даже сегодня мы видим, как работают эти факторы. Малые государства, особенно в Европе и Америке, имеют более высокий доход и большую открытость. Мы можем видеть это в микрогосударствах Европы и Карибского бассейна. Малые государства, стремясь привлечь капитал, часто конкурируют с крупными соседями с точки зрения налогов.

Это правда, что одна из самых экономически успешных политий в мире сегодня — крупная и это Соединенные Штаты. Однако успех США можно объяснить постоянным присутствием политической децентрализации внутри страны, особенно в девятнадцатом веке, и скрытым, хотя и отступающим, экономическим либерализмом, который ценит большинство населения Америки. Конечно, Европа была богата — и относительно политически свободна по сравнению с деспотическими режимами Востока — задолго до того, как начала централизовать политическую власть под флагом Европейского Союза.

Сегодня, однако, мы видим обратную сторону десятилетий политической централизации как в США, так и в Европе — обнищание. Приказы правительств в Брюсселе и Вашингтоне продолжают душить инновации и предпринимательство. ЕС стремился подавить низкие налоги в небольших государствах-членах. И ЕС, и США устанавливают торговые барьеры для производителей за пределами своих торговых блоков.

Противоядием от всего этого является децентрализация. В конце концов, децентрализация никогда не была настоящим барьером для экономического роста. Во всяком случае, рост мобильного капитала и мировой торговли сделал экономический успех более достижимым для малых государств, чем когда-либо прежде. Более того, распад Советского Союза является еще одним примером того, как распад крупного государства может привести к гораздо большему экономическому прогрессу, чем считалось возможным.

К сожалению, те, кто находится у власти, получают выгоду от сохранения статус-кво и от того, что держат бразды правления большими государствами, и они вряд ли откажутся от своей власти без боя.

Оригинал статьи

Перевод: Наталия Афончина

Редактор: Владимир Золоторев